— Стас…
Мне кажется, будто я вижу его лицо. Мельком. Словно во сне. Будто на грани больного воображения, которое хотело бы, чтобы я поверила в спасение. Но Юра сбивает с ног. Я сразу понимаю, что разодрала ладони. Но к порции мата и его рукам, лапающим меня везде, оказываюсь не готова.
Все заканчивается так же быстро, как и началось. В какой-то момент тяжесть исчезает, а до меня доносятся мужские крики, удары и вой. Человеческий и одновременно животный.
Поднимаю голову и вижу мужчину в пальто, который бьет Краснова по уже окровавленному лицу. Так яростно, что я пугаюсь за своего спасителя. Кое-как поднимаюсь и подхожу к ним.
— Остановитесь. Вы убьете его!
Хватаю незнакомца за руку и сама не успеваю понять, как оказываюсь сидящей на мокром от снега асфальте. Ладони саднят сильнее. Я осматриваю их и поднимаю голову, внезапно узнавая в мужчине Стаса.
Мне не показалось? Он действительно тут?
— Блять, — Он сплевывает кровь и смотрит на меня, тут же смягчяясь и даже улыбаясь. — Ника, звони в скорую.
— Стас…
— Давай, маленькая. У меня руки мокрые.
— Ты его сильно побил? Стас, нас ведь не посадят.
— За что?
— Это сын мэра. Он хотел подвести меня, я отказывалась, но в итоге села. А потом начал приставать.
— Уроды, блять! — кричит Юра и заплетающимся языком продолжает материться.
— Так, с ним все ясно. Возьми мой чемодан и поднимись наверх.
— Но…
— Давай. Он где-то тут должен быть.
Я оглядываюсь, но ничего не вижу. Хотя вскоре замечаю черную поклажу на тротуаре.
— Вставай! — Стас хватает Краснова за воротник и толкает обратно в машину.
Я же поднимаю его чемодан, шипя от боли. А подошедшему ко мне Графу, моему Графу, реально стоящему рядом, обнимающего за плечи передаю телефон.
— Не плачь. — Его поцелуй оказывается таким долгожданным.
— Я испугалась…
— Знаю. Тише. Сейчас мы кое-кому позвоним. Черт, номер не помню. Восемь или семь на конце, — произносит мысли вслух.
— Стас…
— Чего?
— Я соскучилась.
— И замерзла, видимо. Так, давай поднимайся наверх, я тут разберусь.
Он открывает мне дверь, дотаскивает чемодан до лифта, а сам возвращается на улицу.
Я словно во сне поднимаюсь на нужный этаж, захожу в квартиру, опускаюсь на пуф… И наступает звенящая тишина.
Я дождалась его. Дождалась.
Глава 39. Сильная
Граф
Я хочу его убить. Не просто разбить морду, как это сделал минутой ранее, а закатать в асфальт, переломать кости! Блять, прибить к чертовой матери! Но вместо этого приходится включить голову и звонить Вишневскому. Кто как не он может повлиять на случившееся?
Этот мелкий пиздюк продолжает что-то бормотать, раздражая меня и мешая сосредоточиться на долгих гудках. Однако ответа нет. Приходится несколько раз перезванивать, пока низкий голос не произнесет слова приветствия.
— Леонид Сергеевич, это Граф.
— Станислав Юрьевич? Чем могу быть полезен в это время?…
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем во двор въезжает гоночный байк. Андрей скидывает шлем и бежит на помощь другу, игнорируя мое присутствие. К тому времени я уже исследовал мэрского сынка, даже утер салфетками кровь с лица, поэтому прекрасно осознаю, кто тут у нас под кайфом… Правда, сообщать об этом Вишневскому не вижу смысла. Парень закрывает дверь автомобиля и задумчиво чешет лоб.
— Даже не хочу спрашивать, что он натворил. Отец сказал притащить его к нам, но по ходу придется снова отправлять на лечение.
Он прислоняется к машине и запрокидывает голову.
— Под чем он, Андрей? — спрашиваю ради интереса.
— Без понятия. В прошлый раз в крови находили опиаты. Полугодичный курс вроде как привел его в норму.
— Хреновый у вас курс! — Я с отвращением кривлю губы. — Наркоман, значит…
В ответ Вишневский отводит взгляд. С таким вслух лучше не соглашаться, пусть это и очевидность, которую невозможно скрыть. Король не гол, на нем платье. Примерно так и выглядит ситуация.
— Станислав Юрьевич, я пожалуй отвезу его.
— В обезьянник?
— Смешно, — хмыкает он. — Вы же сами понимаете, что к чему. Поэтому и не позвонили ментам.
— Понимаю. И жалею, что не вмазал еще пару раз.
Каким бы праведным не был мой гнев. Как не хотелось бы уничтожить мэрского засранца, мне приходится просто отвернуться и уйти в дом. Он напал, но ничего не сделал. Ника отделалась испугом. Поэтому нам нечего предъявить. Впрочем, оно и к лучшему, что нечего.
Я застываю посреди лестничного пролета и смотрю на свои дрожащие пальцы. Если бы я не приехал сегодня, могло бы случиться непоправимое. А будь рядом раньше, то и вовсе не пришлось бы переживать. Я в бессильи опускаюсь на ступени и смотрю в окно. Смотрю и стараюсь представить перед собой лицо Ники. Мне нет оправдания. Я просто смирился. Сейчас следовало позвать ментов, составить протокол и влепить ублюдку срок… Будь он не сыном мэра.
Блядская сущность бытия!
