Г. АЛЕКСАНДРОВ – М. КАЛАТОЗОВУ
Объяснительная записка
По требованию дирекции студии в третий раз (на этот раз в письменной форме) делаю объяснение по поводу костюма, называемого «Белое платье Верочки».
Сшитый нами костюм в августе этого года по утвержденному нами эскизу был сделан при следующих обстоятельствах:
1. Группа всеми средствами пыталась начать натурные съемки для того, чтобы снять максимальное количество кадров солнечной натуры.
2. Подходящий материал для выполнения эскиза этого платья найти было невозможно.
3. Исполнителя костюма также было трудно отыскать ввиду весьма срочной работы.
Ввиду этого группа по согласованию с дирекцией студии решила сшить временный костюм для того, чтобы отснять в нем кадры Верочки в пальто, частично прикрывающей этот костюм.
Для этого была найдена, но не вполне соответствующая фактура материала. Костюм был сдан в мастерскую Госцирка портнихе Поповой и сшит.
Намеченные кадры 150 метров натуры были сняты благодаря этому.
Чтобы костюм оправдал свои расходы, мы решили снять в нем еще одну сцену: «За кулисами театра оперетты», для которой все равно должен шиться специальный костюм, т. е. заменяющий тот костюм этим.
После этого группа сразу приступила к поискам материала для пошивки по эскизу. Материал не был подобран, но появился другой материал, пришедший в трофейном имуществе (т. е. из Германии. – Ю. С.), но из этого материала нельзя было сшить по прежнему эскизу, ибо этот материал другого качества и требует другой выкройки.
Исходя из этого, группа сделала новый эскиз, который можно осуществить из имеющегося материала. Заказ этого костюма задерживается в течение 11 дней и до сих пор не выдан группе из-за того, что дирекция считает, что этот костюм уже существует.
Вышеуказанное напоминает Вам историю этого костюма, и я в третий раз прошу Вас оформить заказ на костюм, который уже шьется, и из-за этого задерживается съемка объекта «Квартира Никитиной».
РежиссерГр. Александров.
Примечание художественного руководителя[273]. Считаю, что в тех случаях, когда костюм в результате работы над ним не отвечает художественным требованиям, он должен быть заменен, не говоря о таких случаях, которые уже изложены в этом заявлении.
Заслуженный деятель искусств, Лауреат Сталинской премии
Гр. Александров.
10 октября 45 г.
М. КАЛАТОЗОВ – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
(копия – тов. Лебедеву-Кумачу В. И.)
Несмотря на Ваши заявления о готовности текстов песен для картины «Весна» в сроки, обеспечивающие нормальный ход съемок, – съемки летней и осенней натуры по этой причине оказались сорванными из-за несвоевременной сдачи текста «Марша»[274], который в окончательном виде до сих пор не представлен Вами на утверждение.
Еще хуже обстоит дело с текстами арий и дуэтов для объекта «Ледяная невеста» и «Цыганская фантазия», которые Вами не представлены на утверждение до сих пор. Как Вам известно, съемки этих объектов должны начаться не позже 1 декабря, а отсутствие указанных текстов всех музыкальных номеров для к/ф «Весна» установлен 15 июля с. г. Таким образом, задержка со стороны тов. Лебедева-Кумача достигла совершенно недопустимых пределов в 5 месяцев.
Учитывая, что дальнейшее нарушение сроков производства картины «Весна» по причине задержки текстов песен категорически нетерпимо, предлагаю Вам закончить всю Вашу работу с поэтом Лебедевым-Кумачом над текстами для объектов «Ледяная фантазия» – к 20 ноября, «Цыганские фантазии» – к 1 декабря и всех остальных номеров для всей картины к 5 декабря 1945 года.
Предупреждаю Вас, что эти сроки являются окончательными, и в случае нарушения первого из них мы вынуждены считать договор с тов. Лебедевым-Кумачом расторгнутым и пригласить для выполнения этой работы другого поэта.
И. о. директора к/с «Мосфильм»М. Калатозов.
16 ноября 45 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Н. ОБУХОВОЙ
Уважаемая Надежда Андреевна!
Не только наша предстоящая работа, но и все мои симпатии к Вам заставляют меня волноваться о Вашем здоровье. Когда сочтете возможным, назначьте встречу, чтобы я мог рассказать Вам все, что мы насочиняли[275] за это время для Вашей киносъемки.
А также объяснить все наши намерения.
Любовь Петровна шлет Вам сердечные приветы.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ[276]
Сейчас кончился Худсовет Комитета, посвященный второй серии Вашего фильма.
По общему мнению, 2-я серия лучше первой – сильнее режиссерски и актерски. Лучше снята и лучше смонтирована.
Новое в цвете так же отмечено множество раз…
Но было много замечаний, таких же, как по первой серии. Пырьев, Дикий, Захаров говорили о нерусскости картины (де, мол, это не Россия!).
