сильнейший, который всегда старался придерживаться нейтральной позиции в ордене и потому никакой особой вины за тот давний инцидент не чувствовал. – Бывший глава счел изгнание отсутствующих неприемлемым. А потом до нас дошли слухи, что вас подобные веяния в ордене оскорбили настолько, что вы оба решили променять Тайлаари на миры за Гранью. А учитывая долгое отсутствие…
– И что за птица принесла на хвосте эти… с-с-слухи? – в упор глядя на председателя, спросил гай Светлоликий. – Впрочем, нет, не отвечай, Вайн! Сам знаю. Белая такая, лживая, глупая и слабая. Та, которая после нашего якобы ухода за Грань пролезла-таки к власти, – он повернулся к своему спутнику, – а сейчас трусливо спряталась, бросив других разгребать дела ордена, потому что боится, что с нашим возвращением откроются ее грязные секреты. Не так ли, брат?..
Второй гость согласно кивнул и тоже снял капюшон, выпустив на свободу огненную гриву длинных волос. А вот избавляться от маски, как Ашенсэн, он не спешил. Как и проходить идентификацию с помощью прикосновения к валуну.
– Это оскорбительно! Как ты смеешь так говорить о нашей… – возмутился кто-то из присутствующих, но холодный взгляд золотых глаз заставил оратора заткнуться, а дальнейшие слова визитера – покраснеть.
– О ком же… вашей? – не скрывая издевки, Светлоликий воззрился на защитника Белоснежной. – О! – Тонкие губы растянулись в неприятной ухмылке. – И вы тоже, – с деланым участием протянул маг, – стали жертвой ее постельных интриг. Сочувствую!
В зале раздался возмущенный ропот, перерастающий в гул голосов. Недовольный этим Искристый, по волосам которого заскользили тонкие змейки белых молний, вновь начал призывать коллег к спокойствию. Но утихомирить публику удалось не ему.
– Позволь мне высказаться, Вайн, – спокойно, если не сказать лениво, проговорил Ашенсэн. – Я хочу сделать маленькое объявление. Не возражаешь? – спросил он, слегка вздернув золотую бровь.
Председатель кивнул, не видя особых причин для запрета. Остальные как-то разом притихли, ожидая слов визитера, который имел наглость и смелость озвучить то, о чем многие догадывались, но молчали, другие знали, но скрывали, а третьи… третьим было просто все равно. Однако явление давно исчезнувшего соратника, имеющего явные претензии к начальству, сулило много интересного. Положив обе руки на магический камень, этот самый соратник уверенно произнес:
– Я, гай Светлоликий, заявляю о намерении занять пост главы ордена повелителей времени по праву силы и старшинства.
И прожилки на валуне снова засияли, подтверждая истинность и законность его намерений. Теперь тишина в зале стала абсолютной. Недоверие, удивление, невысказанный протест и даже одобрение – все эти эмоции отражались в направленных на визитера взглядах, но высказаться вслух решился только Искристый.
– Кхм, – кашлянув, он продолжил: – но это ведь избираемая должность, Ашенсэн.
– Да, избираемая! – согласился златоглазый. – Если, конечно, нет желающих среди тех, кто вправе. Ты же отлично знаешь первые пункты устава ордена. Согласно им гайе Белоснежной, ныне занимающей высокий пост, надлежит в течение трех суток при свидетелях доказать свое превосходство над бросившим вызов, тем самым подтвердив право быть главой. В противном случае она уступает свое место более достойному претенденту и автоматически выбывает из наших рядов.
Этот древний закон не использовался веками. Но он был, и сильнейшие об этом знали. Вот только к власти рвались единицы, остальные куда больше предпочитали свободу с небольшим количеством обязательств и с массой выгод от статуса маски.
– Также сообщаю об аналогичном намерении гая Огненного, – заявил Светлоликий. Его молчаливый спутник одобрительно хмыкнул, чуть склонив рыжеволосую голову. – За сим мы с братом хотели бы откланяться. Успешного заседания, глубокоуважаемые гаи!
Визитеры развернулись и размеренным шагом направились к дверям. Те послушно открылись, пропуская обоих. Вызов Белоснежной был брошен, игра началась. И пропитанный магией зал счел первый этап ее вполне законченным. Каменные створки снова сомкнулись, отрезав пару сильнейших от остальных. В помещении все так же господствовала тишина. Оглушающая, абсолютная. А над магическим валуном сгустилось темное облачко. Оно на глазах уплотнялось, меняя очертания. Сначала появились крылья, лапы, затем ярко сверкнули изумрудные глаза над черным клювом…
Громкое и раскатистое «кар-р-р» в безмолвии зала прозвучало как издевательство. И словно по команде собравшиеся начали спорить.
В драконьем логове…
Магический шар в который раз отразил одно и то же слово «Действуй!», но дракон сомневался. Он перекатывал круглую стекляшку из одной ладони в другую и молчал. Полыхнув лиловым раздражением, средство связи Ийзэбичи с королевой Бездны выдало следующее:
«Ашенсэн с Кир-Кули уже в пути. Не сегодня, так завтра они тебя найдут, и тогда инициировать сейлин будет практически невозможно».
