Несколько слов о Франсуа. Среднего роста и телосложения, на вид лет тридцати, с мелкими чертами лица и постоянной улыбкой. Он выдавал себя за американского пилота. Хотя и слабовато, но всё-таки говорил и по-русски. Утверждал, что умеет водить машину, но как-то ночью мы с ним должны были тайно забрать легковую машину и пригнать в отряд. Однако Франсуа не смог её даже завести.
Рано утром, когда мы, форсировав Сону, шли на встречу с Валерием, я попросил его спеть «Янки-Дудль», но он отшучивался. Окончательно разоблачил себя, когда в лес приехал Марсель. Он начал говорить с Франсуа по-английски, но тот ничего не понял и сказал, что за время войны и плена забыл родной язык. Всем стало ясно, что он не американец, а Пента сказал ему в лицо, что он чех.
Да, Франсуа был чехом. В Париже он ушёл от нас в чешскую армию лондонского правительства Бенеша.
А нам было наплевать, кто он. Для нас он был хороший товарищ и храбрый солдат. Мы даже никогда не попрекали его этой наивной ложью.
Что касается мэра той деревни, то по просьбе жителей мы его наказали – он сотрудничал с немцами.
Валерий нас не ожидал так рано, а мы, вступив в лес Бель-Вевр, быстро нашли следы шин его грузовичка, и пошли по ним. По пути нам встретился дом лесничего с высокой черешней, у которой стояли лестницы: кто-то собирал ягоды. Но сейчас у деревьев никого не было. Двое наших полезли собирать черешню, остальные сели на опушке леса сторожить. Я тоже оказался на дереве. И какая же это была черешня! Ягода – с яблоко среднего размера, диаметром 6–7 см, бело-розовая. Вкуснющая! Когда я спускался, вышел хозяин и, увидев кто мы, заулыбался, а узнав, что мы идём в сторону Везуля (так мы ему сказали), предложил закусить. Мы не отказались, ведь почти сутки у нас во рту не было маковой росинки.
Поев и поблагодарив крестьянина, мы снова пошли по следу машины. И вскоре встретились. Обменявшись с Валерием информацией о событиях последних двух дней, я убедился, что он не дремал, успел связаться с Александром и договорился с местными сопротивленцами о диверсии на железной дороге. Наш друг, француз Александр, рассказал Валерию интересные новости. 6 мая мы с Валерием совершили две акции – обстреляли легковую машину в лесу, недалеко от Гре, и убили двух немецких велосипедистов. Александр сообщил Валерию, что мой выстрел по машине был очень удачным – я убил немецкого полковника! Две диверсии в один день под самым Гре всполошили фашистов, и они стали прочесывать леса. Привлекли к этому предателей-казаков. И вот в Савиньи въезжает на лошадях казачий отряд и останавливается у почты.
– Кто здесь главный партизан? – спрашивает, не слезая с коня, казачий офицер вышедшего Александра и других подошедших жителей Савиньи.
– Я – главный партизан, – отвечает Александр, смеясь.
– Ну тогда угощай вином, – приказывает офицер и спешивается.
Александр так накачал офицера-предателя спиртом, что того потом еле усадили на лошадь. Александр рассказал офицеру, что в окрестностях никаких партизан нет, и что обе диверсии совершила проходившая группа «макизар».
– Я с тобой согласен, – с трудом ворочая языком, ответил офицер.
Мы продолжили своё дело. В ночь с 3 на 4 июля поднялись к деревне Велексон, где нас ожидали два местных жителя с инструментами. Со мной были Костик, Алекс, Николай-1 и Николай-2.
Помню, как мы быстро развинтили рельсы и, поеживаясь от ночной прохлады, дожидались поезда.
По данным французов, охраны на этом участке не было и пассажирских поездов до утра не ожидалось (они ходили только днём). Мы стояли на лугу, прижавшись спинами друг к другу – грелись. Время текло, а поезда всё не было. Наконец загудел паровоз, и мы залегли на краю обрыва. Сверху не видно места, где развинчены рельсы. Поезд приближается, рельсы «поют», а сердце бьется как у спринтера после «сотки». И вот долгожданный миг – зарываясь колёсами в щебень, локомотив валится на соседний путь, вагоны лезут друг на друга. Но что в них? Товарные полувагоны гружёны углём. Да, невелика добыча, но главное – будут долго расчищать путь.
В рапорте сказано: «В ночь с 3 на 4 июля был пущен под откос поезд с углем недалеко от деревни Велексон. Локомотив сошел с рельсов, разбито 5 вагонов. Остановлено движение на 35 часов….» Это данные местных французов.
Мы не сидели сложа руки, и ночью 5 июля вышли на дорогу Гре-Безансон. В рапорте сказано: «5 июля в 10.30 группа в составе Валерия, Алексея, Гриши, Алекса, Костика, Франсуа, Николаев (1-го и 3-го) устроили засаду на дороге Гре-Безансон. Операция против машин сорвалась вследствие того, что проезжающие два немецких велосипедиста заметили нас. Пришлось их застрелить и уйти в лагерь. Трофеи – автомат, пистолет и граната».
На этой операции следует остановиться подробнее, ведь она стала косвенной причиной гибели Александра.
