— И то верно, — внезапно соглашается она, и я замечаю грусть.
— Мам, все хорошо?
— А? — Она снова витает где-то в облаках. — Да, все отлично. Сходи пока умойся, я приготовлю завтрак.
В зеркале ванной отражается нечто лохматое, красноглазое и прилично помятое — это я. После утреннего туалета и душа, кое-как привожу себя в божеский вид, правда, глаза выдают мою усталость.
— У меня сегодня пять пар, поэтому буду поздно, — говорю маме и целую ее в щеку. — Спасибо за бутерброды. Как всегда, вкусно.
— Деньги возьми, на тумбочке оставила, — кричит она мне вслед. — Сходишь к Андрею, купи фруктов.
Я благодарю и выбегаю из квартиры, старательно избегая взгляда отца. Тот все утро сам не свой, словно, скажи кто одно неосторожное слово, и в доме разразится скандал. Злится на меня? А может, между ними что-то произошло? Внезапная мысль об их возможном расставании приносит боль. Сердце сжимается. Я останавливаюсь у выхода из дома и перевожу дыхание. Что, если мои поступки приведут к раздору в семье? Все-таки хорошо, что уже сегодня я с этим покончу. Раз и навсегда.
В университете все проходит гладко. По пути туда, я очень беспокоюсь, какой будет встреча с куратором, но во временном расписании пар с ним нет, поэтому расслабляюсь и получаю удовольствие, слушая прекрасных лекторов, вводящих нас в курс дела.
Сев в первый день рядом с блондинкой, похоже, я зарабатываю себе хвостик, следующий за мной по пятам. Диана Яковлева все время находится рядом, пытается вести беседы “о девчачьем”, но мне трудно отвечать ей взаимностью. И все из-за ревности.
Сидя на одной из лекций я отчетливо понимаю, что уступаю ей в привлекательности, и скорее всего, оценив перспективы, Станислав Юрьевич выберет не меня…
Осознав, какие мысли роятся в моей голове, решаю отбросить образ куратора куда подальше и сосредоточится на сегодняшних делах. Пора взять себя в руки и идти к своей мечте! Однако об этом легко только говорить, а не делать. После ссоры с администратором стриптиз клуба у меня большие сомнения, отдаст ли он все положенные по договору деньги.
Проблема в том, что в случае обмана, обратиться к юристу будет проблематично. Не хотелось бы, чтобы родители узнали. Надо справиться с проблемой самой.
Глава 9. Предательство
Вероника
После пар я еду в больницу. Переживаю, пустят ли меня к больному, но уже в пятом часу с авоськой в руках захожу в общую палату, где лежит Андрей и еще один мужчина. При виде меня, до сих пор задумчивый и бледный Вишневский скалит зубы. На впалых щеках появляется румянец, из чего я понимаю, что меня рады видеть.
— И куда ты вчера сбежала, лимонная девочка? — чуть ли не в голос смеется он.
— Лучше тебе о вчерашнем не вспоминать, иначе вторая рука тоже окажется в гипсе.
— Вообще-то у меня голова перевязана!
— Намекаешь, что ты больной по всем фронтам, а лежачего не бьют? — Кладу фрукты на тумбочку.
— Именно! О, бананы? — Он смешно играет бровями, намекая на всякие непристойности, и за эту шалость расплачивается его здоровая рука. — Ай! Не щипайся, лимонная девочка!
— Перестань меня так называть. Раздражает.
— Хорошо, не буду, — вздыхает Андрей, и тушуется под моим взглядом. — Что?
— Не расскажешь, как ты до такой жизни докатился?
— В том и дело, что не докатился. Какая-то неведома зверюшка выпрыгнула на дорогу, прямо под колеса, и меня выбросило на обочину. Чуть не влетел в сосны. — Он отбрасывает край одеяла и с видом бравого солдата мне сообщает. — У меня еще нога перевязана!
Я невольно смеюсь, как раз в тот момент, когда в палату заходит медсестра с капельницей. Улыбка Андрея тут же меркнет, и он грустным взглядом сопровождает каждое ее движение, заискивающе смотрит на белое с правильными чертами лицо, пристально изучает худые руки с тонкими длинными пальцами, и почти с болезненной решимостью в глазах провожает уходяющую женщину.
Видя, как Вишневский стискивает зубы и бледнеет, я ничего не спрашиваю, не лезу в душу. Однако его сосед по палате, лишенный тактичности, задает вопрос в лоб:
— Что, страдаешь, малой? — Он чешет седые усы. — Не по зубам тебе Лика? Я тут уже третью неделю лежу, она как неприступная крепость. Заколебешься завоевывать.
Андрей мрачно смотрит на мужчину и не совсем дружелюбно отвечает:
— Семен Валерьевич, не лезьте не в свое дело. Я сам решу, какая крепость мне по плечу.
Я испытываю неловкость и уже нахожу, чем разрядить обстановку, как эта женщина снова входит уже со второй капельницей. Следующие несколько минут она инструктирует мужчин и, как мне кажется, всячески избегает разговора с Андреем. Это подозрительно, тем более, что по взгляду друга понимаю — он к ней не просто неровно дышит, он влюблен. И судя по всему — безответно.
После ее ухода атмосфера в палате меняется. Гнетущее молчание и грустный взгляд Андрея вызывают во мне противоречивые эмоции. Я чувствую себя лишней, поэтому быстро собираюсь и, пообещав непременно заглянуть еще, покидаю больницу. Теперь на очереди поход в стриптиз клуб. Он откроется через пару часов, а значит, девочки уже готовятся к выступлениям.
