По монетам в полшекеля старейшины сосчитали численность общины. Всего душ оказалось 605 550. Таким оригинальным способом была произведена перепись сынов Израиля, получивших Тору.
У каждого колена Израилева был свой флаг, в зависимости от цвета камня, нашитого на одежду первосвященника. На стоянках они располагались «при знамени своем, со знаком отчих домов своих станом». Во время похода соблюдали строгий порядок, «ходили станом под знаменем своим, при отчем доме своем». Когда облако поднималось, двигались вперед, когда же опускалось на шатер – останавливались. По указанию Бога стояли сыны Израиля и по указанию Бога двигались.
По свидетельству Иосифа Флавия Моисей изобрел нечто вроде серебряной трубы, которая имеет следующий вид: длиной она немногим меньше локтя, а трубка ее узка, лишь немного ниже, чем у флейты; наконечник её достаточно объемист, чтобы вбирать в себя всю массу воздуха, который вдувает в неё играющий; оканчивается же она широким отверстием, наподобие охотничьего рога. На еврейском языке инструмент этот носит название асосры. Таких труб было сделано две: одной пользовались для созыва и сбора народа в общее собрание, другой приглашались старшины на совещание: если же единовременно трубили в обе, то все без исключения должны были собираться на сходку.
Данное Флавием описание восполняется изображением этого инструмента на Триумфальной арке Тита.
Завершив все представления, старейшины развернули знамёна и повели народ в сторону Кнаана – земли Обетованной.
Доведенные манном до отчаяния люди часто усаживались перед шатрами и плакали, словно по покойнику, горючими слезами. Сердце Моше обливалось от жалости к ним кровью. Не выдержав такой пытки, он обратился к Б-гу с упреком:
– Зачем Ты сделал зло рабу Твоему, и отчего я не удостоился милости в глазах Твоих, что возлагаешь бремя всего народа этого на меня? Разве я носил во чреве весь народ этот, или я родил его, что Ты говоришь мне: неси его в лоне твоем, как носит пестун ребенка, в страну, которую Ты поклялся отдать отцам его? Не могу я один нести весь народ этот, ибо слишком тяжело это для меня…
Создатель посчитал претензии Моше справедливыми и посоветовал:
– Собери мне семьдесят мужей из старейшин Израиля и приведи их к шатру Откровения, и пусть станут они там с тобою. А Я сойду, и буду говорить там с тобою, и возьму от духа, который на тебе, и возложу на них, дабы носили они с тобою бремя народа этого, и не будешь ты носить один.
Моше почесал затылок, ну и задал мне Господь задачку – как выбрать 70 человек из 12 общин? Если взять от каждого колена по 5 представителей, то наберётся 60 человек, по 6 – 72. Что-то нескладно получается. Единственный выход – устроить жеребьевку.
Моше приготовил 70 записок, на которых написал «закен» («старейшина»), а две оставил пустыми и положил их в шапку. Семидесяти участникам выпал счастливый жребий, двоим неудачникам – пустые балеты.
Все сочли решение Моше мудрым и справедливым, никто не обиделся. Из семидесяти избранников жребия плюс Моше был составлен первый Бет-Дин ха-Гадол (Великий или Верховный суд). В Талмуде его обычно называют «Сайге дрин» (от греческого «Санедрион»).
Учрежденный Моше Верховный орган стал предшественников современного парламента-кнесета.
Буквально назавтра произошел неприятнейший инцидент. Возникли, можно сказать, семейные дрязги.
Аарон и Мирьям узнали из заслуживающих доверие источников, что их брат Моше пренебрегает женой. Мирьям без колебаний обвинила Моше в зазнайстве, дескать, братец возомнил из себя бог весть кого, считает, будто он слишком свят, чтобы оскверняться близостью с кушиткой – так называли Ципору за матовый цвет прекрасного лица.
– Разве только с тобой говорил Бог? Ведь и с нами Он тоже говорил. Мы тоже пророки, но нам вовсе не запрещена супружеская близость, – сказали они.
В семейную перепалку вмешался Бог:
– Слушайте слова Мои! Если есть между вами пророк, то Я, Господь, в видении открываюсь ему, во сне говорю с ним. Не так с рабом Моим Моше, во всем доме доверенный он. Из уст в уста говорю Я с ним, и явно, а не загадками. И образ Господа зрит он. Как не убоялись вы говорить против раба Моего Моше?
Не успел Вс-вышний закончить Свою отповедь, как Мирьям покрылась проказой, словно снегом.
Аарон в панике бросился с покаянной речью к Моше:
– Прошу, не сочти нам за грех, что мы глупо поступили и согрешили. Да не будет сестра наша как мертвец, который выходит из чрева матери своей полуистлевшим. Прости нас и заступись за Мирьям перед Милостивым.
Моше раскинул руки и возопил к Богу:
– О, Всесильный, умоляю, исцели её!
Господь внял мольбе Моше, однако поставил условие:
– Если бы отец ее плюнул ей в лицо, разве не скрывалась бы она в стыде семь дней? Пусть будет она заключена семь дней вне стана, а потом придет. Я поразил и Я исцелю.
