Так и вышло, проснулся я сам, уже хлеб, причем высшего сорта. На самом деле я хоть и валился с ног перед сном, но все же беспокоился о том, что нас могут найти. Но сил даже поставить пару растяжек не было. Аленка тихо посапывала на сиденье, откинув голову на дверь кабины. Открой кто-нибудь дверь, и она просто вывалится. Выбравшись из кабины, дверь не стал закрывать, чтобы не хлопать, посмотрел на небо. А его и нет. Сколько же я спал? Часы, как назло, стояли, забыл вчера подвести. Было тихо, дождя нет, причем, на первый взгляд, даже подсохло немного. Размявшись и сходив по малой нужде, пошел к фрицам.
– Сколько вы будете издеваться над нами?! Я старший офицер вермахта, вы не имеете права… – один из прихлебателей генерала открыл рот, когда я выдернул кляп. А что, ну пересохло в горле, я ж не дурень, оставлять им рты не заткнутыми. Дал воды, в кабине нашли с Аленой две фляги, наверное, водителя и фельдфебеля, которых я в расход пустил, когда машину угнал. Отдал одну немцам, вторую нам с девушкой припас. Сам сейчас тоже напился, да и глаза протер. У одного из фрицев на руке часы блеснули золотом. Схватил руку и, посмотрев на циферблат, выставил время на своих. Фриц даже удивился, что я не снял с него часы, а мне по хрен на самом деле было. Подумаешь, золотые «котлы», у меня вон обычные, видно, что дешевка, хоть и немецкая, а идут прекрасно. Не ведусь я на понты.
Выводить фрицев по нужде пришлось в одиночку. Не был удивлен, что в оставленное ведро немчура не ходила. Во-первых, оно бы потом воняло, а они тут, похоже, все еще и аристократы. А во-вторых, связаны они были всерьез. Если честно, то с моей стороны такой поступок был словно издёвкой, но я как-то и не думал вчера об этом.
Да, вчера… Шел второй час ночи, я проспал почти двенадцать часов. Жрать хотелось…
– Товарищ Мороз, – блин, я уже смеяться устал, – у вас, случайно, нет ничего… – девушка замялась, но я-то понял, кушать хочет, причем сильно.
– Извини, родная, сам пустой, как барабан.
– А у немцев в машине ничего не было, только вода? – Я аж на жопу сел от осознания своей же тупости. Ну надо же было так лохануться? Фрицы у моста сложили все оружие в машину, в кузове оно лежало. Я себе еще автомат и пистолеты забрал, с одной винтовкой. А вот то, что там и ранцы солдатские лежат, у меня из башки вылетело. Вот же блин, да я бы еще вчера поел, ведь забыл уже, когда и ел в крайний раз.
– Извини, я осел! – метнувшись к кузову, пришлось там фрицев помять, те гады на ранцах и сидели, пол для них грязный, экие цацы, я выкинул все наружу. Открывая один за другим, вытащил все, что было у бывших солдат вермахта с собой. Оказалось, им, видимо, недавно сухпай выдали, скорее всего, перед дорогой усиленный. Немного послужив у фрицев, я знаю примерный объем пайка, поэтому так и решил. В каждом ранце были четыре жестяные банки, небольшие, конечно, но и то радость. Набор одинаков у всех: тушенка, рыба, сосиски. Последних две банки у каждого. Плюс немного белого хлеба, уже распечатанного, поэтому чуть черствого, ну и галет чуток. Сигареты, чай, сахар и соль не в счет.
– Я разведу огонь, надо хоть чаю заварить, благо он тут есть. Хочешь, бери вон сосиски пока, а то ждать долго.
– А ты?
– Да я еще потерплю чуток, пока чай согреется. Растяну удовольствие.
Быстренько ощипав сухое деревце, наломал мелких веточек и развел огонь. Низина, в которую я провалился на машине, хорошо укрывала от лишних глаз, ежели они появятся тут. Конечно, в темноте отсветы костра заметить можно, но сложно. Я еще и машиной прикрылся. В темноте видно было плохо, но я нашел фонарик у водителя в кабине, тот еще работал, батареи не сели, поэтому немного подсвечивал мне, помогая. Дождавшись, когда займутся ветки потолще, я срубил подходящий сук и повесил котелок. Черт, это последняя вода, жаль, дальше придется снег топить. Убедившись, что дрова будут гореть минут двадцать, не меньше, я пошел потихоньку в сторону от машины. Хотелось осмотреть окрестности, но, пройдя немного совсем, плюнул на эту затею, темно. Вернулся, когда вода уже кипела. Засыпав трофейный чай, снял котелок и накрыл крышкой, пусть настоится.
Наевшись, даже досыта, я с удовольствием пил чай и болтал с летчицей. Ехать дальше уже поздно, нужно с утра провести небольшую разведку, а уж потом и поедем. Спать улегся сразу, как составили план на завтра. Хреново то, что так долго везем пленных, ценность их теряется, да и мне возвращаться как? Что я немцам скажу, когда вернусь? Гулял? Смешно. Придется опять в себя стрелять, наверное, да в госпиталь ложиться, только так я смогу не сильно привлечь к себе внимание.
Утро выдалось хорошим, осадков не было, хоть солнца и не появлялось на небе. Довольно тепло, на удивление, несмотря на конец декабря. Черт возьми, я не был дома чуть не год, как там? Дочурка, наверное, совсем большая. Интересно, Левитин сообщил Валюшке, что я жив? Или решил дождаться окончания моей «командировки»? Черт его знает, но ведь моя служба в немецкой армии может затянуться, если все пойдет как надо. Блин, они там что, думают, я им буду регулярно немецких офицеров таскать? Хотя отставить, они же и сейчас не знают, что я им тащу такой подарок. Кстати, нужно торопиться, а то, как и сказал уже, поздно бы не стало.