Я сажусь в автобус и, пока нахожусь в пути, размышляю об увиденном. Кем была та женщина? Почему хватило пары минут ее присутствия, и Вишневскому словно под дых дали? К тому же, если он ее любит, то разве его не смущает разница в возрасте? Ей ведь точно под тридцать.
Вспоминаю свою реакцию на Графа и вчерашний поцелуй…
Все-таки возраст любви не помеха. Хотя, разве можно говорить о каких-либо чувствах, если мы так мало знакомы, а он успел уже дважды напугать и, одновременно, восхитить своей страстью?
Выйдя на остановке, я направляюсь в клуб и выбираю черный вход, чтобы не особо светиться. Нутро дрожит от волнения: как все пройдет? Администратор в прошлый раз был настроен совсем недружелюбно, более того, он поступил низко, шантажом заполучив у меня приват, пригрозив неуплатой денег вовсе.
Может, волнение лишнее и все будет гладко?
Но нет.
Как только я вхожу в зал, на меня налетает Даша. И одному Богу известно, что случилось бы, если бы мне не удалось увернуться от удара.
— Эй! Ты с ума сошла, что ли? — возмущаюсь несмело, наблюдая за ее яростью.
— Это ты у нас попутала, Лизок! Из-за тебя я понесла убытки на пару месяцев вперед. Не думай, что отвертишься. Ты мне все вернешь, до копейки!
Она снова на меня кидается, и на этот раз успевает схватиться за волосы.
Наша потасовка длится недолго. Света с Аишой растаскивают нас подальше друг от друга. Даша тем временем кричит, что в тихом омуте черти водятся, и я отняла у нее постоянного и, пожалуй, самого прибыльного клиента. Ничего не понимая, переспрашиваю кого именно.
— Не строй из себя невинную овцу, Ника. — Это уже говорит Света. — Лучше скажи, где это ты с сыном мэра снюхалась? Помнится, вчера я тебя просила выручить, а сегодня в клубе переполох. Может, ты вовсе не девственница?
— Конечно, нет! — подключается к обвинениям Даша. — Она тихушница, которой сейчас мало не покажется.
Я теряюсь. Зачем они так со мной?
— У меня с ним нет никакой связи, — отвечаю подруге с обидой и обращаюсь к обезумевшей коллеге: — Даша, драться из-за придурка, который избивает тебя каждую смену, верх глупости.
— Молчи! Ты ничего не понимаешь! — кричит она в ответ.
— Конечно, не понимаю. Разве подобное может уложиться в голове нормального человека?
— Он платит большие деньги!
— Никакие деньги не заменят утраченного достоинства.
— Тебе ли говорить о достоинстве? — снова в разговор вклинивается Света, смотря на меня с презрением.
— Может, ты перестанешь? — Во мне закипает злость, но не хотелось бы ее выплескивать вот так, необдуманно.
И все же! Почему, когда я ссорюсь с родителями ради того, чтобы действительно посидеть с ее ребенком, то мне нет цены, а как только отказываю, то бессовестная падшая девушка, опустившаяся до пилона ради мечты?
— Девочки, — подает голос Аиша, известная своими образами диснеевских принцесс. — Может, перестанем ссориться?
— Не перестану, Ника, — с раздражением произносит Света, игнорируя призыв коллеги. — Я все лето прикрывала твою задницу, поила чаем после смены, давала возможность что-то заработать, уступая собственные часы, а когда мне понадобилась помощь, ты пошла охмурять мажора.
— Это не так! — Я все-таки закипаю.
— А как?
— Все имеют право на личные интересы. И разве не ты предложила занять твое место, пока сама будешь уделять время ребенку? Почему, как только что-то случается не по-твоему, я должна испытывать вину? Значит, когда ты оставляла на меня Динку, чтобы ходить на свиданки со своим Валерой, все было нормально, а стоило мне хоть раз пренебречь своими интересами, я тут же стала неблагодарной тварью.
— Что здесь происходит? — голос Гриши, администратора клуба, действует на девчат волшебным образом. Вон стоят, улыбаются, делаю вид, что погода чудесная.
— Мы обсуждаем последние новости, — говорит Света.
Он с подозрением оглядывает нас и останавливает взгляд на Даше.
— Будешь устраивать беспорядки, уволю.
Затем смотрит на меня и зовет с собой.
Я следую за мужчиной, чувствуя при этом, как две змеи плюются ядом мне в спину, хотя если из-за Даши нет смысла переживать, то за предательство подруги обидно. Это был первый раз, когда я пренебрегла ею, но почему она так жестока со мной?
Мы входим в кабинет Гриши, который выдержан в той же стилистике, что и весь клуб — обои в стиле барокко, классические вычурные стулья на ножках и большой дубовый стол. Он опускается в свое кресло и смотрит на меня: оценивающе, с прищуром, как управляющий, задумавший что-то плохое.
— Я пришла за выплатой. — Улыбаюсь ему, как маленькая наивная девочка, которая искренне верит в доброту взрослого дяди, выглядящего моложе своего возраста, благодаря многочисленным косметическим процедурам.
Гриша хмыкает и достает из сейфа белый конверт. Он уже давал мне один, раза в два тоньше, поэтому я удивляюсь: