– Трир.
– Я слышу, что говор какой-то странный, южный, да еще твое дикое заикание. Давно у тебя такое?
– Под Воронежем иваны угостили осколком в грудь, еле выкарабкался. Со здоровьем вроде порядок был, но вот заикание никак не проходит. Да еще когда тебе в лицо смотрит ствол русского револьвера…
– Бывает, всяких уже видел. Многие, кстати, заикаться начинают. Ты до войны кем был?
– Так я всю жизнь в армии, – легенду я помнил хорошо, точнее, жизнь того Шульца, чью личину я взял, – правда, в Европе мало воевал, наш полк стоял на границе всю войну с Францией. Потом в Польшу перевели, а уж потом сюда. Вот здесь уже за все прежнее везение я и получил сполна. В общей сложности шесть ранений.
– Ничего себе, серьезно тебя потрепало. Где бывал кроме Воронежа? – Блин, да он в натуре засланный казачок!
– Под Гродно, Гомелем, в Лиде, Минск стороной прошли.
– В Белоруссии, значит, служил? А я по Прибалтике прошел, там хорошо было. Местные лебезят, никто из-за угла не стреляет. Не война, а парад был. А вот потом под Новгородом уже началось, а Вязьма вообще доконала. Потом думал, все, хватит с меня, перевели из бронебойщиков на большой калибр, так и тут достали.
Разговоры – это хорошо, но не для меня. Спалюсь к чертям, надо прекращать. Что-то еще отвечая, я осторожно заметил этому фрицу, что хотел бы поспать, а то сил нет. Тот не стал возражать и оставил меня в покое, уйдя курить. Опасно это, блин. Мы хоть и разговаривали вполголоса, но ведь наверняка и другие слышали, донесут до гестаповца, будет тому лишняя пища для ума. Да и вообще, не больно и хотелось разговаривать с врагом, пусть он и не знает, кто я на самом деле. Я-то – знаю! Но для развития и общего дела любая информация плюс.
Как бы я ни переживал, дни потянулись скучные один за другим, но недолго. Новый год встретил в госпитале, кстати, фрицы молодцы, хороший такой праздничный ужин отгрохали. Говорят, продукты из самого фатерлянда прислали! Наелся, наверное, на неделю вперед, только вино не пил. Пришлось, правда, объяснять другим раненым, которые приставали с расспросами, что не переношу алкоголь, тошнит.
Так вот, ровно через двенадцать дней в госпитале начался аврал. Фрицы все же не удержались, хоть и хорохорились тут некоторые представители доблестной германской армии. Красная Армия прорвала оборону и наступает широким фронтом на запад. На удивление, в немецкой армии очень хорошо с новостями, все всё знают, по крайней мере офицеры. На севере того и гляди лопнет блокада Ленинграда, Калинин и Ржев держатся на соплях. Нас увезли в тыл на сто пятьдесят километров, в городок Трубчевск, а значит, вот-вот Курск станет вновь нашим. Когда уезжали, пришли новости о наступлении Красной Армии на Орловском направлении, так что война, похоже, все же свернула на нужные рельсы. И где наши столько сил взяли? Или это из-за того, что знают, как и где нужно бить? Скорее всего, именно последнее. Ведь пленный генерал лучше любой разведки.
Да, черт возьми! Сталинград вновь показал Паулюсу, что он слабак, и предложил генерал-полковнику пожить в плену, дескать, так спокойнее. Как и в моей памяти, Сталинград сломал шестую армию, пленных – фрицы, конечно, приуменьшили потери – было около пятидесяти тысяч. В реальности, думаю, раза в два больше.
А новости радовали, хоть я сам пока нахожусь в стане врага, но, блин, как же радостно-то! Ведь такой порыв Красной Армии лично для меня означал одно: пленник мой пришелся кстати. Зальмута, видимо, трясут как липку, на основании данных и формируется сейчас план разгрома фрицев. Конечно, не окончательный, но хотя бы начать, а дальше… Эх, да еще кого-нибудь притащим, только бы не раскрыли меня раньше времени. Да и не один я такой герой тут в тылу, людей много, все работают, так что лиха беда начало.
Для меня переезд на новое место оказался удачным. Прежний представитель гестапо остался на старом месте, ну или отозвали куда, не имеет значения. Главное, тут меня вообще никто не знает, поэтому я начал потихоньку поиски Олега. Обратился к служащему архива в госпитале. Тот попросил подождать несколько дней, так как из-за переезда он вообще пока не понимает, где и что. Оставил ему все данные Олега, какие знал, конечно, и вернулся к ничегонеделанию. Свое желание найти человека объяснил архивариусу просто, заявил, что тот мой двоюродный брат, вот и все. Да тот и не задавал лишних вопросов.
Просто лежать было скучно, в этот раз ранение у меня было намного более легким, чем в последний раз, вот я и шевелился вовсю. Правда, тоже не сразу, мне за пару дней до переезда провели еще одну операцию, доктору заживление не понравилось, так что какое-то время пришлось стонать.
