– Кто сказал?
– А чёрт его знает.
– Ну и как же вы искали?
– Спрашивали по деревням, да никто не подтвердил, что вы тут.
– Что сегодня делать собирались?
– Идти дальше.
– По карте шли?
– Да.
– Карта здесь, Валерий, – вмешался высокий голос, – здесь еще бутылка вина и хлеб с мясом.
– Разопьем для встречи. Как вас зовут? – спросил Валерий.
– Алексей и Яков, – ответил я.
– По этому случаю выпьем по глотку вина.
Наша вторая бутылка пошла вкруговую. После этого быстро ликвидировали и нашу закуску.
Так закончился длившийся почти два месяца первый этап нашей жизни после побега из штрафной команды «387 Rur».
Невольно напрашивается короткая фраза «нам повезло». Правильно ли это будет? Везение это или закономерность? Наверно, закономерность. У меня слова «везение» или «счастливый случай» ассоциируются с бездействием. К примеру, так: работаем мы в штрафной команде, мечтаем попасть в Швейцарию, и вдруг является к нам человек, сажает нас в машину и известными только ему путями и методами переправляет нас туда. Это и есть везение. А у нас другой случай: сколько труда, нервов пришлось нам затратить, сколько опасностей преодолеть, чтобы встретиться с земляками. Значит, не к нам счастье шло, а мы его искали. Да ещё с большим риском. Это уже закономерность – «кто ищет, тот всегда найдет». Вот что подходит к этому периоду моей жизни после пленения.
Скептик ответит: но ведь вы могли не встретить земляков и двигаться в Швейцарию, а в пути при переходе границы вас многое могло ожидать. Верно. Но ведь мы встретили своих, а до этого дважды вступали в контакт с силами Сопротивления (Мария в Бельгии, Луи Калё во Франции). Западная Европа была нашпигована группами, отрядами, штабами движения Сопротивления и это была закономерность.
Значит, тяжелый переход после побега, широкий разворот сил Сопротивления и благожелательное отношение населения позволили нам добиться своего. Короче: активная борьба за идею в благоприятных политических условиях принесла плоды.
«Нельзя написать достоверную историю освобождения Франции от гитлеровских орд, не рассказав о советских людях, которые бок о бок с французами участвовали в этой борьбе… Французский народ исполнен вечной благодарности к собратьям по оружию – советским партизанам, сражавшимся на земле Франции».
Гастон Ларош
На этом можно закончить краткое отступление и продолжить повествование.
32
Прежде всего, подсчитаем, когда произошла эта встреча. Это нужно для установления истины. Валерий в своих воспоминаниях (см. сборник мемуаров участников Сопротивления «Против общего врага», выпущенный в 1972 году Институтом военной истории) относит встречу к началу марта. Этого не могло быть. По моим подсчетам, наш переход по Германии, Голландии, Бельгии и Франции длился 54 дня.
Значит, мы встретились с ребятами самое раннее в начале апреля. Возможно, даже позже, так как в официальных документах мы объединились с группой Габриэля 28.IV. 44 г. Это соответствует и дате первой операции – 6 мая, и состоянию природы – лес был уже в листве. В начале марта в Верхней Соне состояние природы соответствует середине нашего апреля. Никаких операций до 6 мая никто из группы Валерия, и он в том числе, даже в одиночку не проводил.
Черновик нашего рапорта подтверждает мои подсчеты: «23/IV т. Алиса передала группе, которая располагалась в районе г. Гре, 2 автомата с патронами и одну гранату и направляла эту группу на соединение с другой группой. Эти товарищи под руководством Валерия, проделав 80-километровый марш в две ночи, 28/IV вечером соединились с другой группой».
Валерий мне жаловался на Федора, обвиняя его в том, что он тормозит все его начинания по переходу к активным действиям против немцев.
Зря Валерий отступает от истины – ведь наш отряд после трагедии междоусобицы был чрезвычайно активен, особенно перед освобождением, и ни к чему приукрашивать нашу боевую деятельность. Она зафиксирована в официальных французских документах, которые составлены на основании нашего же отчёта. Черновик отчёта, который я составлял в 1944 году в Нанси, мне в 1968 году привезла Алиса. Отчет мы писали вместе с Валерием, так что добавлять к нему в 1968—69 годах что-либо, по меньшей мере, несерьезно. Французский перевод полностью соответствует тексту черновика.
Почему же Валерий отступает от истины? Может быть, память ему изменяет? Едва ли. Когда человек прибавляет – это уже не забывчивость, а сознательное искажение истины. Тем более что он добавляет операции не в период, зафиксированный в нашем отчете, а до этого, намеренно перенося организацию отряда на месяц раньше. Впрочем, Валерий всегда был склонен к гиперболизации наших действий.
В молодости это простительно, а в наши годы – глупо, тем более, повторяю, что наворочали мы немало, и Валерий всегда был на высоте – храбр в бою и активен в организации и проведении операций…
Итак, мы встретились в апреле, выпили литр вина и по приглашению ребят пошли к ним «домой», в лес.
