Собравшиеся закивали.
— Больше он здесь появляться не будет. Кураторы решили, что он полностью принял свой новый образ жизни и ему дали работу. Теперь виконт будет разгружать наши машины с провизией. Представляете? Ему дали работу в нашем бюро. Вам всем стоит тоже к этому стремиться.
Дворянину? Разгружать провизию? Невероятно… Да ещё и под присмотром бюро. Вот уж действительно — честь! Роман-то мне говорил, что мне работу совсем не дадут. Видимо, не хотел расстраивать брата новостью о том, что ему предстоит драить туалеты и заниматься очисткой выгребных ям для господ из бюро.
После своего воскрешения я полагал, что мир разделился, а я пришёл в себя на территории светлых магов. Но это — не так. Они забрали себе весь мир, а тёмных превратили своих рабов. И это после того, сколько мы сделали для развития магии и всего мира в целом…
— Константин, — позвал меня Анатолий Калугин. — Задержитесь, пожалуйста, ненадолго. Мне бы хотелось с вами переговорить тет-а-тет.
Запечатанные покинули зал, а мы с консультантом остались наедине. Я уже заранее знал, о чём пойдёт речь. Ох, главное — сдержаться, и не превратить этого выскочку в ползающий комок плоти. Пока слишком рано показывать свою силу. Какое-то время придётся поставить на свою магию статус «инкогнито».
— Константин, вы очень впечатлили меня своим рассказом, — сказал Калугин. — Но я боюсь, что такими историями вы можете шокировать другим запечатанных. Это не пойдёт им на пользу. Реабилитация поражённых тёмной магией — и без того непростая штука.
— А я-то думал, что у нас тут свобода слова, — хмыкнул я.
— Если хотите, можете рассказывать о тёмных соблазнах мне лично, — сказал Калугин. — Но остальным… Эм… Лучше сочините историю о страхах! Страхи куда лучше помогают понимать опасность тёмной магии.
Когда-то тёмные пугали светлых, а теперь всё наоборот. Нас самих же пытаются запугать собственной магией!
— Анатолий Юрьевич, я либо буду посещать собрания и делиться своими переживаниями, либо забуду о них вовсе, — заявил я. — Или вы хотите, чтобы тёмная магия взяла надо мной верх?
— Нет-нет, что вы… — напрягся Калугин. — Ладно, вы правы, Константин. Но постарайтесь, по крайней мере, общаться с остальными… чуть помягче.
— Это можно, — кивнул я.
Покидая зал заседаний, я прикинул дальнейший план действий. Как ни странно, но Калугин прав. Такими речами я быстро завладею умами запечатанных, но навлеку на себе лишнее внимание бюро.
А значит, нужно начинать действовать точечно — выбирать слабое звено и беседовать с тёмным магом за пределами собраний.
— П-привет! — из-за угла появился Артемий Костровский. — Ты, кажется, Костя, верно?
А вот и первый кандидат!
— Он самый, Артемий, — кивнул я и протянул ему ладонь для рукопожатия. — Княжич Константин Владыкин.
— О… Ого! — воскликнул Артемий, ответив на рукопожатие трясущейся рукой. — Тогда, наверное, мне стоит обращаться на «вы». Всё-таки я барон…
— На это мне как-то плевать, если честно, — фыркнул я. — Хоть конюх. Либо общаемся на «ты», либо не общаемся вовсе.
— Прости! — замахал руками Артемий. — Просто… Ты очень меня впечатлил своей речью. Такая выдержка! Не знаю, как ты до сих пор не поддался на уговоры тёмной магии. Если бы призраки не пугали меня, а предлагали способ снять печать… Стыдно признаться, но, думаю, я бы согласился.
Рыбка заглотила червячка. Осталось немного дожать.
— Об этом лучше поговорим снаружи. Вряд ли сотрудники бюро обрадуются, что мы обсуждаем тёмную магию за пределами стен зала собраний, — сказал я.
— Да, конечно! — кивнул Артемий. — Можем попить чаю. С меня чай, с тебя рассказ о своей борьбе с тёмным началом. Как тебе такое?
— Честная сделка. Только чай я на дух не переношу, — усмехнулся я. — Обойдусь обычной водой.
И яду. Много яду.
Анатолий Калугин набрал номер Фёдора Ильича Зубова.
— Да, Анатолий Юрьевич? — устало ответил Зубов. — Чего хотели?
— Фёдор Ильич, прошу прощения, что бужу вас после дежурства, но у мне срочно нужно кое-что с вами обсудить. Это касается Владыкина.
— Романа?
— Нет, Константина, — напомнил Калугин. — Кажется, он — ваш клиент.
— А, младший Владыкин… Ну-ну. Я установил ему печать. Сейчас он должен отлёживаться дома.
— Дело в том, что он уже начал посещать собрания. И меня очень беспокоит его состояние, — заявил Калугин. — Боюсь, что тёмная магия берёт над ним верх.
— Вы, как всегда, преувеличиваете, Анатолий Юрьевич, — хмыкнул Зубов. — Я не мелочился и поставил ему очень мощную печать. Она скорее его убьёт, чем позволит тёмному началу вновь взять под контроль тело.
— Вот как? — удивился Калугин. — А можно как-то проверить, правильно ли поставлена печать?
— Вы сомневаетесь в моём мастерстве? — разозлился Зубов.
— Нет, что вы! Я просто…
— Её уже не проверить, Анатолий Юрьевич. Она за сутки сливается с телом, — сказал Зубов. — Вы сами-то свою чувствуете?