Целую неделю народ сидел в шалашах и молился за Мирьям. На восьмой день пророчица вернулась очищенной от скверны. Израиль двинулся путь…
Казалось бы, не такой уж тяжкий грех совершила любимица Вс-вышнего Мирьям, чтобы понести столь жестокое наказание. Однако…
Тора порицает злословие и сплетни как одно из величайших преступлений.
– Не ходи сплетником в народе своем, не стой у крови брата, – говорит Создатель, приравнивая злословие к греху пролития крови.
Йосеф был брошен в яму и затем продан в рабство за «доносительство» на братьев.
Мудрецы Танаха утверждают: «За три греха наказывают человека на этом свете и в мире грядущем: за служение идолам, за кровопролитие, а более всего – за злой язык».
После Исхода израильтяне грешили девять раз, и Бог прощал их. Но когда разведчики стали распространять сплетни, Вс-вышний обрек все поколение за злой язык на смерть в пустыне.
Кабалисты предупреждают, что душа сплетника в другой инкарнации переселится за злой язык в лающую собаку.
Царь Давид советует: «Человек, желающий жизни, любящий дни, чтобы видеть благо, уберегай язык твой от зла».
Переходы становились все тяжелее, люди изнемогали от отсутствия воды и вкусной пищи.
– Кто накормит нас мясом, – жаловались они, – помним мы рыбу, которую ели даром, огурцы и дыни, лук и чеснок. А сейчас… души наши иссохли!
Моше ничего не оставалось, как вновь обратиться к Богу:
– Откуда у меня мясо, чтобы дать всему народу, когда плачут они передо мной. Если Ты так поступаешь со мной, то лучше умертви меня.
Господь вспыхнул гневом:
– Разве рука Моя коротка?! Готовьтесь к завтрашнему дню, ибо дам вам столько мяса, что будете есть в течение месяца, пока оно не выйдет у вас из носа и не станет для вас отвращением за то, что гнушались вы Богом и плакали: зачем это мы вышли из Египта.
Утром следующего дня сильный ветер пригнал перепелов с моря, покрыл ими стан. Люди бросились собирать птиц и вскоре завалили ими всю площадь. «Еще было мясо в зубах их, еще не пережевано, как поразил Бог жестоковыйный народ мором весьма сильным». Множество пало от карающей руки Господа, а место то получило название Киврот-Атаава – «могилы прихотей».
Греша и каясь, подошли сыны Израиля к пустыне Паран, откуда рукой было подать до страны Кнаан.
Старейшины вызвали из шатра Моше и предложили:
– Пошлем людей перед собой, пусть разведают эту местность.
– Но Господь неоднократно говорил, что страна эта, текущая молоком и медом, очень хороша, вам нужны доказательства? – удивился вождь – Впрочем, если вы настаиваете, то пошлите разведчиков, по одному человеку от каждого колена.
Старейшины отобрали самых достойных представителей и велели им идти в южном направлении.
Разведчики скоро достигли Хеврона, спустились в долину. Не утруждая себя добросовестным осмотром страны, они вернулись в лагерь через сорок дней. Хотя для пешего обхода всего Кнаана требовалось минимум сто шестьдесят дней. И разложили плоды той земли – огромные гроздья винограда, гранаты, смоковницы, – у шатров своих колен. В присутствии Моше и Аарона разведчики говорили о богатой стране, текущей молоком и медом, о больших городах пусть хорошо укрепленных, но одолимых, о широкой реке Иордан, которую нетрудно переплыть, о сильных людях, которых можно победить. За глаза же вожди распускали злую молву, стращая людей невероятными бедами.
– Эта страна, губящая своих жителей, куда ни глянь – хоронят мертвецов. Народ там все великаны. Увидели мы там исполинов, и такими ничтожными мы показались сами себе, такими крохотными, словно муравьи Мы слышали, как они говорили между собой о нас: «Что это за саранча ползет по виноградникам?» Не можем мы идти на тот народ, ибо он сильнее нас.
Наслушавшись таких речей, зарыдал Израиль, весь день не смолкали стоны и причитания.
– Лучше умерли бы мы в стране египетской или в пустыне. Зачем Бог ведет нас в страну эту, чтобы пали мы от меча? Чтобы жены и малые дети наши стали добычей исполинов? Нет, решено, назначим себе нового главу и вернемся в Египет.
Моше с Аароном пали ниц перед общиной, умоляли израильтян одуматься.
– Не восставайте против Бога и не бойтесь народа той страны, мы одолеем их с легкостью, ведь с нами Всемогущий! – говорили они.
Жестоковыйный народ твердил свое – требовал нового вождя, грозился забросать камнями братьев-самозванцев.
Но слава Бога явилась в Шатре Откровения всем сынам Израиля. И сказал Бог, обращаясь к Моше:
– До каких пор будет гневить Меня этот народ и до каких пор не поверит он в Меня, при всех знамениях, которые Я совершил среди него? Поражу его мором, уничтожу его!
– Но услышат египтяне, из среды которых Ты вывел мощью Своей народ этот, что умертвил Ты народ этот, как одного человека, и скажут: из-за того, что у Бога нет сил привести народ в страну, которую обещал им, погубил Он их в пустыне, – возразил Моше заикаясь, – прости же вину народа этого по великой милости Твоей, как прощал от Египта и доныне.
Громы умолкли, молнии погасли, Бог с трудом сдерживая гнев, сказал: