- Хорошо, папа, - кивнул Эдуардо.
Адвокат подошел к безутешной жене и сказал, взяв ее за руку:
- Ты должна подумать о ребенке, которого ждешь.
- Не могу, - рыдала Каролина.
- Постарайся взять себя в руки.
- Не могу, у меня нет сил, - качала головой женщина.
- Помоги ей, - сказал Херардо сыну. - А я позвоню Фелипе, нам понадобится его помощь.
Эдуардо обнял мать и повел ее к выходу. Херардо остался чтобы поговорить с инспектором.
Аманда встретила дочь ворчанием:
- Опять ты ревешь! Не заслуживает он твоих слез. Ох, и задам я ему, когда он вернется!
- Он не вернется, мама! - обливаясь слезами, произнесла Каролина.
- Почему? - не поняла Аманда.
- Там в полиции… Это был Рубен! - с трудом вымолвила она.
- Мы опознали его тело, - мрачно сказал Эдуардо.
Аманда стала с трудом подниматься.
- Нет, нет, не может быть, нет… Не может… Ох, нет, не верю.
Эдуардо помог ей встать. Старуха заплакала:
- Нет, нет… Господи!
В комнату вошла встревоженная Луисита:
- Что случилось? Почему вы плачете?
- Луисита! - произнесла Каролина. - Твой брат… Рубен убит!
И девочка зарыдала вместе с матерью и бабушкой. Эдуардо пошел звонить врачу…
Фелипе приехал в полицию немедленно. Запыхавшись, он вбежал в приемную и крепко пожал руку Херардо.
- Не знаю, что и говорить. Это, должно, быть ужасно для вас.
- Хуже не придумаешь, Фелипе. Не понимаю, как Рубен мог пойти на это… Где он взял пистолет? - нервы у Херардо сдали, и он заплакал.
- Возьми себя в руки. Надо все обдумать хладнокровно, - сказал Фелипе.
- Да, ты прав. Мне надо успокоиться.
- Нужно поговорить со знакомыми в министерстве юстиции. Мы там должны разузнать все.
- Что тебе сказали в похоронной конторе?
- Не думай об этом. Я обо всем договорился.
- Господи, за всю жизнь у меня не было такого ужасного дня, - снова заплакал Херардо.
Фелипе пытался утешить его, как мог. Но что можно делать в таком положении?
В лунном свете приоткрылась дверь, и в палату, бесшумно ступая, вошел Альберто. Но недобрый вихрь, ворвавшийся за ним, разбудил Монику. Увидев негодяя, она вскочила и попыталась его остановить. Но Альберто, не глядя на нее, шел дальше, к окну, у которого стояла Даниэла, прижавшая к груди младенца. Он протянул руки к ребенку и схватил его. Даниэла с отчаянным криком пыталась помешать ему, но мужчина вырвал из ее рук драгоценную ношу, ударом ноги распахнул дверь настежь и скрылся в коридоре. Оттуда донесся его злобный хохот и брошенные напоследок страшные слова:
- Вы его никогда больше не увидите!
- Нет! - закричала Моника…
Даниэла открыла глаза. Увидев яркий солнечный свет в окне и Монику, мирно спящую рядом, она поняла, что весь этот ужас ей приснился. Она встала, проверила показания медицинских приборов и, успокоенная, тихо села у кровати дочери. Этим утром Моника должна была выписываться из клиники. Они позавтракали и стали собираться. В это время в палате появились Дениз и Ромелия. Узнав, что Даниэла и Моника уже уезжают, они расстроились. Моника тоже всплакнула. За эти недели она очень привыкла к подруге и ее матери, оказавшим ей такую неоценимую поддержку, когда, казалось, весь мир отвернулся от нее.
- Доктор выписал Монику, - объясняла Даниэла. - А Моника уже очень долго не была дома.
- Все равно вам стоило бы хоть несколько дней погостить у нас, - посетовала Ромелия. - Мне так жаль, что я не сумела принять вас, как следует.
Даниэла благодарно улыбнулась и, протянув к ней руки, сказала:
- Мы обязательно увидимся. Как мне отблагодарить вас за то, что вы сделали для моей дочери?
Две женщины тепло посмотрели друг другу в глаза. Дениз с улыбкой обвела всех взглядом и сказала:
- Ну ладно, ваш самолет летит вечером, так что мы успеем пообедать в каком-нибудь красивом месте.
- С удовольствием, - ответила Даниэла. - Только мне надо заехать в отель за вещами.
Дениз подняла чемодан Моники, Даниэла взяла ребенка, Ромелия обняла Монику, и они все вместе пошли к выходу.
Горе объединяет людей. На похоронах Рубена собрались все, кого судьба и страсти, казалось, навсегда развели. Каролина, Луиса, Аманда, Хуан Антонио и Моника, Мануэль, Федерико, Эдуардо, Херардо, Фелипе и Джина стояли рядом. Женщины плакали. Священник произнес молитву над урной с прахом Рубена. После напряженной паузы Эдуардо взял урну - сердце у него при этом сжалось от горя - и пошел к стене, в которой уже была приготовлена ниша. Федерико отодвинул подставку для цветов, и Лало водрузил свой печальный груз на место, где ему предстояло упокоиться навеки. Каролина, вся в черном, подошла и молча поцеловала урну. Херардо обнял жену и отвел ее в сторону. Двое рабочих закрыли нишу плитой, на которой золотом блестела надпись: «Рубен Сауседо. 1975 - 1989». Положив цветы и постояв еще немного в тягостном молчании, все направились к выходу. Каролина, плача, сказала:
- Не могу поверить, что мой Рубен стал горсткой пепла.