Он изъявил желание принять участие в операции, и на велосипеде выехал к условленному месту встречи. Мы пришли в полночь, а вскоре туда прибыл и Александр, пережидавший время у приятеля в деревне Ансьер. Все лежали на траве и болтали. Холодало. Александр к холоду не привык, сильно замерзнув, решил вернуться к приятелю в Ансьер и там дожидаться результата операции.
Рано утром мы заняли позицию на высокой стороне дороги и замаскировались в кустах. Лес от нас был метрах в десяти. Я расположился с левого фланга, Валерий с правого, ближе к Гре. Расстояние между нами было метров сто. Солнце пригревало, клонило ко сну, хотелось есть, а машин всё не было. Мы рассчитывали встретить автоколонну с бензином. Александр говорил, что они проходят иногда по этой дороге (№ 67). Ни человека кругом, тишину нарушает только птичий гомон и стрекот кузнечиков, но под эту «музыку» спать легко, и я всё больше клевал носом. Из сонного состояния меня вывела стрельба. Валерий обстрелял двух велосипедистов. Один упал сразу, а другой пытался бежать в лес, но был подстрелен. Ребята спустились, забрали трофеи, и мы быстро отошли к лагерю.
Я спросил Валерия, зачем он стрелял, ведь мы должны были ждать автоколонну. Он ответил, что нам нужны автоматы и велосипеды. В рапорте мы писали, что нас заметили, иначе бы мы обесценили эту операцию. Ведь просто смешно: восьмером против двух велосипедистов…
Я всю дорогу злился и ворчал на Валерия за срыв хорошей операции.
Вечером Валерий пошел к Александру и вернулся с ужасной вестью – он убит. Это нас поразило. Что же произошло?
Александр сидел у своего приятеля и ждал новостей. Часов в 12 новости пришли, и он, обрадованный и воодушевлённый, сильно навеселе, поехал домой. Недалеко от Ансьера его остановил вышедший из-под моста немецкий патруль. Наставив на Александра автомат, солдаты потребовали документы. Вместо того чтобы предъявить их, он выхватил пистолет калибра 6,35, но выстрелить не успел – был срезан автоматной очередью.
Очевидно, сказались алкоголь и воодушевление нашим «успехом». Трагическая смерть Александра потрясла нас, и мы решили за него отомстить. Хоронить собирались 8 июля вечером, и в тот же день провести операцию, а потом успеть на похороны.
Засаду решили провести на лесной дороге Ини-Божё, в том месте, где 6 мая убили двух немецких велосипедистов.
Я в той операции участия не принимал, поэтому ограничусь только данными рапортов.
Вот один из них: «8 июля в 13 часов группа в составе: Валерия, Гриши, Кости, Николаев (1-го и 2-го) и Пенты устроила засаду на лесной дороге Ини-Божё. Убито два немецких велосипедиста. Трофеи – автомат. Эта операция была задумана и проведена как месть за гибель хорошего французского товарища, который работал вместе с нами. Операция совпала с похоронами Александра Соней».
После операции группа Валерия зашла в Савиньи и приняла участие в захоронении Александра. Валерий произнес речь, был дан трехкратный залп.
На другой день мэра Венизи вызвали в Гре и учинили допрос о «русских бандитах». На вопрос, почему мэр разрешил русским принять участие в похоронах Соней бандита, мэр ответил, что русские пришли с оружием, и он побоялся попросить их уйти. С того момента, как русские пришли в деревню, они стали хозяевами положения. О нашем лагере и о жителях, сотрудничающих с русскими, он ничего не сказал, хотя кое-что знал.
В этот же день, 8 июля, к нам прибыл новый руководитель, сменивший Мариуса, – Марсель. По-национальности – румын, участник испанской кампании, коммунист.
Выслушав рапорт о боевых делах отряда, одобрил нашу деятельность. Главное, что он сообщил – это о высадке 6 июля союзников в Нормандии. Мы были вне себя от радости. Он сказал, что генерал Мари-Пьер Кёниг, командир французских внутренних войск, приказал начать железнодорожную войну и запретил французам ездить поездами.
Марсель остался ночевать с нами в лесу и рассказал много интересного. От него мы услышали о Нике (Николай Иванович Смаричевский, ныне персональный пенсионер, после войны проживающий в г. Кишиневе), участнике испанской войны, бывшем бойце дивизии имени Котовского, а теперь организаторе интернациональных групп Сопротивления во Франции. Марсель обещал привести Ника к нам, и мы его уже полюбили.
Марсель всё время твердил нам о бдительности, поведал несколько трагических эпизодов из жизни французских «маки́». В один французский отряд был заслан предатель. Он пробыл там месяц, принимал участие в операциях и все считали его своим парнем. Однажды, во время операции, французам пришлось отступать, и когда они собрались в лагере, нового бойца не оказалось. «Макизары» не обратили на это внимания, остались на старом месте. Как обычно, выставили двух часовых, которые предпочли сидеть у костра, а не караулить, как положено, метрах в 50–70 от лагеря. Они не обратили внимания на хрюканье кабанов, зная, что их за войну в лесах развелось очень много. А это хрюкали каратели-власовцы, успевшие окружить лагерь. Их привёл предатель, и весь отряд был уничтожен.
Другой случай. Один отряд всё время попадал в засады и спасался только командир. Он вновь набирал в отряд молодых людей, а потом, будучи провокатором, подставлял «макизаров» под пули немцев. В конце концов, его разоблачили и уничтожили, но сколько людей из-за него погибло…