— Нет… Но я долго практиковался, чтобы подавить свою тёмную магию! — оправдался Калугин.
— Поэтому вас и оставили консультантом в бюро. Так что переставайте мучить меня паранойей. Роман Владыкин живёт в одном доме с Константином. Он дополнительно проконтролирует, если вас это успокоит. А мне больше не звоните. Дайте отоспаться…
Зубов положил трубку.
Анатолий Калугин сжал телефон в руках, а затем с яростью пнул ногой стул, отправив его в полёт через весь зал собраний.
— Значит, придётся всё делать самому… — процедил он сквозь зубы.
— А что это у тебя, Константин? — спросил Артемий Костровский, заметив, как я капаю в свой стакан с водой яд.
— Сироп от кашля, — коротко ответил я.
Интересно, Валера уже заметил, что я стащил у него из-под носа пузырёк с ядом? Наверняка обнаружил пропажу и теперь бесится. Но потеря не велика. Он может выделить сколько угодно яда с помощью своей магии, а мне нужно заново вырабатывать иммунитет ко всем видам отрав. Хоть прошлый глоток и прошёл для меня безболезненно, голову всё-таки немного кружит.
Мы с Костровским сидели в кафе в двух кварталах от штаба бюро. Артемий заказал себя какую-то бурду, которую светлые называют чаем.
Чай без кладбищенской травы — не чай. Не говоря уже о проклятом сахаре, который современники добавляют во всё подряд.
— Ты хотел узнать, как мне удаётся бороться с тёмной магией? — начал разговор я. — А что, если я скажу тебе, что я и вовсе с ней не борюсь?
Скажу прямо. Если Артемий отреагирует слишком остро, отшучусь. Раз он позвал меня побеседовать, значит, готов к непростому разговору. Если бы парня интересовал только вопрос избавления от тёмных сил, он бы сейчас докучал Калугину, но не мне.
— Но как же тогда? — заикнулся он. — Ты сказал, что видишь мертвецов и духов. Выходит, до запечатывания ты был некромантом?
— Ага, — кивнул я. — Воскресил сам себя прямо на собственных похоронах. Считаешь, не стоило этого делать?
— Нет, почему же, просто… — Артемий дождался, когда официант отойдёт от нас подальше, и добавил уже шёпотом: — Эта магия опасна. Нам нельзя ею пользоваться.
— А магия молний не опасна? — пожал плечами я. — Или пиромантия? Воспламенение людей проходит без вреда для здоровья?
— Но это ведь совсем другое, — с сомнением, ответил он.
— Это — одно и то же, — сказал я и ударил кулаком по столу. — Тебя не смущает, какую работу предлагают запечатанным? Какое будущее сулят?
— Да, не очень перспективно, но всё же…
— Таскать ящики! — всплеснул руками я. — Вот твой отец — чем он занимается?
— Мы относимся к клану князя Медникова, — ответил Артемий. — Мой отец работает в его казначействе.
— И если бы в тебе не проснулась тёмная магия, ты бы унаследовал должность отца, верно? — уточнил я.
— Да, скорее всего, — кивнул Артемий.
— Но теперь тебе придётся выполнять самую грязную работу. А всё потому, что природа дала тебе свой дар, который никем больше не ценится, — сказал я. — Ты не лучше и не хуже любого другого мага.
— Но разве тёмная магия не сводит людей с ума? — спросил он.
— Кто тебе ляпнул эту чушь? — возмутился я. — Ты думаешь, что тёмная магия автоматически делает тебя плохим человеком? Нет. Плохим человека делают помыслы, а не его врождённый потенциал.
— Я всё никак не пойму, к чему ты это ведёшь, Кость, — пожал плечами Артемий. — Мы оба — запечатанные. Даже если бы мы хотели снять эти печати, у нас ничего бы не получилось.
Отлично. Он уже заговорил о снятии печати. Значит, понял, к чему я веду.
— Говори за себя, — усмехнулся я. — На мне печати нет.
Раз мы остались наедине, буду доносить информацию прямолинейно. Костровский — точно не из тех, кто станет докладывать в бюро. Если бы он меня боялся, он бы ни за что не пошёл со мной на контакт.
— То есть ты прямо сейчас можешь… Использовать некромантию? — удивился он.
— Да, — кивнул я. — И как видишь, с ума я пока не сошёл.
— Так вот зачем ты рассказывал эту историю на собрании, — улыбнулся Артемий. — Хотел сказать остальным то же, что сообщил мне сейчас?
— Мозгами ты не обделён, — сказал я. — Только мозги твои скоро превратятся в кисель, если ты позволишь призракам и духам мучить себя ночами напролёт. А именно этого бюро и ждёт. Казнить тебя собственноручно они не хотят, но если тебя убьёт твоя же сила… Тут дело другое.
— Тогда у меня совсем нет выхода, — понуро опустил голову он.
— Есть, — заявил я. — Ответь на два вопроса. Раз твой отец работает в казначействе, значит, ты и сам разбираешься в экономике?
— Да, я обучался в академии до того, как стал видеть призраков, — ответил он.
— Значит, ты мне пригодишься, — улыбнулся я. — Присоединяйся ко мне — и я помогу тебе почувствовать настоящий вкус тёмной магии.
— А как же печать? — растерялся он.
— Когда тебе её внедрили?
— Три месяца назад, — ответил он.
Поздно. Много времени прошло. Через ритуальный круг на кладбище снять печать уже не выйдет.