- Я тоже, - всхлипывая, произнесла Аманда.
- Ничего уж тут не поделаешь, - отозвался Херардо. Он держал себя в руках, но глаза у него были красные от едва сдерживаемых слез.
- Как же мне теперь жить без моего сорванца! - причитала Аманда.
- Мне его будет так не хватать! - прошептала Луиса.
- В детстве он был таким красивым, - сказала Каролина. - Помнишь? - спросила она Херардо.
- Да, моя любимая, - кивнул головой адвокат.
Эдуардо и Федерико шли немного поодаль.
- Спасибо, что пришел, - сказал Лало. - Я знаю, тебе не слишком приятно было видеть Хуана Антонио.
- Я не мог не прийти, Лало, - ответил Фико. - Мы - одна семья.
Эдуардо покачал головой:
- И как бедного Рубена угораздило попасть в такую передрягу?
Моника держалась ближе к отцу и Мануэлю. Она смотрела на Каролину и думала: «Что было бы со мной, если бы я потеряла своего сына?»
- Бедняжка Каролина, - сказала Моника. - Она безутешна.
- Еще бы, - отозвался Мануэль.
- Мы с Даниэлой ужасно страдали, когда умер наш Хуан Мануэль, а он был еще младенцем. Как же, должно быть, ужасно потерять ребенка, которого растишь долгие годы! - сказал Хуан Антонио.
Фелипе приблизился к Джине. Она внутренне сжалась, мрачно посмотрела на него и открыла рот, чтобы по привычке сказать что-нибудь язвительное, но адвокат остановил ее:
- Прошу тебя, Джина, сейчас не время ругаться.
- Ты прятался от меня? - спросила она.
- Мне незачем прятаться, тем более от тебя, - устало произнес он.
- Ты уверен? - подняла брови Джина. - Ты по мне не скучал?
Фелипе вздохнул.
Из крематория Джина поехала с Моникой. Ей не терпелось посмотреть на младенца. Даниэла с радостью встретила подругу. Та пришла в восторг от ребенка:
- Ой, я его съем, просто съем! - говорила она, глядя на розовощекое улыбающееся существо. - Какие у него глазищи!
- Он такой чудный! - смеялась Мария, с гордостью глядя на сына Моники, будто это был ее собственный ребенок.
- Он принес радость в этот дом, - говорила Даниэла, её нежный взор не отрывался от внука.
- Пора подумать, как его назвать, - сказала Моника.
- Назови его Хансом. Очень сексуально звучит, - проказливо предложила Джина.
Даниэла погрозила ей пальцем. Моника засмеялась:
- Нет, Джина, его имя должно сочетаться с фамилией Мендес Давила.
- Он должен гордиться такой фамилией, - сказала Даниэла.
- Ну что ж, - пожала плечами Джина.
Мария с очень серьезным видом оглядела трех женщин.
- Не считаете ли вы, что надо позвать сеньора Хуана Антонио? Он, наверное, хочет познакомиться со своим внуком.
Моника посмотрела на Даниэлу. Та опустила голову. Все замолчали. Мария вздохнула и пошла на кухню. Скоро она вернулась с подносом, на котором стояли чашки крепкого ароматного кофе.
- Спасибо, Мария, - сказала Даниэла.
Мария поставила поднос на стол. Раздался звонок в дверь.
- Пойду посмотрю, кто это, - проговорила служанка и вышла.
- Завтра надо навестить Каролину, - покачала головой Даниэла. - Что она пережила, бедняжка!
- Да, - кивнула Моника. - Я бы умерла, если бы что-нибудь случилось с моим сыном.
Мария вернулась, не говоря ни слова. За ней вошел Хуан Антонио. Даниэла встала.
- Здравствуй!
Даниэла в волнении не находила слов. Моника заговорила первая:
- Папа, вот твой внук.
Она взяла младенца на руки и поднесла к отцу. Тот с улыбкой оглядел крохотного человечка и сказал:
- Настоящий Мендес Давила.
Даниэла вздохнула и протянула ему руку:
- Здравствуй, Хуан Антонио.
- Как дела, Джина? - спросил он.
- Спасибо, хорошо, куманек, - улыбнулась та в ответ.
- Мы оставим вас вдвоем, - сказала Даниэла и увела за собой Джину.
Хуан Антонио обнял дочь:
- Ах ты, негодница! Сделала меня дедом!
Моника засмеялась.
За дверью Джина с упреком сказала:
- Что с тобой? Ты просто убежала оттуда!
- Им надо поговорить наедине. У них есть, о чем побеседовать.
- Вам надо разговаривать втроем, вернее, вчетвером. Пора вам снова стать нормальной семьей.
- То же самое могу сказать о вас с Фелипе, - ответила Даниэла.
- Мы с ним только что виделись на похоронах. Он все такой же невыносимый. Но ничего, я заставлю его снова влюбиться в меня…
Мария унесла ребенка: ему пора было спать.
- Я так рада, что снова дома, - сказала Моника.
- А я все никак не могу вернуться, - вздохнул Хуан Антонио. - Даниэла не хочет простить меня. Может быть, она и права.
- Не мне судить тебя, папа. Я поступила гораздо хуже, чем ты.
- Давай не будем вспоминать об этом.
- Ты будешь любить моего сына? - спросила Моника.
- Я его уже люблю, - ответил ее отец.
- А я люблю тебя, - сказала молодая мать и обняла его.
- И я тебя. Знаешь, как странно я себя чувствую, - усмехнулся вдруг Хуан Антонио. - Я почти одновременно становлюсь отцом и дедом.