– Хенде хох! – внезапно откуда-то слева раздался голос.
– Нашли, – выдохнул Олег. Мы уже прилично устали, столько времени по зимнему лесу в мороз – прогулка не из веселых. Приказ повторили, причем добавили по-русски, что будут стрелять. Это насмешило, и вместо пароля я попытался схохмить.
– Если я немец, как я должен понять, что ты будешь стрелять? Говоришь-то на русском!
В ответ раздалось клацанье затворов одновременно нескольких стволов.
– Пошутить хочешь? – злобно крикнули вновь.
– Да замерз я уже для шуток. Мы тут от поезда отстали, потерялись.
– Так и тут путей нет, – интонация в голосе изменилась, игру приняли.
– Да я бы и пешком дошел, может, дорогу подскажете…
Братания не было. Приняли прохладно. Но и на этом спасибо, хоть не побили. Как обычно происходит. В отряд попали быстро, оказалось, мы наткнулись на дозор. После разговора с командиром и комиссаром отряда выяснилось, что идти придется дальше. Этот отряд был кочующим, да еще и рации у них не было. Но и эта встреча была не зря, мы хотя бы узнали нормальный пароль для опознания между партизанами. Здесь же решили переночевать, куда тут на ночь глядя топать, а вот провожатого нам не дали, сказали, что людей мало. Мы не настаивали.
Идти на северо-восток километров двадцать. Прилично, по-зимнему лесу-то. Холодно, мороз градусов семнадцать, ближе к двадцати, наверное, да еще и снег добавлял трудностей. Нам в дорогу дали немного еды, мало совсем, но хоть что-то. От партизан же узнали и о боях за Орел. Мясорубка идет страшная, немцы подтянули свежие силы и упорно сопротивляются. Много танков и самоходок, плюс успели тут, на оккупированной территории, укрепрайонов наделать. Доты, рвы, заграждения против танков, все это здорово им помогало в борьбе с Красной Армией.
Я уже просрочил свой отпуск, придется доказывать, что я не верблюд, но как-нибудь отбрехаюсь. Шли мы с Олегом целые сутки, если честно, почти падали уже. Мельник начал вовсю стонать, что в гробу он видел такие прогулки, да и я не отставал от него. А на следующий день после встречи с партизанами мы вдруг вышли к дороге, настоящему тракту, и попали на немцев. Нет, это уже непруха какая-то. Мы на хрена от них ушли? Для того, чтобы к ним же и вернуться? Олег аж заикаться начал, как и я. Кстати, я уже и правда заикался, так что косить под заику немца стало чуть легче.
– Кто вы такие? – нас окрикнули с бэтээра, а вообще здесь стояла целая колонна фрицев.
Я ответил и, чуть повернув голову к Олегу, шепнул тому:
– Как будем выкручиваться, демобилизованный?
Олег лишь вздохнул.
– Документы!
Я достал и подал свои, Мельник чуть замешкался и не успел вручить фрицу свои, как тот заговорил.
– Господин обер-лейтенант, вы опоздали, должны были вернуться в свою часть еще два дня назад! Что вы тут делаете? – немец, хоть и был простым фельдфебелем, но держался надменно. Ах ты выб…ок фашистский, обычный пехотинец, хоть и в звании, а будет меня строить?
– Разве вы из жандармерии? – я всерьез набрался опыта в общении с немецкими солдатами. То, как разговаривал этот хрен, было в высшей степени хамством. – Представьтесь!
– Фельдфебель Браун! – немец всерьез на меня разозлился, но ответил. А куда ему деваться?
– Что это за часть? – продолжил я.
– Господин обер-лейтенант, вы не имеете права… – начал фриц, но я его заткнул.
– Кто вами командует, фельдфебель, отведите меня к офицеру!
С других машин на нас стали обращать внимание, поэтому фриц выпрыгнул из своего гроба на гусеницах и направился в голову колонны. А она была метрах в ста. Фриц шел молча, не обращая на меня внимания, мы, насколько это возможно, спокойно следовали за ним. Возле одной из машин, а это был небольшой внедорожник, видел я такие у немцев часто, тот остановился и, постучав в стекло, дождался, когда оно сползет вниз, и вскинул руку к виску.
– Господин капитан, из леса появились странные люди, документы офицеров вермахта, требуют командира…
Дверь через несколько секунд открылась, и изнутри появился мощный такой немчик, при наградах и пьяный. Понятно, почему в этой части такие расхлябанные солдаты.
– Кто вы такой? – немец выдохнул мне в лицо жгучий перегар, пытаясь настроить зрение.
– Господин гауптман, обер-лейтенант Шульц, сорок пятый запасной полк, следую в свою часть после излечения в госпитале. Это мой денщик.
– Господин гауптман, – встрял фельдфебель, – у обер-лейтенанта просрочены документы…
– Машина, на которой мы двигались из Могилева, пришла в негодность из-за нападения бандитов, мы ушли в лес два дня назад, вышли к дороге только сейчас.
– И где вы болтались все это время? – пьяно икнул немецкий капитан.
– Скрывались от партизан, господин гауптман, когда поняли, что те нас потеряли, стали выбираться. К сожалению, на это ушло много времени, немного заблудились, если честно.
– Я не слышал ничего о том, что где-то в округе есть запасной полк, – немцу трудно давался разговор, он вдумывался в каждое слово, что хотел произнести.
– Я и не говорил, что мой полк тут, – пожал я спокойно плечами. – Нас разгромили еще в декабре, я был на излечении, унтер-офицер также. Получив направление в Орел, я пытался туда добраться, да только пока не преуспел.
– Где вы потеряли машину, лейтенант? – ага, опустить хочет, для этого и в звании «понизил».
– Так прямо и не скажу, мы лесом шли, но где-то по дороге из Могилева. Успели проехать километров тридцать…
– А на какой машине вы двигались? – ах ты ж гад, значит, на дороге он видел какую-то машину, а теперь проверяет, совпадет или нет.
– Нас подсадили к саперам, у них был «Опель-Блиц»…
– С открытым кузовом?
Не ожидал? Тогда лови!
– Никак нет, герр гауптман, машина была крытая, – просто я видел в Могилеве саперов, нет у них открытых машин, да еще и зимой.
– Все в порядке, – вдруг взмахнул рукой фельдфебелю немецкий капитан, – это свои. Извините, господин обер-лейтенант, бдительность никого еще не подводила. Мы видели вашу машину, представляю, как вы устали, отсюда до нее километров пятнадцать. Мы немного не успели к вам на помощь. Когда подошли, партизаны уже закончили потрошить ваш «Опель» и отошли, но у нас был приказ прочесать ближайший лесок, там мы с ними и столкнулись. Я потерял десять солдат, но бандиты не ушли.
– Отлично, герр гауптман! – воскликнул я. – Ваши солдаты просто молодцы!
– Да, но напомню, мы потеряли многих.
– Жаль, от моей первой роты, что я получил еще в Польше, вообще никого нет в живых. Да что там говорить, многих потеряли на этой войне.
– Так вы двигаетесь в Брянск?
– В Орел.
– Давно вы, видимо, в госпитале лежите. Бои сейчас идут в окрестностях, красные выбили нас из города. Но ничего, скоро придет подкрепление, больше ста танков, они сейчас уже в Белоруссии, так что скоро вновь пойдем вперед. Войска готовятся под Брянском, в лесах, так что вы вовремя.
– Хорошо бы, а то я, пока лежал в госпитале, слышал, как много пришлось оставить русским.
– Садитесь в мою машину, обер-лейтенант, вашего денщика разместят в грузовике. Мой батальон не входит в состав вашего полка, но мы направляемся именно во вторую армию, подвезем.
– Спасибо, – спокойно сказал я. – Позвольте узнать, что вы сами-то делаете на этой дороге? Я имею в виду, почему остановились? Это же опасно.
– Головной дозор долго не возвращается, остановились тут. Вдруг там дальше засада?
– О, это, конечно, необходимо, – блин, видимо, дальше партизаны орудуют. Скорее всего, передового дозора этой части уже нет, как бы и самим не попасть под нож.
– Думаю послать еще отделение, на трех мотоциклах, как вы считаете?
– Я не знаю, могу ли я вам давать советы. Это ваши подчиненные, а не мои.
– И все же, лейтенант, ваше мнение?
– Я бы послал людей лесом, пешком. Чтобы осторожно прошли и посмотрели, как там и что. Если головной дозор уничтожен, так же могут уничтожить и следующий. Людей мало, терять их в этих бескрайних лесах жаль, да и просто расточительно.
– А вы, черт возьми, правы, – немец вдруг вновь расслабился, и стало видно, что он еще пьян. – Я так и сделаю. Фельдфебель!
Давешний служака подбежал быстро.
– Слушаю, господин гауптман.
– Возьми свое отделение и топайте вперед по кромке леса. Примерно на два-три километра. Осмотритесь, пришлешь одного солдата доложить. Как понял?
– Я все понял, – вновь кивнул фельдфебель.
Мы остались ждать. Олег тихо возмутился, что его опять со мной разделили, но что поделать. Капитан долго что-то вещал, слушая его бредни, понял только одно: немцы уже охреневают от этой войны. Гауптман ругал командование всех уровней, но Гитлера не задел. Я тихо поддакивал, не вникая особо в суть, все мысли были о двигающейся под Брянск колонне танков. Точнее, их везут на эшелонах, но разница невелика. Нужно доставить сведения нашим, вдруг бы получилось накрыть эти эшелоны с воздуха.
Примерно через час вернулся один из солдат и сообщил, что путь свободен. Колонна немецкого батальона тронулась в путь. Странно это, дозор, похоже, партизаны «уделали», а потом что, отошли? Нет, понятно, что против усиленного батальона, хоть в нем и было всего четыре танка, причем старые «тройки», но у партизан сил не хватит причинить большой урон. Зачем, в таком случае, уничтожили передовой дозор, заставив немцев нервничать? Ведь этот гауптман вполне может и авиацию вызвать, прощупать эти места. Что тогда? Да, непонятно.
Вместе с батальоном мы проехали около шестидесяти километров. За то долгое время, что были в пути, мне осточертел гауптман. Плоские шутки, идиотские планы на жизнь вообще и войну в частности достали меня. Когда фрицы остановили колонну и гауптман пояснил, что они уходят южнее, а мне нужно на север, я даже вздохнул свободнее.
– Удачи вам, обер-лейтенант. Не попадайте под дурные пули! – пожелал мне на прощание немецкий командир батальона.
– О, вам огромное спасибо, господин гауптман, без вашей помощи мы бы замерзли в этих проклятых лесах! – Тебе удачи я точно не пожелаю, фашист долбаный, подумал я.