Собирался недолго, взял только автомат, пистолеты и так со мной, да и вышел на прогулку. Фрицев, правда, пришлось предварительно отвести по нужде. Они уже даже не ругались, привыкли. Только тот, со сломанной челюстью плохо выглядит. Потрогал ему лоб и понял, температура высокая. Крякнет он у меня, как пить дать.
Гулять далеко не пришлось. Как же я охренел и одновременно обрадовался, когда, внезапно выйдя из леса на поле, увидел некоторые знакомые ориентиры.
– Сто процентов, я тут был, вопрос – когда? – пошел прямо по полю, может, партизаны заметят, если они тут есть.
Погуляв с полчаса и никого не найдя, даже следов, я отправился обратно. Место тут довольно тихое, можно будет к вечеру прямо на машине ехать, нет тут врагов. Даже самолеты почти не летали, пару всего и видел, да и то в стороне. Главное, из оврага выползти как-то.
Вечером, проверив цепи, долив в бак топлива из канистры, что была в кузове, двинулись дальше в путь. Из леса я, конечно, вылез, поехал вдоль поля по кромке. Машина шла вполне уверенно, не вязла, ну и я не напрягал ее, земля все же уже схватилась морозом, хоть он и небольшой пока. Уже в темноте мы выехали на знакомое мне поле, где я был утром. Впереди были пару километров открытой местности, затем снова лес, причем с виду очень-таки серьезный лес. Надеясь на скрытность в темноте, пока фонарик еще работает, я решил снять цепи и дальше ехать без них, может, чуток скорость вырастет. Надеюсь, не застряну.
С помощью летчицы, та подсвечивала мне фонарем, я развязал веревки, которые скрепляли цепи, и, просто съехав с них, убрал обратно в кузов. Поле пересекли быстро, что понравилось, да и тряска уменьшилась. Найдя подходящее место, вновь заехали в лес, укрыться, конечно, как летом не получится, но все же это лучше, чем посреди поля стоять. Но дальше все пошло уже не по моему сценарию. Я-то надеялся, что если нас заметят партизаны, или на худой конец немцы, то обложат и будут предлагать сдаться. Не тут-то было. По нам просто начали стрелять. Прямо так, в темноте! Б… другого слова не находилось. Я так и заорал на весь лес. Представляете, спустя несколько секунд подействовало.
– Сдавайтесь, вы окружены бойцами Красной Армии! – долетело до нас. Мы с Аленой сидели под машиной, она перевязывала мне руку и мою многострадальную морду лица. Когда ударили первые пули, мы сидели в кабине. Пули, разбивая стекло, летели куда попало. Осколками стекол нам обоим немного посекло лица, а одна пуля засела где-то в бицепсе правой руки. Б… как я матерился!
– Вы, идиоты, сначала кричите, а потом стреляйте! Суки, своих же крошите!
Наступила долгая пауза, тишина стояла такая, аж в ушах звенит.
– Что делать будем? – тихо спросила Аленка.
– Надо фрицев посмотреть, не дай бог этим долбаным стрелкам убить кого-нибудь. Зубами порву.
– Иди, я посмотрю.
– Да чего ты тут увидишь? Сейчас, наверное, к нам выйдут.
Я немного ошибся. Донесся новый призыв:
– Сдавайтесь, оружие на землю, кто шевельнется, положим на месте!
– Ну так подходи, мил человек, хочу в глаза тебе взглянуть! – выкрикнул я. – Если хоть одна царапина у пленного будет, убью.
– Не пугай, пуганые! – раздался голос совсем близко. Что радовало, с веселой интонацией. Вряд ли это немцы или какие-нибудь «бранденбурговцы». Наши это, партизаны долбаные.
– Встать не можем, ранены, сами виноваты, – сказал я, уже успокаиваясь.
А через пару минут нас окружили бойцы и даже сначала не поняли, где мы сидим. Темно, они кабину и кузов под прицелом держат, а мы-то под машиной. Мы с Аленкой переглянулись, и я брякнул:
– Вот же дурачье, я бы уже половину из вас снял, а вы меня даже не видите. – Партизаны где стояли, там и залегли. – Да вставайте, не собираюсь я стрелять, сказал же, свои!
Встреча на Эльбе… Ну, то есть в лесу, состоялась. Видимо, командиру этого подразделения надоела возня, и он вышел вперед и назвался. Мы ответили, и бойцы тут же подбежали к нам и наставили оружие на наши тушки.
– Кто такие? – голос был требовательным, но не злым.
– Сказал же, свои, – сплюнул я, – разведка…
– Пароль?
– Ага, тебе какой, полугодичной давности сойдет? Нет у нас, ребята, пароля. Ведите в отряд, нам связь нужна. Очень срочно, у нас пленные. Срочно нужен вывоз их к нам в тыл, просто очень срочно.
– Это не тебе решать, – командир, сейчас я его разглядел немного, высокий, в ватнике и шапке, с ППШ в руках, повернулся к своим людям. – Осмотрите кузов.
– Нет, уважаемый, решаю здесь именно я, – я поморщился, – без меня вы ничего тут не тронете. Если не хотите бойцов по округе собирать. Там две гранаты на борту, хрен снимете.
– Давай тогда сам показывай!
– Побежал уже. Вы, гады, чуть нас обоих на тот свет не отправили, подожди, сейчас встану…