Мы сидим в машине, и я зачитываю вслух фестивальную брошюру, чтобы дети загорелись.
— О-о-о, у них сегодня гонки на собаках!
— Может, из меня получится профессиональный погонщик собак? — предполагает Боб.
— Да! — вопят Чарли и Люси.
— И зимняя рыбалка, — читаю я, пытаясь остаться в теме фестиваля.
— Я могу ловить рыбу на замерзшем озере, — говорит Боб.
— Да! — одобряют Чарли и Люси.
— Или я могу завести во дворе коров и делать мороженое!
— Да! — вопят дети и хихикают.
Я тоже смеюсь, но только потому, что не могу отделаться от представленной картины: Боб в рубашке с закатанными рукавами пытается подоить корову.
— И у меня будет свой грузовичок для мороженого, и я буду настоящим мороженщиком!
— Да! — кричат они.
— Давай, папа! — убеждает Люси.
— Да, будь мороженщиком! — поддерживает Чарли.
— Все голоса за, детка. Я новый вермонтский мороженщик. Мне теперь нужен белый грузовик и шляпа.
Я снова хохочу, представив Боба в шляпе. Я бы добавила еще красные подтяжки.
Приятно шутить на эту тему. Наши разговоры о работе Боба и выборе между Велмонтом и Кортлендом были напряженными и тяжелыми и пока так ни к чему и не привели. По крайней мере теперь Боб согласился и активно ищет работу в Вермонте. Но он разборчив. Если он не отыскал ничего подходящего в Бостоне, то с каждым уходящим днем у меня все меньше веры, что он найдет что-то приемлемое для себя здесь.
Мы въезжаем на дорожку к нашему дому, и Боб, не выключая двигатель, помогает мне выйти из машины.
— Доберешься отсюда? — спрашивает он, вручая мне ходунки.
— Да, все хорошо. Привезешь мне немножко помадки?
— Считай, сделано. Я подожду, чтобы знать, что ты точно вошла.
Я прохожу по засыпанной гравием дорожке к переднему крыльцу, отпускаю ходунки, поворачиваю ручку и толкаю дверь. Потом поворачиваюсь и машу на прощание, пока Боб выезжает с дорожки. Я выздоравливаю, все увереннее стою без опоры на ходунки или что-то другое, и это восхитительно — хотя бы несколько успешных секунд ощущать под собой обе ноги.
Проходя через прихожую, слышу высокий свистящий звук. Он похож на свисток одного из Линусовых паровозиков на батарейках, но сын должен предаваться трехчасовому дневному сну. Не надо ему сейчас играть с паровозиками.
— Мама? — зову я, но не слишком громко — на случай, если ребенок все же спит, как должен.
Я прохожу в гостиную. Мама спит на диване. Линус, наверное, наверху, в своей кроватке. Хорошо. Но свистящий звук здесь громче, и он не прекращается. Может, заело кнопку электропаровозика? Я оглядываю гостиную, но не вижу ни одного. В комнате пусто, и все игрушки Линуса убраны. Я проверяю телевизор — он выключен.
Я ковыляю к коробке с игрушками и слушаю. Свист, похоже, идет не оттуда. Я снова прислушиваюсь, пытаясь определить источник звука, и не могу его вычислить. Мне скорее любопытно, что это за чертовщина, чем тревожно или неприятно. Звук не такой уж громкий, чтобы побеспокоить Линуса или маму, и я уверена, что не услышала бы его из спальни. Но что это?
Я переставляю ходунки, шагаю и подтягиваю ногу, добираюсь до кухни и прислушиваюсь. Звук явно идет отсюда. Я открываю и закрываю холодильник — нет, не он. Оглядываю пол, стол и стойку в поисках паровозика. Везде пусто: никаких паровозиков, никаких электронных игрушек, никаких телефонов и айподов.
Смотрю на плиту — ничего. Потом вспоминаю «посмотреть влево» и вижу чайник, стоящий на ярко-красной горелке; из его носика валит пар. Я снова смотрю на стойку, на этот раз помня про «смотреть влево», и замечаю пустую мамину кружку, из которой свисает веревочка с бумажным квадратиком от чайного пакета.
Мое сердце уходит в пятки, кожа становится влажной и липкой. Я поворачиваю выключатель и сдвигаю чайник вправо. Свист прекращается.
Я ковыляю обратно в гостиную. Прислушиваюсь — все тихо. Я сажусь на край дивана рядом с мамой и еще до того, как беру ее за руку, понимаю, что она не спит.
Глава 39
Мы продали наш дом в Велмонте и переехали в Кортленд в июне, после того как у Чарли и Люси закончился учебный год. Боб взял отпуск на все лето, Чарли и Люси проводили утро в лагере Христианской ассоциации молодежи, все дети играли во дворе или купались в озере Виллоуби почти каждый день, а я училась плавать на каяке на том же озере по летней восстановительной программе САИНА. Хотя мама и планировала провести лето в собственном доме на Кейп-Коде, мне все еще казалось странным жить без нее. Я по-прежнему ждала, что она войдет в переднюю дверь со свежим «Пипл» для меня и я услышу ее смех. И все еще жду. Я воображала, как мы с Бобом и детьми пару раз съездим к ней летом, представляла, как мы будем с ней проводить время на пляже, есть свежие помидоры с огорода, встречаться с ее подружками из «Красных шляп». И как мы будем разговаривать с ней по скайпу, когда уедем с Кейп-Кода.
