– Что там? – оживляется Принц, и я, вздрогнув, быстро складываю карты.
– Ничего.
Затем поднимаю глаза и натыкаюсь на еще один испытующий взгляд арьёнца.
От него явно не укрылась ни моя реакция на башню, ни дальнейший испуг, но хоть как-то высказаться по этому поводу он не спешит.
– Можно где-нибудь умыться? – бормочу я и, когда хозяин кивает на дверь, стрелой вылетаю на улицу.
Горизонт светлеет.
За углом, под деревянным навесом, действительно обнаруживается вкопанная в землю скамья с мылом и черпаками и бочка, полная воды. Скорее всего, дождевой. Не таскает же он на этот утес ведра.
Вода ледяная, мыло воняет псиной, но я долго и усердно тру руки и лицо, пока кожа не начинает скрипеть. Достаю из кармана платок и обтираю шею.
Шаги Принца слышу сразу, но не поворачиваюсь, пока он не просит:
– Польешь?
И пока я помогаю и ему хоть как-то привести себя в порядок, в голове бьется единственная мысль:
– Я даже не поздоровалась.
– Поверь, Волку плевать, – безмятежно отзывается Принц.
– Волку?
– Может, тебе он представится по всем правилам, но я с первого дня зову его Морским Волком.
– Полагаю, вы встретились на корабле? – улыбаюсь я.
– Он украл корабль и вывез нас из Олвитана.
– И ты рассказал мне о друге-кролике, о друге, бросившем тебя без штанов, но не о друге-храбром-покорителе-морей?
– Мы не друзья.
Принц отвечает не сразу. И голос его звучит странно, глухо. Решив, что задела болезненную тему, я уже собираюсь извиниться, но тут перевожу взгляд на его намыленные руки. И проглатываю слова.
Он закатал рукава, и я даже не заметила, как начала придерживать его за оголенное запястье. Непроизвольно, слегка, как держала бы под струей воды какой-нибудь плод. А теперь, похоже, точно так же непроизвольно поглаживаю широкие мозолистые ладони, помогая смыть с них грязь.
Пальцы у Принца длинные, темные даже под слоем сероватой пены. Мои на этом фоне кажутся совсем белыми. Пару мгновений я завороженно слежу за собственными движениями, как за диковинным танцем, и наконец отшатываюсь, опрокинув ему на руки остаток воды.
Черпак со звоном падает на скамью.
– Спасибо, – все так же глухо говорит Принц.
– Не за что.
Арьёнец за это время и впрямь успел достать кое-какую снедь. Вяленое мясо, ароматный хлеб, миски с дымящейся кашей – понятия не имею, как он ее приготовил, печи в доме нет. Ткани и инструменты он просто сдвинул в сторону (благо стол немаленький) и снова корпит над ними, явно не намереваясь присоединяться к трапезе.
Я не голодна, но от угощения не отказываюсь – неизвестно, когда в следующий раз удастся поесть горячего. Принц, мечтавший «набить брюхо», тоже не выглядит особо довольным, вяло ковыряется в каше и все больше хмурится.
– Мне нужно спрятать птицу, – говорю я через несколько минут неловкого молчания. И когда Волк поднимает на меня недоумевающий взгляд, поясняю: – Почти рассвело, а он не переносит света.
Кайо, уже задремавший на своем насесте, раздраженно ворчит – не хочет в темный чулан, а тем паче в мешок. Я же кошусь на Принца, но вряд ли он меня вообще слушает – будь у него глаза, уверена, сейчас бы они отрешенно пялились в пустоту.
Волк почти не раздумывает и все так же без слов выходит на улицу. Кажется, наглость незваных гостей исчерпала его терпение. Я резво поднимаюсь, не желая оставаться в уязвимом положении, когда хозяин вернется с топором. Но вместо этого с громким стуком и лязгом металлических засовов закрываются ставни. Сначала с одной, потом с другой стороны дома.
Комната снова погружается в полумрак, разгоняемый только трепещущим пламенем свечей.
Кстати, о свечах, что вспыхивают по щелчку. И о горячей каше…
– Он огневик? – спрашиваю я.
– Ага. – Принц наконец отодвигает почти не тронутую еду. – Для нас мир в огне всего три года, а для него всю жизнь.
Я передергиваю плечами. Кому-кому, а огневикам вряд ли завидуют даже обделенные чарами. Насколько этот дар редкий, настолько же и ужасный. Получается, арьёнский Волк действительно все вокруг видит в языках пламени и может привносить их в реальный мир.
Даже с закрытыми глазами он никогда не познает темноты.
Они с Принцем словно сидят по разные стороны одного стола.
– Огневик, которого тянет к морю, – бормочу я.
Иронично. Ведь если корабль Волк украл из необходимости, то поселился над бушующими водами явно по собственной воле. Теперь мне кажется, что он и сам похож на этот дом, зависший на краю утеса, и точно так же не может решиться сделать шаг.
– Зато чары в его груди не гаснут, – пожимает плечами Принц, – и я всегда его вижу. Всегда могу найти.
– И ворваться к нему домой, как к себе, хоть вы и не друзья.
– С тобой мы тоже не друзья, но спать сегодня будем на одном топчане. – Он наконец поворачивает ко мне голову и широко улыбается. – Как видишь, дружбу переоценивают.
