Когда мы оказываемся в машине, я не слышу ни единого упрека. Мужчина медленно выдыхает, затем рычит мотор, и колеса плавно трогаются с места. Кажется, будто этот момент очень значимый в моей жизни, его надо запомнить до мелочей, но из-за качки и плохого самочувствия, я вскоре засыпаю, сквозь полуприкрытые веки успевая заметить, как играют его желваки.
Глава 14. Плохая идея
Граф
Вероника лежит в моей постели. То, чего я не мог представить даже в своих самых смелых фантазиях, сегодня сбылось. Впрочем, это была необходимость.
Едва я привез ее к себе домой и попытался привести в чувство, как она заметалась, затряслась и начала тяжело дышать. Жар никак не сбивался. Таблетки не помогали, да и я испугался. Кто знает, где именно она ночевала, и насколько там было холодно… Пришлось звонить в скорую помощь, в полной мере осознавая, что сам не справлюсь, изведусь в неведении и переживаниях. Однако мне посоветовали семейного врача из поликлиники, а Нике повторно дать жаропонижающее. Столбик термометра на отметке тридцать девять их не убедил.
Вот только у меня нет времени гулять по больницам, ее одну пустить — тоже не вариант. Поэтому, выполнив их указания, я звоню другу.
Сергей отвечает не сразу. Если быть точным — только на третий раз. Неприличные звуки на фоне его слишком довольного “да” дают понять — я совсем не вовремя.
— Хотел спросить, — говорю ему, стараясь не рассмеяться, — нет ли у тебя знакомого врача, которого можно вызвать на дом.
— Тебе для каких целей?
— Лечебных, Серег. У меня тут девушка с температурой лежит. Завтра надо бы ее к семейному…
— Девушка? — недоуменно спрашивает он.
— Студентка моя…
— Граф, ты сбрендил?
— Успокойся. — В висках начинает стучать. — Я не собираюсь с ней спать. Вероника попала в непростую ситуацию, приютил на пару дней.
— О-о-о… — произносит он многозначительно, чем выводит из себя.
— Короче! Как закончишь со своим новым "цветочком", скинь номер хорошего врача, если есть.
— Окей. Да, детка, вот так… Нет, ниже… — По ту сторону трубы раздается тихий стон. Мой организм моментально реагирует на звуки женской похоти, и я завершаю звонок. Хоть бы прервался на пару минут. Не он один тут страдает от отсутствия секса. Вот же ж черт!
Приходится отложить ужин и заглянуть в ванную. Все равно не мылся со вчерашнего дня. Да и остудиться не помешало бы. Но контрастный душ не помогает. Все мои мысли занимает вначале загадочная женщина друга, а потом Вероника. Молодость всегда манит мужчин. В упругих телах таится особенная красота, словно ты прикасаешься к чему-то незапятнанному, девственному и чистому. Это будоражит. Кровь закипает. И когда ты смотришь на спящую красотку, кажется, что весь мир перед тобой, в твоей власти.
Юные глупцы наполняются чувством всевластия и вседозволенности, бездумно пользуются подарком судьбы, однако чем старше мужчина становится, тем он более осторожен, боясь самому не попасться в капкан, во власть девушки, которая и сама не осознает силу своей красоты.
Что же до Валевской… Обычная девчонка, попавшая в беду. Стоит ли ее спасать? Нужно ли это мне? Я подставляю свое лицо под струи теплой воды и, закрыв глаза, думаю. Порой важно вовремя расставить приоритеты, чтобы жирная точка еще на первых строках листа разозлила и вынудила перевернуть его, так и не узнав, о чем там дальше написано.
Мне нравится, как трепещут ее ресницы, как вздымается грудь и дергаются во сне пальцы. Я смотрю на нее, и чувства обостряются, желания обнажаются, а от ощущений сносит крышу. И хоть девчонка болеет, жар сжигает ее изнутри, у меня все равно на нее стоит. Особенно, когда она лежит в моей постели, под моим одеялом и, главное, в моей футболке и шортах. Что мне со всем этим делать?
Звон бьющейся посуды вынуждает меня насторожиться и выключить воду. Неужели проснулась? Наскоро вытеревшись, я натягиваю спортивные штаны и замечаю в зеркале, что ими вряд ли удастся скрыть стояк. На помощь приходит смекалка. Выхожу из ванной с полотенцем в руках, которым вытираю волосы и, одновременно, прикрываюсь.
В кухне тем временем небольшой бардак. Валевская с совком в руках пытается собрать осколки стакана. Растрепанная, раскрасневшаяся и вспотевшая — она тяжело дышит, то и дело прикрывая глаза.
— Вероника? — осторожно окликаю ее.
Девчонка вздрагивает и смотрит на меня растерянным взглядом.
— Станислав Юрьевич?
Заметив в ее глазах слезы, я подхожу к ней и, наклонившись, отбираю совок.
— Ты хотела выпить воды? Присядь пока на стул, я уберу.
Она послушно выполняет указания, правда, видно, что едва стоит на ногах. Чертыхнувшись, приношу из спальни градусник. Пока Валевская затравленно следит за моими действиями, полностью убираю мусор, контрольно прохожусь пылесосом, и только потом наливаю ей стакан воды.
Термометр не показывает высокой температуры, но ей определенно надо отоспаться.
— Так, дуй в постель. Хотя нет, стой. Может, перекусишь чего-нибудь.
Вероника качает головой и хриплым голосом просит сменную постель. При этом сильно смущается, зачем-то прикрывая руками грудь. Зря. Я не настолько извращенец, чтобы воспользоваться ситуацией, хотя, каюсь, грешен. Пока переодевал ее, не смог себе отказать в удовольствии коснуться их.