Наши генералы считают, что фильм блистателен в области искусства и может служить примером, как надо работать в искусстве кино – но слишком много внимания уделено личным переживаниям царя. Что надо бы наряду с этими сценами показать и преобразования страны, которые он делал как руководитель государства и пр. и пр.
Музыка Прокофьева, по общему мнению, замечательна, а по мнению Хренникова – гениальна.
Все скулили по поводу того, что картина мала по метражу и мала по количеству событий, особенно событий большого государственного порядка.
В результате И. Большаков предложил не делать скоропалительных выводов по такой большой и выдающейся работе, а посмотреть ее еще раз и внимательно изучить ее качества, а также создать Комиссию, которая могла бы спокойно готовить заключение по картине.
В эту комиссию включили и меня. Буду Вам сообщать дальнейший ход событий.
Считаю, что Ваше дело сейчас не думать о картине. Как врачи разрешат, организуем Вам показ цветных роликов, которые все время допечатывают и поправляют. Большаков посылает Вам от имени и по поручению Худсовета письмо с приветами и пожеланиями выздоравления.
Сам я думаю, что это МОГУЧАЯ КАРТИНА – ОГРОМНАЯ СИЛА, и немудрено, что сердце Ваше устало от такой грандиозной творческой и физической работы.
Мне очень нравится Черкасов – есть у него в этом фильме ВЕЛИКИЕ КУСКИ.
Много раз я смотрел этот материал, три раза смотрел фильм, и с каждым разом понимаю все больше и больше. Больше ценю и потрясаюсь.
Знаю, что многие поймут его тоже. Знаю, что он будет «СОКРОВИЩЕМ».
Целую Вас. Душой с Вами!
Прошу о главном – о спокойствии во имя скорейшего выздоровления и возвращения к творческому труду.
Все, все шлют Вам приветы. Мой телефон занят этими «приветами» круглые сутки. Ваша болезнь волнует многих…
Черкасов, Бирман, Жаров, Тобак, Орлова, Прокофьев и множество других людей шлют Вам приветы и пожелания выздоровления.
Четверг, 7 февраля 46 года.
«Люблю грозу в начале мая», и в декабре люблю «Весну». Ф. Раневская ~ Фея.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ
Палата № 29, Эйзенштейну.
Дорогой мастер!
Снимаем, как черти (фильм «Весна». – Ю. С.)! Главным образом, ночами и вечером, а днем спим. «Грозного» будут смотреть очень скоро[277]. Большаков расскажет о Вашей болезни и предложит выпускать фильм на экран в таком виде, как есть.
Все предложения Худсовета пока не принимаются во внимание, Комиссия не работает и заключения по фильму не пишет.
Ждут самого этого просмотра. Я убежден и верую, что просмотр пройдет хорошо! Что не надо будет и заключения комиссии.
Но все же Иван Григорьевич (И. Г. Большаков. – Ю. С.) просил меня узнать Ваше мнение. Как Вы считаете? Надо ли дополнять 2-ю серию чем-нибудь или выпускать ее так. Я высказал свое мнение – выпускать так!
Думаю, что и Вы так думаете. Очень хочу повидать Вас и прошу об этом Бусалова (лечащий врач С. Эйзенштейна. – Ю. С.), но он неумолим.
Как только разрешат, так увижу я Вас.
17 февраля 46 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ
(без даты)
Дорогой Учитель!
Большинство Ваших замечаний уже выполнено. Некоторые делаются сейчас.
Ваше желание видеть цвет по новому и в стиле картины нами понято по тем кускам, которые нам показали как хорошие.
Сейчас цветные ролики ошеломительно хороши![278]
По общему мнению, надо показывать.
Но Вам важнее покой, и потому наше желание показать Вам ролики мы отменяем во имя Главного – выздоровления!
Целую Вас.Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ
Дорогой мастер!
Пусть Вас ничего не беспокоит. Все дела с фильмом будут ждать Вас, и без Вашего разрешения ничего не произойдет.
Хлопоты о Вашем переезде продолжаются[279]. Сейчас еду к Большакову узнать результаты. Спокойно поправляйтесь и набирайтесь сил.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – И. СТАЛИНУ
6 марта 1946 года, Москва
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Тов. Большаков информировал меня о Вашем отрицательном мнении по поводу второй серии картины С. М. Эйзенштейна «Иван Грозный», а также о решении ЦК ВКП(б) о запрещении выпуска картины за нехудожественность и антиисторичность.
Цель моего письма – не защищать фильм С. Эйзенштейна. Исключительные и чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня беспокоить Вас.
В среде творческих работников кинофильм «Иван Грозный», как первая его серия, так и вторая, вызвал резкую критику. Особенно вторую серию упрекали за то, что эпизод Ефросиньи Старицкой заслонил всю государственную деятельность царя Ивана