После чего встает и, пока я ошалело моргаю и пытаюсь подобрать слова, скрывается за выцветшим гобеленом. Оказывается, комната здесь все же не одна.
Глава 7. Тяжесть камня
Слух о принцессе, томящейся в башне, ты запустила сама. В те дни матушка еще не запирала тебя наверху, полагая, что в гиблый лес никто в здравом уме не сунется, а ходу за его пределы тебе не было.
И все же ты ухитрилась отыскать двух заплутавших путников. И одного даже оставила в живых, иначе кто бы сложил о тебе первую песнь?
Второй же пал жертвой чудовища, ведьмовского стража, змея с пятью головами. Его ты тоже создала сама, вложив в жуткое тело всю свою ярость, всю ненависть, иначе рассказ чудом уцелевшего странствующего рыцаря не был бы столь впечатляющим.
Выспаться не удается, и не только потому, что я оставляю без внимания как приглашение Принца, так и дозволение хозяина устроиться на его тюфяке, и пытаюсь прикорнуть прямо на стуле. Мне попросту неуютно в этом доме. И волны бьются внизу все громче, будто пытаются раскачать скалу и наконец поймать хлипкую хибару в свои объятия; и ветер все отчаяннее свистит меж ставнями, недовольный тем, что от него отгородились.
Спокойствие Волка тоже не утешает – судя по всему, он давно готов кануть в бездну и не дрогнет, даже если у дома сорвет крышу и половину стен. Во сне он, похоже, и вовсе не нуждается и по-прежнему трудится над очередной картой. Картой Олвитана. Причем Олвитана нынешнего, со всеми черными пятнами там, куда ступала твоя нога.
В итоге к полудню я уже нетерпеливо мнусь у порога; на одном моем плече мешок с ворчащим Кайо, на другом – со всякой снедью, щедро выданной хозяином. Невыспавшийся и хмурый Принц с отпечатавшимся на щеках диковинным узором слишком медленно доедает утреннюю кашу, отчего я раздражаюсь все сильнее. В какой-то момент даже тянусь к двери, готовая бросить его тут, и пусть хоть до вечера трапезничает, но, словно учуяв мой настрой, Принц таки опускает ложку и вскакивает.
– Не прощаюсь? – с вопросительными нотками произносит он, на что арьёнец только хмыкает да машет рукой, мол, идите уже.
И мы уходим, так и не услышав его голоса. И разумеется, не составив никакого плана, хотя вроде в том и был смысл ночевки под чужой крышей.
– Нам нужно в город, – говорит Принц, едва мы удаляемся от обрыва на полверсты. – Порт, конечно, уже не так оживлен, как прежде, но я слышал стук топоров и визг пил. Корабли строят и спускают на воду. Какие-то из них, конечно, повезут прямиком в Олвитан дары для Королевы, но другие, уверен, только до острова и ходят.
Я молчу, ибо он прав. Как минимум половина здешних судов непременно наведывается к отверженным, потому что, как бы их ни боялись, от столь сильных чар трудно отказаться. Как и от растущих на острове редких трав и чудодейственных корешков. Однако все смельчаки прекрасно знают, куда или к кому плывут, и действительно не задерживаются надолго у опасных берегов – быстро справляются с задачей и уносят ноги. Говорят, сами воды вокруг острова так и норовят убить всех и каждого, поэтому, даже пожелай какой-нибудь корабль нас дождаться, у него может попросту не получиться. Ведь мы понятия не имеем, что ищем и как долго будем бродить по землям проклятых.
Да, если Принц не соврал и знает иной способ выбраться с острова, нам хватит и билета в один конец. Вот только учитывая, что «нам» – это безглазому олвитанцу и запыленному бродяге неопределенного пола с птицей в мешке… даже на такой билет я рассчитываю мало.
Хотя Принц сегодня выглядит поприличнее. Отмыт, причесан. Одежда на нем все та же ветхая, но на вид даже опрятнее моей. А чистые волосы, стянутые в хвост, и вовсе похожи на твои. Так же сверкают золотом на солнце. Повязка по-прежнему пугает, но в общем и целом из нас двоих именно я теперь могу оказаться помехой.
Но самое главное, что меня просили не приводить олвитанца в город…
– Местные мне, конечно, не обрадуются, – продолжает он, предугадав вертевшуюся у меня на языке фразу. – Но как поймут, что я готов покинуть их гостеприимные берега, так сами все организуют, еще и пир прощальный закатят.
В последнем я сильно сомневаюсь, однако уплывающий вдаль чужак действительно может стать для Бронака приятным зрелищем – так почему бы не поспособствовать?
– Идем сразу в порт, – решаю я. – Находим корабль и ждем отправления в ближайшем к гавани трактире. Никаких прогулок по городу и подпеваний уличным скрипачам.
– Так ты слушала? – улыбается Принц.
– Против своей воли.
– Может, ждать и не придется, – говорит он.
– Думаешь, мы настолько везучие? – Я даже приостанавливаюсь, пораженная его уверенностью.
– Ты – не знаю, а вот я… – Принц улыбается еще шире. – В конце концов, я получил свою ведьму и нужную подсказку. Значит, и корабль получу.
Я только головой качаю, вспоминая про кроличью лапку. Точно ведь где-то припрятал.
Насчет порта он не ошибся. Людей, шума и движения здесь больше, чем вчера было на рынке.