– Но она меня возненавидит, – растерянно пробормотал обычно уверенный в себе гай.
«Это сначала, – успокоило его очередное послание. – К тому же девочка и так не питает к тебе большой любви. Сплошная настороженность и сомнения. А если с твоей помощью она станет настоящей сейлин, то через пару-тройку лет даже благодарить будет. Как только свыкнется наконец со своей новой сущностью и войдет во вкус».
– А если не войдет? – продолжал упорствовать дракон. – Ты бы видела, что с ней творилось после истории с птицами. А сегодня в зале с животными… я вообще молчу! Ты говорила, что привыкание будет идти поступательно, что память не вернется к ней как минимум неделю, что за это время у меня будет возможность заслужить ее доверие и… симпатию. А теперь…
«Теперь надо довести дело до конца. И быстро! Они идут, Ий. Идут за ней. – Зловеще пульсирующие надписи на поверхности шара сменяли одна другую. – И поверь, твой старший братец наверняка уже знает, где ты спрятал их девчонку».
– Сейлин моя! – с каким-то детским упрямством рявкнул древний маг.
«Они так не считают», – издевательски заметила стекляшка.
– Они пр-р-росто не понимают! – рыкнул рыжеволосый. – В Тайлаари после ухода двух последних семей за Грань я остался единственным драконом-оборотнем. Уникальным, чистокровным, настоящим. Не то что этот полукровка Сэн! – Магическая сфера молчала, и потому мужчина продолжил: – И мне нужна достойная пара. Тоже единственная, уникальная и сильная. До плена я присматривался к самым ярким представительницам разных могущественных рас, но… это все не то! А сейлин… Она та самая, ты понимаешь меня? Ее тьмы даже мой Коготь испугался. Невероятно! Такой больше нет в Тайлаари. И никогда не было.
«Были», – возразил вновь засветившийся шарик.
– Давно, – отмахнулся дракон, – и про них мало что известно. А Селена живая и рядом. Я не хочу ее пугать, Красотка.
«А придется, Ий. Иначе останешься с носом».
– А если сменить логово на место, о котором не догадается Сэн? – спросил собеседник, немного помолчав.
«Все равно найдут. Ну или к девчонке вернется память, и она сама пошлет тебя лесом-полем».
– А если…
«Хватит, Ийзэбичи, изображать благородного рыцаря. Ты дракон или кто?! Инициируй Зою… Или как ты там ее называешь? Селену! А потом уже завоевывай ее руку, сердце и прочие части тела. Сейчас она просто человек… примитивная, магически бездарная смертная с задатками энергетического вампира класса «Эр». А тебе, как ты сам только что сказал, нужна единственная и неповторимая сейлин. Так сделай ее сам!»
Долгих три минуты дракон молчал, теребя пальцами свободной руки кончик темно-рыжей косы. В другой его ладони мирно покоился стеклянный шар, в глубине которого отражалась собачья морда.
– Ты права, – наконец проговорил наследник рода Карури и поднялся с кресла, – не стоит откладывать это дело в долгий ящик. Займусь, пожалуй, приготовлениями.
В то же время в комнате сейлин…
Я сидела на широком каменном подоконнике, услужливо нагревшемся подо мной, и бесцельно смотрела вдаль. Море… вид его зеленовато-серой глади должен был навевать умиротворение, успокаивать, но мне созерцание безбрежного простора только добавляло горечи. Иногда в поле зрения попадали крупные сизые птицы с хищными клювами, и на мои глаза невольно наворачивались слезы. Нет, я не питала особой любви к пернатым, это же не котята, которых помимо воли тянет погладить. А те крылатые твари, что наполняли разрушенный зал, и вовсе вызывали неприязнь своими странными взглядами. Но… они все были живые!
Карури, конечно, пытался убедить меня, что выпить энергию птицы – это не большее преступление, чем съесть ее жареную тушку. Более того, подобная смерть значительно лучше, чем если бы жертве свернули шею, ощипали и отправили на вертел. По словам дракона выходило, что моя пища умирала счастливой. Но что-то внутри меня совершенно не желало принимать подобные объяснения.
Да я бы столько мяса за три года не съела! А тут… В один миг стать причиной гибели сотен живых существ… Это пугает. Я пугаю! Пугаю сама себя. Впрочем, своего «жениха» – или кто он мне там по их драконьим законам? – я тоже не оставила равнодушным. Вот только его в ужас привела не странная смертоносная сила, а банальная женская истерика. Закончилось все тем, что Ий плюнул на попытки втолковать мне, что хищникам не пристало жалеть еду, и трусливо сбежал, а я, свернувшись калачиком на кровавого цвета простынях, еще долго всхлипывала, пока наконец не уснула. А утром меня разбудили нежные поцелуи в висок и бодрящий аромат какого-то ягодного напитка… Лучше б я не просыпалась, честное слово!
Вздохнув, я прислонилась лбом к прозрачной преграде, отделявшей мою каменную клетку от пейзажа за окном. Решеток не было, как не было и хрупких стекол, зато тончайшая с виду заслонка, как объяснил Ий, по прочности не уступала скале. Поэтому я спокойно сидела на подоконнике, не боясь свалиться в море. Хотя… еще несколько часов назад мне этого ой как хотелось.