Я направляюсь в спальню, где из шкафа достаю чистую постель.
— Станислав Юрьевич, можно я сама?
— Нет, лучше присядь.
— Но, — она хватает меня за локоть и заглядывает в страхе в глаза.
— Вероника, не упрямься. Считай, что ты в гостях.
— Я… — Она опускает виновато голову и смотрит под ноги. — Я испортила вашу одежду и постыню. Простите. Я все возмещу…
Каким образом Ника испортила, я понимаю, когда одергиваю одеяло. Вот же ж! Даже несколько лет брака меня к такому не подготовили. Аня всегда заботилась о подобных вещах, не допуская проколов. А Вероника… Что-то мне подсказывает, что виной всему было ее плохое самочувствие.
— Можно я уберу? — повторяет Вероника свою просьбу, а сама краснеет, как помидор. Хотя красный цвет сейчас вызывает у меня другие ассоциации. Валевская тем временем едва ли не плачет. — Я хотела выпить воды, а потом привести тут все в порядок, но не успела. Простите.
Подхожу и зачем-то оставляю поцелуй на горячем виске. Не хватало ей еще переволноваться. И так еле дышит.
— Лучше сходи в душ. Я тут уберу и спущусь в магазин. У тебя с собой ничего нет, ведь так.
Она кивает и поджимает губы. Стыдится. Глупая.
Решив избавить ее от неловкости, я вручаю девчонке полотенце со сменной одеждой, и отправляю ее в ванную, прося не задерживаться и не стоять подолгу под горячей водой. Сам же меняю постель и, долго не думая, сую ее в мусорный пакет. Давно пора выкинуть то, что напоминает мне об Ане. И кровавое пятно на ее любимом комплекте — отличный повод это сделать. Начнем, пожалуй с малого. Впрочем, проходя мимо столика, где когда-то стройным рядом стояла вся косметика бывшей, а сейчас остались только старые духи, хватаю и их.
Внезапно мне становится так спокойно, словно в одно мгновение груз обиды и вины спадает с плеч. Когда оказываюсь на улице, то и вовсе ощущаю небывалую легкость. Тянет улыбаться, и это странно. Мне казалось, что с уходом Ани, мой мир погрузится во мрак, а лучшими друзьями станут алкоголь и сигареты. Но нет. Сейчас, стоя на крыльце, я отчетливо ощущаю свободу. Неужели наш брак тяготил меня? Но почему? Что в нем было не так? Ведь мы оба в свое время потеряли голову от любви друг ко другу. Даже если Аня скажет, что никогда не любила меня, в жизни не поверю. Тогда, в чем была ошибка? Где мы оступились? И отчего сейчас во мне есть только любопытство, но не боль?
Я вздрагиваю — в кармане вибрирует смартфон. На экране высвечивается фото матери. Ох, ё…
— Да, мам.
— Стасик, это правда?! — чуть ли не кричит она в трубку.
— Что именно? — Бросаю пакет в недалеко стоящую урну и направляюсь в круглосуточный магазин.
— Я говорила с Анютой.
— Я бы послушал ее версию, — хмыкаю. Вот интересно, как она сообщила свекрови?..
— Сынок, скажи правду, ты ей изменил? — Мама всхлипывает, а я останавливаюсь у пешеходного перехода и недоуменно смотрю на мигающий красным светофор.
— Разве что с работой. Она, кстати, тоже женского пола.
— Не паясничай, Стас! Почему ты мне ничего не рассказал, и я узнаю все только спустя два месяца?
— Потому что я давно не мальчик, и могу справится со своими проблемами сам. И да, рога выросли у меня, мам. Но говорить об этом сейчас уже поздно, да и не хочется. Я теперь разведен и остался при своем. Кстати, спасибо за брачный договор. Он облегчил процесс развода до банальных формальностей. Даже не пришлось судится.
— Ты выглядишь слишком беспечным для того, кто носит рога, — вздыхает она, а я смеюсь.
— Мне кажется, или ты рада этому?
— Не то, чтобы рада. Просто я воспитала мужчину, умеющего хранить верность, и, пожалуй, эта мысль меня успокоит.
— Я тоже тебя люблю, — говорю ей, зная, что она ждет этих слов. — Ты там как?
— Выписалась уже. Может, я приеду?
— Нет! — Моя твердость ее настораживает. Черт!
— Так-так-так…
— Мама, правда, не сейчас. Мне надо побыть одному.
— Хорошо… — тянет она многозначительно, и я чуть не матерюсь вслух. А когда завершаю звонок, понимаю, что раз она задумалась о визите, то наверняка нагрянет на днях. И что тогда делать с Вероникой? Может, встретится с Валевским?
“Мои родители часто о вас отзывались не с лучшей стороны, особенно после разрыва с вашей женой… “ — всплывают в памяти слова девчонки.
И вправду, бредовая идея. Старый хрыч не то, что полезет в драку, обвинив меня во всех смертных грехах, он даже слушать не станет.
В магазине я беру пачку прокладок и, вспомнив, про белье, прохожусь вдоль стеллажей, куда отродясь не заглядывал. А чтобы не привлечь внимание продавщицы, покупаю еще шоколад и пачку макарон. Уж лучше сойти за заботливого семьянина, чем извращенца. Так думаю я… Но не молодняк, который завидев в моих руках две пары женских трусиков, хихикают как идиоты. Неужели и я когда-то был таким?