– Так, Валер, ты берешь сектор, – я нарисовал план села и сейчас указывал ребятам, кому и где быть, – два. У тебя будет обзор с фронта. Дома на этой стороне улицы, – я показал на нашу сторону, где мы сейчас находились, – видно далеко, так что вряд ли сюда полезет кто, да и следов нет.
– Я на чердаке сяду, ладно?
– Выбирай сам, главное, чтоб тебя не видно было. Олег!
– Да?
– Ты займи позицию возле старого кладбища, не боишься?
– Да нет, чего уж там, – отмахнулся Мельник.
– Отлично, у тебя подходы с обеих сторон как на ладони.
– А сам прямо в доме засядешь! – оба парня сказали хором и недовольно.
– Нет, но рядышком. Смотри, какой там сад хороший, там и буду. Оружие проверить, смотреть в четыре глаза. Разбежались. Скорее всего, придется посидеть, вряд ли заявится кто раньше темноты.
Самое трудное – это ждать и догонять. Мне немного легче, я могу долго лежать почти не двигаясь, в школе-то меня сразу на снайпера учили, это уж потом я все подряд постигал, но ждать меня научили. В этом со мной схож Олег, тот просто очень спокойный человек, хоть и нервничал последнее время в тылу у врага, но там были обстоятельства.
Засел я прямо у забора, тут такие кусты шикарные, с двух метров днем не разглядишь, а уж ночью… Сигналы друг другу передаем криком совы. Лучше всего выходит у Олега, радист так угукает, что очень сложно заподозрить в этом человека.
Как бы ни старались, но ничего ночью не произошло. Тупо просидели до самого рассвета и ни с чем ушли. Понятно, что это не последняя ночь, но надо сделать как-то по-другому.
– Командир, сегодня опять не спать? – спросил Валерка ближе к вечеру, когда мы отоспались.
Мы утром демонстративно покинули село, правда, перед этим обошли все жилые дома и познакомились с людьми. В основном одни бабки уже, но были и люди среднего возраста. Особенно удивил мужик. Лет сорок, не старый еще, удивило, что не в армии. Оказывается, он – больной человек. Инвалидность у него с сорокового года, то ли аутист, то ли просто пришибленный какой-то. В общем, юродивый местный. Олег как-то сразу на него стал нехорошо смотреть. А тот даже огрызнулся, видимо, не совсем безумный. Другие местные вроде обычные люди. Жалко было одну бабенку, лет тридцати пяти. Двое парнишек у нее было, малые совсем, одному три, а второй еще младше. Сказала, погибли они, выяснять как, мы не стали.
Та же самая женщина, которую мы встретили в первый раз, как приехали, дождалась, когда мы станем уходить, и шепнула нам, что не стоит верить всему, что видим и слышим. Сказала как-то боязно, с оглядкой. Обдумаем это. В общем, уехали недалеко и встали на дневку, спать всем хотелось, только водитель у нас, как человек, ночью спал, поэтому днем нас охранял.
– Именно так, вы ж весь день спали, – подтвердил я.
– Так надо выезжать тогда, уж скоро стемнеет.
– Так уже едем, – хмыкнул я.
Вернулись в село за полчаса до заката. На улице почти никого, только этот юродивый из дома выбежал, посмотрел и назад. Странный он какой-то, одним словом, подозрительный. Оставив машину в самом начале села, возле бывшего магазина, пехом потопали в конец. Церковь и кладбище были именно в конце села. Вчера я у местных спросил, как так вышло, что церковь на отшибе. Оказалось, все просто. В те времена, когда церковь еще была открыта и службы шли, центр села был именно там. Позже, когда попов гоняли, пришла в запустение, да и дома тогда многие погорели, наверняка не сами. Вот новые дома и строили уже ближе к дороге, а от церкви, соответственно, отдалились.
– Ты видел этого? – спросил Олежка, когда мы прошли хату юродивого.
– Да бог с ним, может, он и в самом деле слабоумный? – пожал я плечами. – Услышал машину, выбежал, да и обратно в дом забрался.
– Ага, если только у него вход с обратной стороны! – фыркнул Мельник.
– В смысле? – не понял я. – Там же двор, обычно там глухая стена…
– Может, и не глухая, – потер нос кончиком пальца Олег, – а может, он и не домой потопал.
– В любом случае пока не пойдем за ним. Испугается еще, орать начнет.
До места дошли спокойно, ничего вообще не происходило. Вновь разошлись и заняли свои места. Скучно, темень опустилась, не видно ни фига! Перемудрил я, сказав, что Олег от кладбища будет видеть все вокруг. Только если те, кто сюда пойдет, будет себе фонарем светить. А так… Думаю, даже если в десяти шагах от меня тихо пройти, я не увижу. Но, может, хоть услышу?
Уже под утро заорал, именно заорал, а не крикнул как сова, Олег. Что, млять, еще такое?
– Командир, я, похоже, поймал этого, призрака, в общем, – усмехнулся Мельник. Он держал за шиворот юродивого, а тот стоял и что-то выл.
– Ты его не бил?
– Это он меня чуть оглоблей не угостил! Хорошо, я лежал и слышал, как он подкрался.
– Ты чего тут делаешь? – спросил я у местного. Тот так и продолжал мычать и ничего не ответил. Даже не посмотрел на меня.
– Отпусти его, пусть домой топает, – бросил Валерка.
– Так он теперь знает, где я лежку сделал!
– Да пусть его, – махнул я рукой, – все равно, мне кажется, без толку мы тут время убиваем.
Вернувшись в управление, доложили по этому месту и поехали спать. Нам выделили цельный частный дом, ну, домик, точнее. Места хватало, пожрать дали нормально, кухня в отделе контрразведки знатная.
– На вторую точку утром? – спросил Олег, жуя хлеб с копченым салом и запивая чаем.
– Да не, – отозвался я, – там тоже интересно. Поедем вечером, как проснемся.
Второй точкой оказалась деревня. В ней во время войны погибли партизаны. Дело было темное, но выходило, что вставших на постой лесных воинов просто сдали немцам местные. По приезде жителей собирать не стали, зачем? Планомерно обошли каждый дом, беседуя и проверяя документы у местных. Тут было более или менее все ясно. Нас тут тупо не любили и не ждали. Ну, всякие ведь люди есть, кому-то и фрицы – это нормально. Тем более, деревня была абсолютно целой, ни одного поврежденного или, хуже того, сожженного дома. Жители как один все нервные, смотрят либо мимо тебя, либо исподлобья.
– Ничего я не знаю, – орала и охала одна бабенка, – каких таких ваших убили? Знать ничего не знаю!
– Ну как же, когда армия сюда вернулась, они у вас на столбах висели, – подняв бровь, с интересом в глазах спросил я.
– Я не видела. – И так они все тут, как сговорились.
– Чего делать будем, командир? – спросил Олег, когда закончили с опросами.
– Доложим, как есть, – развел я руками, – предъявить жителям нам нечего, но…
– Но ты бы просто всех к стенке поставил? – продолжил за меня Веревкин.
– Ну, не надо так мрачно, – покачал я головой, – побеседовать с каждым вдумчиво и… – я подбирал слова, – доходчиво, думаю, стоило бы.
– А ты заметил, в синем доме с красной крышей, когда ты с табуретки встал, хозяйка ее протерла и тряпицу в мусор бросила?
– Не-а, – удивился я, – ты, Олег, последним выходил, я не видел. Чего, правда, что ли?
– А как старик из первой хаты вслед плюнул, тоже не видел?
Старею, что ли? Реально не видел.
– Вот вы, мои наблюдательные, и будете отчет писать. В рапорте все это и укажите, чтобы вопросов меньше было.
Уехали мы не сразу. В середине деревни нас встретил наш водитель, бежавший навстречу и размахивающий руками. Оказалось, нам баллон проткнули.
– Как же так-то? – охренел я. – Ты вроде в машине должен был сидеть.
– Товарищ командир, – замялся водила, – виноват. Выскочил по малой нужде, буквально на минуту, а тут…
– Ладно, давай запаску ставь, ребята помогут, а я еще посмотрю тут в округе.
– Да нету у меня запаски, – чуть не заплакал шофер, вину за собой он чувствовал явно, – три дня назад пробил один скат, запаску поставил, а битое из рембата еще не забрал. Не успел.
– Вот тебе, бабушка, и пирожки с котятами! – выругался я.
– Как быть-то, может, я на дорогу пойду, остановлю кого-нибудь? – попробовал выкрутиться водитель.
– Так тебе кто и остановился, у всех приказ, – покачал я головой, – даже если и остановится кто, так тащить все равно не станут.
Я задумался. Шли мы медленно, но, искоса наблюдая за местными, не раз поймал ехидные взгляды. Вот же гады, ну не любите вы советскую власть, но мы-то вам чем помешали? Наоборот, мы теперь только обозлились на местных.
– Так, снимайте задний баллон, доедем на одном. – Пробили нам правый передний. Кстати, судя по дыре, точнее четырем, пробили явно вилами. Слава богу, что хоть водиле эти вилы в бок не воткнули.
Пока бойцы помогали водителю сменить колесо, точнее, переставить заднее вперед, оставив на задней оси лишь одно, я осматривался. И, надо заметить, мне не нравилось то, что я вижу. Во-первых, местные. Люди ходили с довольными улыбками, как будто удовольствие получали от вида мучений моих бойцов. А во-вторых, нет, этого я не видел, но от того было только хуже. Я – чувствовал! Прям все внутри орало – уйди, спрячься! Так ощущаешь себя, когда на тебя смотрят через прицел…
– Завязывайте уже! – шикнул я на парней.
– Ты чего, командир? – удивился Валерка.
– Да так, ничего, – вновь фыркнул я, – нас сейчас тут как зайцев положат.
На удивление, ничего не произошло. Стрелять никто не стал, видимо, местные не подозревали о том, что нас держат на мушке. Потому как не прекратили свои прогулки мимо нас. А ведь случись стрельба, им точно перепадет. Даже от нас. Не рискнули.
Уехали мы, словно бежали с поля боя. Чувство такое… Не передать словами. Как будто ты должен остался. Да, за свой страх нужно отомстить.
По приезде в город отчитался в отделе. Не дав мне даже договорить, начальник отдела контрразведки приказал своим подчиненным собрать отряд, немедленно. Нас туда не взяли, разрешили отдыхать. Было поздно уже, ушли спать. А поутру разбудил майор, приказав явиться к нему в штаб. Через посыльного передал.
– Товарищ майор?
– Ну и осиное гнездо ты разворошил! – огорошил меня командир.