Помогать работникам госпиталя тут было не принято, ни разу такого не видел. Была как-то разгрузка тяжелых раненых, вот к ней да, подключили всех, кто может уже работать. Но такое было один раз. Что поразило в немецком госпитале, так это то, что даже при отступлении, когда большие потери и много раненых, их не везут всех в один госпиталь. Услышал случайно разговор двух врачей, вот и удивился. Они тут работают как будто в обычной больнице. Никакой спешки, все спокойно и планомерно. Солдаты и офицеры, так же как и врачи, все как один спокойные, просто лечатся, как на курорте. Кто-то, подлечившись, уезжает, кто-то приезжает, да, порядок у фрицев, конечно, серьезный. Зато и раненые выходят из госпиталя полностью восстановившись, насколько это возможно, конечно, а не как у нас. Помню, в наших госпиталях все просто. Кровь не идет? Заражения нет? Ну, так и вали на фронт, не хрен тут место занимать. А разговор двух докторов я услышал, когда меня лично осматривали. Тут было что-то вроде комиссии на профпригодность. Меня позвали из палаты, заставили в кабинете врача раздеться, осмотрели полностью, и далее начались тесты. Они были легкими, но и по их окончании меня оставили долечиваться. Рука, видите ли, не совсем правильно работает. Ха! Дайте мне пистолет, я вам покажу, как она работает.
Через четыре недели на новом месте появился новый гестаповец. Ну или хрен его знает, кто он. Форма вроде армейская, а допрашивает как цербер. Все оказалось проще, так они устанавливают моральную готовность. Меня, оказывается, готовят к выписке, вот и проверяли. Дали срок на восстановительные процедуры аж неделю. Протянул и ее, вновь прошел комиссию. А еще через день после нее пришло назначение. Меня командируют в Орел, там я обязан получить под командование аж роту, в дальнейшем получу новый приказ. Рота еще формируется, поэтому мне предоставили десять дней отдыха. Могу съездить даже в фатерлянд.
Порадовал архивариус. Ему потребовалось две недели, но он нашел Олега. Тот был тяжело ранен еще летом, а на дворе уже февраль. Лежит он в госпитале в Могилеве. О как! Что-то с головой случилось, ничего не понимает, никого не узнает и не помнит. По тем обрывкам данных, что мне нашел архивариус, выходило, что у Олега серьезное ранение в голову. Со всей серьезностью узнал у коменданта, можно ли мне съездить в Могилев, и удивился ответу.
– Конечно можно, обер-лейтенант. У вас предписание в Орел на десятое число марта, так что да, поезжайте. Отдохнете, наберетесь сил, вам это не помешает после ранения. А зачем вам именно Могилев?
– Узнал недавно, что брат там находится. Что-то серьезное с головой, никого не узнает, его списать хотят, вот я и хочу навестить, может, меня узнает?
– Это хорошее желание, поезжайте, я выдам вам проездные документы. В кассе госпиталя сможете получить жалованье за последний месяц, остальное в части. Ну, вы и сами все знаете, обер-лейтенант, желаю удачи!
Получив бумаги и добрые напутствия, я получил форму, правда оружия не дали, так как моего у меня не было, я ж из «плена», а лишнего тут нет. Меня это немного волновало, поинтересовался у каптера в госпитале, и тот меня научил, как нужно действовать. Офицерского магазина, где обычно офицеры вермахта приобретают себе пистолеты, здесь не было. Но рядом, буквально за углом, располагался гарнизон пехотной части третьего эшелона. Такие же, как я, когда служил в Алексеевке. Надо было занести маленький презент каптеру на склад этой части. Что может послужить в качестве презента, мне также подсказали. Деньги. Куда без них. У меня с собой было жалованье за месяц, а это немало, поэтому воспользовался советом. Сходил, «задарил», получил «вальтер» и пару магазинов, а также сбрую. Спросил еще о ноже, дали в подарок. Во как, у немчуры также сплошная коррупция, только все более изысканно происходит. Видели бы вы эту «операцию», поняли бы, о чем я.
Внезапно осознал, что понятия не имею, как добраться до Могилева. Пришлось идти в комендатуру гарнизона. После получасового ожидания я попал в нужный кабинет, бюрократия у немцев – это что-то. Зато все же узнал все, что нужно, и отправился в офицерскую гостиницу. Просто сегодня было поздно, а вот с утра, в шесть, отсюда поедет колонна к станции, они возьмут меня с собой и здорово облегчат мне дорогу. Колонна идет на склады за продовольствием, это не далеко, на станции, километров пятьдесят отсюда. Там уже буду пытаться сесть на поезд, любой, они тут все идут или в Гомель, или в обратном направлении. Мне нужно в Гомель, а уж там, думаю, чего-нибудь придумаю.
Нормально так выспался, было тихо и спокойно, в отличие от госпиталя. С утра успел побриться и прибыл к месту отправления колонны. Здесь познакомился с лейтенантом, который отвечал за автоколонну и груз. Выяснилось, что нужен допуск, но лейтеха пошел на нарушение, взяв меня так. Просто туда-то он ехал пустым, поэтому риск отсутствовал. К сожалению, едут они недалеко, только до железнодорожной станции, склады там, но меня и это удивило, не думал, что фрицы так далеко ездят за продуктами. Все объяснялось просто, разгрузочный пункт был в удобном месте именно для снабжения войск в нескольких направлениях, это просто мне не повезло, что я оказался так далеко.
Этот же лейтеха сообщил, что, ежели на складах все будет спокойно, он сам проводит меня и поможет добраться до Гомеля. Там уже он мне не помощник, но меня и это устраивало. Главное, чтобы состав, идущий на запад, вообще остановился. Фриц немного обнадежил, говорит, что составы все же останавливаются, хоть и не каждый.