Я поднимаюсь дальше, открываю дверь своей квартиры и вижу Веронику. В одежде. Сидящую в полутьме.
— Ника?
Она переводит пустой взгляд на меня и внезапно улыбается.
— Ты все решил?
— Ну, если можно так сказать. Твой принц оказался слабаком, Ника.
— Мой принц оказался рядом, когда мне угрожала опасность. Это вполне достаточно.
Я подхожу и опускаюсь перед ней на корточки. На заплаканном лице вновь расцветает улыбка.
— Он не тронул меня, не переживай. Даже если мы хотели бы, то не смогли бы сдать его. — Улыбка превращается в слезы, но она давит их. — Я счастлива, что ты здесь.
А мне нечего ответить. Я могу лишь обнять ее. Помочь переодеться, обмыть и обработать руки. Полежать рядом, пока не уснет.
В полночь мне перезванивает Леонид Сергеевич. Он сообщает то, что я и так знаю — Краснов под дурью, и попутно пытается убедить никуда не заявлять.
— Стас, ты ничего в этой ситуации не поделаешь. Тем более, что прокурор на короткой ноге с Красновым и Шевцовом. Второй еще более влиятельная фигура. Задавят, не очухаешься.
— Он напал на мою девушку, Леонид. Представь, что какой-то пиздюк валит твою женщину на землю…
— Я не хочу это представлять. Пацана ждет реабилитация. А Краснов-старший скорее всего попробует отбиться деньгами.
— Пусть засунет их себе в жопу.
— Ты так и не научился выбирать выражения.
— Это все? — спрашиваю скорее для галочки, очевидно уже решив для себя, что буду делать.
— Да. И запомни, не делай глупостей.
Я бросаю трубку. Это слишком для меня. Это слишком для Ники. Стискиваю зубы.
— Стас? — Вздрагиваю, услышав ее голос. — Ты почему здесь?
— Не спится. А тебе точно следовало бы отдохнуть.
— Тогда пойдем вместе, — она подходит ко мне и заключает в ласковые объятья. Черт, если бы она знала, как я испугался и как сильно меня накрыла ярость! Касаюсь губами ее живота, прижимаю к себе и понимаю, что во всем виноват сам. Не следовало ее оставлять одну. Как бы ни геройствовала, прежде всего Ника — слабая девушка. Идиот!
— Хватит дрожать, Стас. — В ней есть силы смеяться? — Все позади. И я сама виновата, пошла на поводу у других и села в машину.
— Ты не виновата! — говорю сквозь стиснутые зубы. — Он нарик, Ника! Он обдолбанный нарик!
— Значит, меня неспроста смутили его глаза.
— Прости.
— Ой, да все ведь нормально уже. И вообще, где мой подарок?
Я смотрю на худое лицо, которое даже в полумраке мне кажется особенным и красивым.
— Я скучала. — Нежные губы касаются моих. — Спустя неделю, как ты уехал, меня так накрыло. Думала, с ума сойду. Все ждала, что откроешь дверь, поцелуешь…
Ника осторожно садится на мои колени, смотрит в глаза, хотя сейчас мало что можно разглядеть.
— Стас, поцелуй меня.
— Ника… — Я не могу избавится от оцепенения.
— Не смей отказывать. Второй раз я тебя не прощу.
— Ты всю жизнь будешь напоминать мне балкон?
— Если захочешь, — смеется и сама тянется за поцелуем.
А до меня только сейчас доходит, насколько она сильная. Насколько красивая. Насколько чувственная. Желанная. Моя.
Разве я достоин ее?
— Стас, давай уедем? — шепчет, отрываясь от губ.
— Честно говоря, я за этим и приехал.
— Ну вот и хорошо.
Эпилог
Вероника
— У тебя все получится! — Стас целует мои пальцы и заглядывает в глаза. С даром убеждения у него всегда были проблемы, но восхищенный взгляд все равно вселяет уверенность.
— Мне кажется, костюм слишком откровенный.
— Об этом надо было думать раньше, — говорит он строго. — И вообще, ты готовилась к этому выступлению полтора года. Ты справишься!
— Мне не светит золото…
— Не ной! Золото сегодня будет твоим, даже не сомневайся.
Он кладет ладони на мои щеки, и наши лбы соприкасаются.
— Ника, тут полно страшных француженок. Они мелкие, прыщавые и неказистые, а ты статная, красивая и техничная. Ты сейчас выйдешь и всех за пояс заткнешь. Ну, малыш, ты же мне веришь?
Я киваю, едва сдерживая смех. Думаю, на этом мотивация закончилась, но Стас продолжает меня подбадривать в своей манере:
— После того, как ты возьмешь золото, мы будем ковыряться в улитках, похрустим жабьими лапками и займемся самым лучшим сексом в нашей жизни…
— Фу.
— Надеюсь, ты сейчас не про секс со мной.
— Конечно, нет!
Он убирает руки, и я замечаю, как подрагивают его пальцы. И кому из нас нужна психологическая помощь? После того вечера он открылся мне с другой стороны. Стас организовал не только мой перевод во французский ВУЗ, но и создал все условия для самореализации. Продвинул до высот, о которых, будучи одной, я могла бы только мечтать. Или надеяться, что через пять, а то и больше лет, мне все-таки удастся пробиться, несмотря на предвзятое мнение о выборе моего увлечения.
Но вот она я. Стою за кулисами и жду своей очереди. На живот приклеен порядковый номер, а в голове только один вопрос: почему Стас теперь переживает больше, чем я? Или он…