твердость его мышц против мягкости моего тела. Наше дыхание становилось все более и более затрудненным. Внезапно я захотела большего, мне нужно было гораздо больше. Ник пробудил во мне чувства, которые до сих пор спали.
Я почувствовала его колено между моими ногами и необыкновенную, сладостную теплоту внутри…
Потом, как раз тогда, когда мне уже казалось, что я улетаю в какой-то параллельный мир, зазвонил телефон Ника, вернув нас обоих на землю и удивив тем, насколько далеко зашел обычный поцелуй.
Ник оторвался от меня и поднес телефон к уху. И тогда я поняла, как невероятно легко мне было запутаться в нем и его ласках. Мы же находились на общественной парковке!
– Я буду через минуту, – сказал он изменившимся тоном.
К тому времени, как он закончил разговор, атмосфера разрядилась.
– Я должен идти, – сказал он спокойно.
Я просто кивнула в ответ.
– Увидимся дома.
Что случилось, что заставило его говорить со мной таким отстраненным голосом?
– Пока, Николас, – сказала я, садясь в машину и не оглядываясь.
Я не могла понять, почему после всего, что сегодня произошло, меня так разозлила эта перемена в нем?
22. Ник
Я не собирался целоваться с ней на парковке у бара. Разговор, который у меня был с этим идиотом Дэном в машине по дороге в аэропорт, оставил меня в некотором недоумении.
– Ты понятия не имеешь, во что ты ввязываешься, – сказал он после напряженного молчания. – Ноа, может быть очень хорошей, но хлебнула она больше, чем мы с тобой вместе взятые.
Я глубоко вздохнул, пытаясь не поддаваться его игре. Но все же мне хотелось знать, что он имел в виду.
– Я говорю тебе по опыту… Эта девушка скрывает больше, чем кажется на первый взгляд, и…
– И поэтому ты решил приехать сюда, не так ли? – прервал я его, резко повернув руль.
– Я полагаю, что девушки, которые недоступны с самого начала, со временем становятся просто недосягаемыми для нас.
Я ехал, анализируя его слова: «Девушки, которые недоступны…» Я практически не знал таких девушек.
– Я говорю это не для того, чтобы испортить тебе настроение, но мне не кажется, что ты из тех парней, которые готовы долго ждать. Не знаю, понимаешь ли ты меня.
– Я бываю очень терпеливым или наоборот, очень нетерпеливым, как сейчас, например, не могу дождаться, когда смогу набить тебе морду.
Дэн улыбнулся, я с трудом сдерживался, чтобы не впасть в бешенство. Сзади меня сидел парень, без всякого уважения говоривший о человеке, с которым встречался еще совсем недавно.
Ладно, я тоже не рыцарь, но, по крайней мере, я и не пытался выглядеть рыцарем. Я сразу же ясно все давал понять, а этот засранец еще и врал.
– Я просто предупреждаю тебя, чувак. Когда ты подпускаешь ее слишком близко, потом становится сложно… Если ты не поостережешься, то будешь есть у нее с рук и даже не заметишь, как это произойдет.
Я остановил машину у входа в аэропорт.
– Исчезни! – приказал я ему сквозь зубы.
Дэн взял свой чемодан и вышел из машины, сказав мне напоследок: – Я просто хотел помириться. Бэт не стоит даже ее подметки.
Сказав это, он повернулся и ушел.
Остаток дня я провел на пляже. Я не мог выкинуть слова Дэна из головы. Несмотря на его предупреждение, я безумно хотел увидеть Ноа и убедиться, что с ней все в порядке. Мне это не нравилось, и я не знал, как справиться с чувствами, которые я испытывал к ней.
Я взял свою доску для серфинга и пошел на океан. Для меня было настоящей пыткой видеть ее постоянно в доме. Я так сильно желал ее, что постоянно пребывал в фантазиях, которые рисовали мне мое воображение. Если мой отец узнает что-нибудь, он убьет меня, да и я не должен забывать, что Ноа на пять лет младше меня.
Я решил поискать ее в баре, куда она из упрямства решила устроиться на работу. Я не понимал, какого черта ей это было нужно и еще меньше – почему в роли официантки. «Бар 48» был клубом, где играли разные музыкальные группы, мы с друзьями часто туда ходили. Бар был не дорогой, поэтому привлекал очень разнообразную клиентуру. Мне не нравилось, что она будет здесь работать вечерами, и еще меньше мне понравилось увидеть ее, выходящей из бара вместе с Марио.
У нас с ним было общее прошлое, о котором я не хотел, чтобы Ноа когда-нибудь узнала. То, что я делал, когда ушел из дома, то, как я вел себя после ухода матери. Марио был всегда рядом на каждом из этапов, через которые я прошел, пока не достиг настоящего. Я нервничал, что мои секреты раскроются, а еще больше из-за того, что эти секреты станут известны Ноа.
Без колебаний я подошел к ней и воспользовался нашей игрой, которую мы начали. Если Марио подумает, что меня интересует Ноа, он, скорее всего, решит держаться от нее подальше.
Приблизившись к ним, я увидел, что Ноа напряглась в моем присутствии. Она выглядела уставшей. Мне хотелось увезти ее подальше отсюда.
Надо признать, что словесное перетягивание каната очень меня развлекало. Она была живой и словоохотливой, мне в ответ хотелось ее дразнить все больше. В конце концов, я завоевал все ее личное пространство, которое нас разделяло. И уже перестал понимать, о чем мы говорили. Я хотел только одного – целовать ее. Все мое тело напряглось от мысли, что она может быть полностью в моем подчинении. Я хотел этого, хотя знал, что это неправильно. Но тело чувствовало, что она мой воздух. Я запустил пальцы в ее длинные волосы и притянул ее к себе почти в исступлении. Руки Ноа обвили мою шею, и наши тела притянулись друг к другу. Я почувствовал сладкий вкус ее губ, мне казалось, я теряю сознание – нет ничего лучше, чем целовать эти губы. Я хотел заставить ее дрожать в моих объятиях, заставить ее почувствовать то, что она никогда не переживала, тем более с этим ее придурочным парнем. Я хотел только одного: чтобы она наслаждалась.
Прижав ее к двери машины и зажав свое колено между ее ног, я прижался к ней всем телом. Прерывистый вздох, который вырвался с ее губ, вызвал у меня озноб, пробежавший по всему телу. И тут вдруг зазвонил телефон.
Я был сам не свой. Взглянув на нее, вспомнил: «Если ты не поостережешься, то будешь есть у нее с рук и даже не заметишь, как это произойдет».
Я отвернулся от ее раскрасневшихся щек и припухших губ и сосредоточился на телефонном разговоре.
Мне нужно было уехать от нее, нужно было отойти на расстояние… Я не мог позволить Ноа завладеть моими мыслями, моей жизнью…
– Я должен идти. Увидимся дома. – Я старался не выдать своей растерянности. Ноа сжала губы и села в машину.
Я смотрел, как она уезжает.
Неужели уже слишком поздно?23. Ноа
Прошла целая неделя с тех пор, как я последний раз говорила с Николасом. Целая неделя с момента начала работы и первая неделя, когда я не получала никаких сообщений от своего бывшего Дэна, за что была очень ему признательна. После того, что случилось на парковке бара, Ник избегал меня почти открыто. Когда я вставала, его уже не было, а когда я возвращалась с работы около десяти часов вечера, мама сообщала мне, что он уехал незадолго до этого. Как будто он не хотел меня больше видеть. Хуже всего было то, что я очень страдала от этого отчуждения. Я мечтала поцеловать его еще раз, снова оказаться в его объятиях, я сходила с ума, думая о том, что я сделала неправильно и почему он стал холоден ко мне после того, как мы пережили такие волнующие моменты.
Я знала, что он бывает дома, потому что мама видела его почти каждый день, но только тогда, когда меня не было. Возвращался он очень поздно, неизвестно, где пропадал. В день, когда мой шеф сказал, что мне не придется работать в субботу, потому что они закрывают бар на три дня, я решила все-таки встретиться с Ником. Вечером мы с мамой собирались посмотреть кино и поужинать вместе в гостиной. Когда мы жили в Канаде, то часто проводили так вечера. Но с тех пор как переехали, вместе почти не бывали.
Мама целыми днями сопровождала Уильяма в его командировках, пропадала в магазинах или помогала ему организовывать мероприятия и вечеринки, которые Leister Enterprises проводил каждый месяц. Этим вечером Уильям собирался задержаться в офисе допоздна, и мы, воспользовавшись моим вынужденным выходным, наконец, могли побыть вдвоем.
Было начало девятого, я ждала маму и решила приготовить в духовке мясо с картошкой. Мне нравилось готовить, хотя я не была суперпрофессиональным поваром, но неплохо управлялась на кухне. Я резала картошку и вдруг услышала, как хлопнула входная дверь. Мое сердце бешено заколотилось, когда чьи-то тяжелые шаги стали приближаться к кухне.
Мы оба стояли молча. Сначала он с удивлением посмотрел на меня, а затем удивление сменилось безразличием. Я была зачарована им. Он был в черном костюме и белой рубашке, ворот которой был расстегнут. Волосы были уложены в творческом беспорядке. От взгляда его глаз у меня задрожали коленки.
– Разве ты не должна быть на работе? – спросил он, оправившись от удивления.
Он прошел на кухню, обошел вокруг стола, на котором я готовила, и с бесстрастным видом направился к холодильнику.
– У меня сегодня выходной, – пробормотала я, все еще ошеломленная моей реакцией на его появление. Мне ужасно хотелось растрепать его волосы и смять тщательно выглаженную рубашку.
– Я рад за тебя, – вежливо сказал он.
– Где ты был? – спросила я через минуту.
– Где я только не был, – ответил он, стоя у меня за спиной. Я занервничала, когда поняла, что он рассматривает меня, опершись на стойку, и повернулась.
– У тебя спина обгорела, – произнес он после напряженного и неудобного молчания.
Я почувствовала его взгляд на моей коже и заволновалась еще больше.
– Да, уснула около бассейна, – объяснила я, зачем-то нарезая еще больше картофеля.
Потом я почувствовала его дыхание на затылке, как он пальцем провел по моей обожженной коже от одной лопатки до другой. Я так и застыла с ножом в руках, не дорезав картофелину.
– Ты должна быть осторожнее, – сказал он, и я почувствовала его теплые губы на своей спине.