Моторы ревут. Девушка легкой походкой от бедра с флагом в руках выходит на дорогу и встает посередине. Она настолько органично вписывается в местный антураж, что я испытываю зависть. Почему Вишневский позвал меня, если на такую роль выбирает только длинноногих красоток?
Флаг разрезает воздух, касается земли и десяток машин пролетают мимо нас, обдавая горячим воздухом. Как только они скрываются за поворотом, я обнимаю себя за плечи и первые за весь вечер ощущаю холод.
Я забыла, что с наступлением сентября приходит прохлада. И пусть мороз пока не вонзается иглами в кожу, не кусает оголенные участки тела, все равно холодно.
Оля возвращается обратно и обговаривает второй выход со следующей девушкой. Я смотрю на прямые медные волосы, и немного завидую их длине.
Вздыхаю.
С тех пор, как начала вести тайную жизнь и познала много нового, я то и дело испытываю неприятные чувства. Словно теряю нечто важное, словно жизнь проходит мимо меня, а наслаждаться ею имею право только избранные, вот такие свободные и красивые люди, как Андрей и девочки. А ведь так хочется прикоснуться к совершенно другому миру — не тому, который открылся мне в стриптиз клубе. Туда вообще лучше не возвращаться…
— Вероника! — Оля обращает мое внимание на себя. — Ты замерзла?
— Немного, — признаюсь ей.
— Я не могу отойти, надо встретить ребят на финише. В фургоне есть два пледа, принесешь?
— А успею?
— До твоего выхода минут тридцать.
— Хорошо.
— Они в салоне, лежат прямо на сиденье.
Она передает мне ключи, и я пробиваюсь сквозь толпу к машине. Нахожу пледы, и сразу оборачиваюсь в один. Запоздало вспоминаю, что не предупредила маму о задержке, поэтому теряю еще минуту на сообщение. Странно, но за вечер она ни разу не позвонила, хотя раньше дергала бы каждый час.
За спиной слышу рев мотора — первый финалист уже есть! Я почему-то улыбаюсь, испытывая несвойственный мне азарт. В груди бурлит незнакомое волнение, нечто среднее между предвкушением и… страхом? Что бы это могло значить? Интуиция?
Когда ставлю фургон Оли на сигнализацию и иду обратно, то взгляд касается одинокой фигуры, сидящей на капоте автомобиля. В руках мужчины тлеет сигарета, временами загораясь оранжевыми всполохами; дым тонкой струей тянется вверх. Я замираю, узнав профиль своего куратора. И почему-то мне тоже становится ужасно одиноко. Интересно, подойди я к нему и спроси, все ли в порядке, какой будет реакция?
Он оборачивается и смотрит в мою сторону. Кажется, узнал…
Очередной рев мотора напоминает мне, зачем я тут, поэтому сжав в руках плед, ухожу с парковки.
Когда возвращаюсь к дороге, вижу первую тройку, достигших финиша. Оля уже стоит между ними с флагом в руках и улыбается так, словно это она сейчас получит огромные деньги и спорткар.
Спустя несколько минут все гонщики пересекают заветную черту, и ведущий просит подготовится к марш-броску мотоциклистов.
Андрей подъезжает к старту первым. Я вижу, насколько он возбужден, как ему не терпится сразиться с соперниками. Его хищный оскал внушает уверенность в победу, поэтому когда вторая девочка выходит на стартовую линию, и фары ярко освещают ее ноги, то я вместе со всеми кричу слова ободрения. Адреналин в крови повышается, мне становится теплее, и все нутро начинает дрожать от эмоций. Я искренне за него болею, однако внезапный образ одинокого мужчины все портит. Меня тянет обратно, на парковку. Туда, где видела Станислава Юрьевича. Почему он один? Зачем вообще сюда приехал?
Мотоциклы трогаются с места, и я вздрагиваю.
Девчонка возвращается к нам с Олей.
— Замерзла? — спрашиваю ее и, замечая стучащую челюсть, отдаю плед.
— Я — Зина, — представляется рыженькая.
— Ника.
Мы обмениваемся улыбками и смотрим в темноту, из которой скоро вынырнут гонщики. Это происходит спустя четыре минуты, когда мимо нас, на бешеной скорости проносится черный байк Вишневского и отправляется на второй круг. Пыль, что едва улеглась, высокой стеной встает между нами и толпой с другой стороны дороги. Следующую минуту нас окутывает облако мелких частиц, отчего приходится закрыть нос — гонщики выжимают из своих байков все.
Когда Андрей во второй раз пересекает финиш, Зина поднимается вместе с ним на пьедестал, машет всем ручкой, улыбается…
Мне кажется, что прошло не более получаса, но когда я обращаю внимание на часы, то ужасаюсь. Время близится к полуночи, а на старте появляются спорткары. Мне в руки передают флаг, и подталкивают к линии.
Ведущий шутит, что лимонный — цвет победителя, и главный претендент на победу, с машиной такого же цвета, что и мое платье, нажимает на педали со всей дури. Я вздрагиваю, но улыбаюсь. По команде ведущего поднимаю флаг…
Кто-то стартует раньше времени. Вслед за ним проносится целая вереница гонщиков, а я только и успеваю, что закрыть уши. Чувствую, как ко мне прилипает пыль, неприятно царапает кожу и становится тяжелее с каждым мгновением.
Холодно.
Я поднимаю с земли флаг, который уронила от испуга, и улыбаюсь. От скрежета зубов меня передергивает. Какого черта согласилась на это? Мне даже не заплатят!
Пока стою и жду победителей, ощущаю на себе чей-то взгляд. Сердце колотится от одной мысли, что это наш куратор, но я не знаю, как к этому относиться, поэтому забиваю. Надо подождать конца мероприятия и вызвать такси. Судя по тому, как нажирается Андрей, добираться до дома придется своими силами.
Мы слышим рев мотора. Лимонная тачка вырывается из тьмы и пересекает финиш уже через три с половиной минуты. Из нее выходит парень моего возраста, в котором я узнаю сына мэра города, постоянного клиента Даши из стриптиз клуба, самой битой девочки из всей команды. Почему битой? Потому что этот засранец — любитель снимать вип-комнату с особыми атрибутами. И хоть Даша получает за его визиты большие деньги, никакие деньги не оправдывают униженное достоинство и синяки на теле.
Рука Краснова на моей пятой точке и похабная улыбка раздражают, однако я вместе с ним поднимаюсь на пьедестал.
— Малышка, откуда ты такая кисленькая взялась? — спрашивает он меня, игнорируя своих соперников.
— По особому приглашению, — говорю многозначительно, снова скаля зубы как идиотка.
— Ммм… — Он сжимает мою ягодицу и шепчет на ухо.
— Тогда я тоже тебя приглашаю.
— Куда? — Гулко сглатываю и смотрю на его шею. Там, из-под ворота спортивной футболки выглядывает татуировка в виде китайских иероглифов.
— В свою тачку. Уверен, в такой ты точно не трахалась.
Страх настолько сильно меня накрывает, что вот еще мгновение, и слезы брызнут из глаз.
— Ну чего ты застыла? Думаешь, я тебя не узнал? М? — Он улыбается еще шире и шепчет мне на ухо мое сценическое имя: — Лиза…
Я скидываю его руку и постояв еще с минуту, сбегаю со сцены. Ключи от фургона Оли все еще у меня, а значит, надо только добраться до машины, переодеться и вызвать такси. О том, с каким выражением лица меня встретит мать, стараюсь не думать.
Я дрожащими пальцами жму на кнопку, снимаю сигнализацию и быстро выполняю задуманное, обращая внимание на отсутствие ответа на мое сообщение. Хотя оно прочитано.
Так как Олю нигде не нахожу, то связку ключей отдаю удивленной Зине.
— Погоди, веселье в самом разгаре! — Она придерживает меня за локоть и заглядывает в лицо. — Вероника, все в порядке?
— Да… То есть нет. Мне плохо, лучше поеду домой.
Девушка ободряюще улыбается и отпускает. Я же, пользуясь моментом, возвращаюсь на парковку, набираю такси и жду машину, все время оглядываясь по сторонам. Да, возможно я параноик, а этот урод уже забыл обо мне. Быть может, он вовсе пошутил. Вот только с меня хватит рисков. Завтра после пар схожу, заберу деньги у администратора клуба и буду думать о подработке в более приличном месте.
Входящий вызов оповещает о том, что машин нет. Приходится набирать следующий номер, молясь на пять процентов зарядки телефона. Однако ни по второму, ни по третьему номеру машин нет. Время неумолимо летит вперед. И вот, спустя десять минут в одиночестве, когда и по четвертому номеру свободных такси не оказывается, экран смартфона тухнет, а я остаюсь без связи.
— Черт! — ругаюсь вслух и пинаю рядом стоящую машину. Срабатывает сигнализация.
— Вероника?
Я оборачиваюсь и вижу нашего куратора. Станислав Юрьевич с пьяным Буровым в обнимку подходит к визжащей машине и прислоняет к ней свою ношу. Противная мелодия замолкает, а я испытываю неловкость.
— Простите. Нервы.
— Придержи дверь.
Видимо, он меня не расслышал, занимаясь делом поважнее — упаковыванием своего приятеля на заднее сиденье автомобиля. Но привыкнув к тому, что меня никто никогда не слышит, я помогаю ему, а потом, подавив в себе смущение, прошу позвонить. Услышав куда именно, Станислав Юрьевич спокойно говорит:
— Садись в машину. Подвезу.
— Но…
— Не спорь. — Резко произносит он. — И не смотри на меня так затравленно. Я не твои прыщавые дружки, на девок не кидаюсь.
— Я и не думала о вас такое, — шепчу в ответ, но он снова будто не слышит меня.
— Ты едешь?
Глава 7. Её запах
Граф
Буров пьяный в зюзю. Я смотрю на него, на девушку, которая вот уже минут пятнадцать намекает ему на уединение, и понимаю — пора спасать друга.
— Прошу прощения. — Улыбаюсь очаровательно хищной блондинке и беру Серегу за подмышки. — Уходим.
— Куда? — Он не может даже взгляд на мне сосредоточить, что уж говорить о сексе.
— Домой.
— Меня там никто не ждет. — Серега волочит ноги, из-за чего мы едва передвигаемся. Черт! Какого кабана откормила Алена!
— Тем не менее мы поедем именно туда.
— Я тебя ненавижу. Ты… Ты хоть понимаешь, как это больно, Стас? В ней же все! Все, ради чего я день за днем шел вперед, выигрывал эти чертовы награды. Сука, я даже камасутру исследовал вдоль и поперек, а она все равно ушла. Понимаешь? — Он пьяно щурит глаза. — Ах, да, тебя же тоже бросили. Значит, понимаешь.