Сейчас первая неделя ноября, облетели почти все листья, кончился и велосезон. Не меньше месяца осталось до того, как на горе выпадет достаточно снега. Это сонный месяц в городке, и так дремлющем весь год, но мне все равно. Мы с Бобом сидим за нашим любимым столом перед камином в «Кеске». Нам не нужно делать предварительный заказ, нет никаких проблем найти парковку прямо перед рестораном, и не приходится ждать, когда любимый столик освободится. Мы здесь единственные посетители — возможно, потому, что еще слишком рано, но сегодня вечером заведение в любом случае не будет забито до отказа.
Боб толкает через стол маленькую белую коробочку.
— Что это? — спрашиваю я. К этой дате я не ждала подарков.
— Открой, — отвечает он.
Мы здесь, чтобы отметить год с того дня, когда я пережила аварию. Мы сознательно решили сделать эту дату праздником, а не днем унылых «что, если» — «Что, если бы я не выиграла в „камень-ножницы-бумага“? Что, если бы не было дождя? Что, если бы я раньше подняла голову и посмотрела на дорогу? Что, если бы я не ударилась головой?» Мы здесь, чтобы радоваться той жизни, которая у нас есть, а не оплакивать ту, которую мы потеряли. Но прежде чем открыть подарок Боба, я не могу не вспомнить обе эти жизни.
Я скучаю по прежней работе в «Беркли». Скучаю по Ричарду и Джессике, по нашим замечательным консультантам, ощущению победы во вроде бы невозможном деле, подбору команд для интересных проектов, сезону набора, управлению карьерным ростом и осознанию, что я действительно ас во всем этом. Но я не скучаю по дороге на работу, командировкам, рабочим часам и стрессу, сопровождавшему ту жизнь.
Мне очень нравится моя новая работа в САИНА. Я люблю Майка и волонтерскую команду — разношерстную группу людей с самыми благородными сердцами в мире. Мне нравится график. Обычно я бываю на работе с восьми до полудня с понедельника по пятницу и чаще всего добавляю пять часов в неделю из дома, но иногда работаю только с дивана в гостиной. И я действительно ас в своем деле. Я тружусь здесь уже два месяца, и мне еще не приходилось плакать. И не думаю, что придется.
Я не скучаю по своим блузкам на пуговицах «только для химчистки» и костюмам, в САИНА строго неофициальный дресс-код. Но скучаю по высоким каблукам.
Я скучаю по прежней зарплате и ощущению гордости, силы и значимости, которое она мне приносила. Теперь я зарабатываю намного меньше. Намного. Но то, что я потеряла в долларах, я выиграла во времени. Теперь у меня есть время днем, чтобы помогать Чарли и Люси делать уроки, играть с ними на «Уи», смотреть, как Чарли режется в футбол, дремать с Линусом. Жду не дождусь, когда буду после обеда кататься на сноуборде. У меня есть время, чтобы нарисовать портрет Люси (она единственная из моих детей способна просидеть достаточно долго) или яблоки, которые мы набрали в местном саду. У меня есть время читать романы, медитировать, смотреть, как олени пересекают задний двор, каждый вечер ужинать с семьей. Меньше денег, больше времени. Пока что сделка стоила каждого цента.
Никто из нас не скучает по прежней работе Боба. Он нашел место в «Верде инк.» и работает над помощью международным клиентам в разработке экономически выгодных планов перехода на возобновляемые источники энергии. Компания молодая, энергичная, толковая, быстро растущая, увлеченная тем, что делает, и Бобу там очень нравится. Находится она в Монтпилиере, милях в пятидесяти от нашего дома в Кортленде, но все эти мили — шоссе без всяких пробок, так что дорога занимает только сорок пять минут. Столько же времени нам требовалось, чтобы добраться из Велмонта в Бостон при хорошей погоде, отсутствии аварий на дороге и матча «Ред Сокc» в городе. Все на работе понимают, что Бобу приходится рано уезжать из офиса, чтобы помочь мне и детям. Обычно он возвращается домой к четырем.
Начальная школа здесь чудесная. Классы вполовину меньше, чем в Велмонте, а учителя прекрасно работают с Чарли по специальной образовательной программе. Он с нетерпением ждет, когда начнутся зимние тренировки школьной команды по сноуборду. Люси нравится учительница, и она обожает Ханну, свою новую лучшую подружку. А Линус без малейших сложностей освоился в здешнем садике. Боб отвозит его туда по утрам перед работой, а Крис или Ким из САИНА привозят в два часа домой.
Я скучаю по Хайди. Она обещала привезти всю свою семью в Кортленд покататься на лыжах и сноуборде на недельку февральских каникул.
Я скучаю по «Старбаксу». «Би-энд-Си» по-прежнему закрыто. Ну по крайней мере у нас есть «Импресса».
Я скучаю по легким простым делам — как здорово читать, печатать, бриться, одеваться, резать бумагу ножницами, надевать наволочку на подушку, выворачивать футболки!
Я скучаю по вождению машины и независимости, которая с этим приходит. Боб отвозит меня в Маунт-Кортленд по утрам, а Майк или кто-нибудь из САИНА подбрасывает домой, но я скучаю по возможности сесть и поехать самостоятельно, не пассажиром.
Мизерный процент людей с синдромом игнорирования левой стороны восстанавливается настолько, чтобы безопасно водить машину. Однако непоколебимый в своей поддержке Боб в прошлый понедельник завернул перед работой на пустую парковку у церкви и велел мне попробовать. Мы поменялись местами, я застегнула ремень безопасности, чего бы ни за что не смогла полгода назад, перевела рычаг с «ожидания» на «ехать» и перенесла правую ногу с тормоза на газ. Мы проехали всего пару метров, и Боб заорал: «Стой!» Я в панике ударила по тормозам, но не поняла, что случилось. «Посмотри НАЛЕВО!» — сказал Боб. Сначала я ничего не заметила, но потом увидела: водительская дверь была распахнута настежь. Так что, полагаю, я еще не готова водить машину. Потом.