Опять тишина, звездное небо, туман над рекой. Ночь. Мы идем гуськом. Впереди Валерий. Он ведет нас известными ему тропками и очень хорошо ориентируется в темноте леса. Мне даже кажется, что он видит сучки деревьев, – настолько вовремя отгибает их в сторону и предупреждает нас. Я ничего не вижу в темном лесу и, нагнув голову, иду вплотную за Валерием, а за мной Яков и другие.
Небольшая полянка, палатка с сеном. Забираемся все в неё. Тесно, но настроение хорошее. Проговорив ещё с час, засыпаем.
Утром, умывшись в ручейке, точнее, в протекавшей около леса речке Коломбин, мы рассмотрели друг друга.
Валерий – плотный, выше среднего роста, двадцатидвухлетний брюнет, мускулистые руки с крупными кистями, широкое лицо, слегка приплюснутый нос, редкие зубы и толстые губы. По профессии шофёр, из Тамбовской области, образование 7 классов, говорит быстро, торопится, много слов произносит неправильно («лисапет» – велосипед, «Касапея» – Кассиопея и т. д.). В армии старший сержант. Держится просто, говорит откровенно. Хочет скорее получить оружие и драться. Таково впечатление первого дня знакомства.
Фёдор Рубель – лет тридцати пяти – сорока, худой, удлиненное морщинистое лицо, сероватого цвета глаза, длинный нос, тонкие губы, редкие жирные волосы. На лице прыщи и угри. Говорит правильно, медленно, слова подбирает аккуратно, фразы строит грамматически верно, но какие-то они получаются у него витиеватые и зачастую двусмысленные, вроде чего-то недоговаривает – видно, что хитрит. Бывают такие люди. Не помню, какое у него образование, но чувствовалось, что грамотный.
Иван Недвига – напарник Валерия по побегу. Бежали из шахты еще в 1943 году, с тех пор скитаются вместе. Плотный блондин, моего роста, широкое лицо, серые глаза. Молчун. Внимательно слушает Федора. Хоть и напарник Валеры, но держится с ним отчужденно. Кто он, откуда – не помню. Возможно, он и не говорил о себе.
КостяКостиков – молодой, лет девятнадцати, огненно-рыжий, худощавый, рост 168–170 см, голубые глаза, прямой нос, яркие губы, резко очерченный рот. Говорит быстро и много. Земляк Валерия, глядит на него преданными глазами.
Я отметил про себя: русские и хохлы одной командой, хотя после блужданий по Украине у меня сложилось о местных жителях неблагоприятное впечатление из-за их заискивания перед немцами. Конечно, это относилось, в основном, к крестьянской массе, горожан я не встречал. В плену тоже наблюдал их желание выказать свою покорность немцам. Да и мой напарник Яков – конфедерат, одессит, как он говорил, был какой-то странный, хотя и слушался меня. Но я всегда чувствовал, что по главным вопросам – о переходе в Швейцарию, поисках «маки́» – он был со мной не согласен. Иногда говорил, что не прочь отсидеться в батраках у фермера или помещика. Только мое упорство останавливало его от этого шага.
А вот «батька» (Тимофей Кучуров) – пожилой, больной, ему трудно было идти, и он с удовольствием остался бы или у рыбаков на Днепре, или в деревне, где мы вязали рамы, благо заказов было много. Но «батька» стремился попасть к партизанам или перейти линию фронта, и лишь сердечный недуг заставил его остаться в Конотынском лагере. А Яшка был молод, здоров, силен, но какой-то безыдейный, бесхребетный. Ему бы пережить войну без борьбы. Из лагеря военнопленных он бежал в поисках «лучшей жизни». Таких и подобных было много среди беглецов. Я слышал в штрафном лагере и о беглых, которые отсиживались в германских лесах, питаясь бауэровскими запасами. Потом они, как правило, попадались при облавах.
Много разных людей было среди беглецов.
Я стал отвлекаться от повествования, но отступления ведь что-то разъясняют…
33
Позавтракать было нечем. Оказывается, снабжение у ребят не ахти. Они сидели и ждали некоего Роже́, который явился часов в двенадцать на велосипеде. На багажнике привез продукты.
Увидев нас, он засмеялся.
– Всё-таки нашли русских?
Я узнал его. Накануне он дал нам вино сказав, что никаких русских здесь нет.
– Нашли, а почему вы не сказали нам?
– Конспирация. Кто вас знает. Может, вы власовцы.
Оказывается, власовцев перебросили в эти края и заменили немецкие части во французских городах. Они оказались ненадежными на восточном фронте. И теперь вся Франция знала, кто они такие.
Во Франции были и национальные батальоны других предателей – армянский (Казарян), грузинский, калмыцкий и др.
Роже́ сообщил, что скоро придёт Алиса и тогда Александр даст оружие.
Алису никто не знал, а Александр служил почтмейстером в деревне Савиньи, коммунист.
Роже́ вскоре уехал, а мы, не разводя костра, позавтракали и закурили, греясь на солнце. Костёр ребята вообще никогда не разводили – боялись себя обнаружить. Как оказалось, мы располагались почти на опушке небольшого лесочка около замка, в полутора километрах от Савиньи, в пятнадцати километрах от города Гре, что в 48 километрах северо-восточнее Дижона и в 40 километрах северо-западнее Безансона.