Слышал я, что вместо умершего Василия Васильевича Ванина намечаются разные кандидатуры на его место как руководителя актерской мастерской. Думаю, что кандидатура В. В. Белокурова[315] очень подходит, потому что он обладает большим опытом в деле преподавания актерского мастерства, и, как я сумел в последние годы наблюдать его в нашей режиссерской мастерской, он понимает, как надо соединять опыт Станиславского с практикой актерской работы в кино.
Поэтому, когда Вы будете думать на эту тему, я хотел бы, чтобы Вы учли мои соображения. Мне было бы выгодно, чтобы ванинская мастерская (всего 12 человек) работала совместно с моей режиссерской мастерской и чтобы ее будущие актеры участвовали сейчас в съемках, которые начнут мои студенты. Такое объединение, мне кажется, принесло бы пользу обеим мастерским, включило бы актеров в конкретную практическую работу и освободило бы режиссеров от актерской перегрузки.
Как только закончу московскую натуру, появлюсь во ВГИКе, но мое отсутствие пока не тормозит работу, т. к. у нас полный контакт с тт. Широковым и Скворцовым, которые выполняют мои задания и, по-моему, успешно ведут занятия.
Сердечный привет. ПрофессорГр. Александров.
12 сентября 1951 г.
Л. ОРЛОВА, Г. АЛЕКСАНДРОВ – Д. и Г. ЗАСЛАВСКИМ
Сердечно поздравляем в день Нового, 53-го года и в день рожденья Давида Осиповича. Желаем, чтобы год был мирным, здоровым, успешным и счастливым у вас обоих.
Желаем успехов во всех ваших делах.
Шлем сердечные приветы.
ВашиЛ. Орлова, Г. Александров.
Барвиха, 25 декабря 1952 г.
Л. ОРЛОВА, Г. АЛЕКСАНДРОВ – Н. ТРЕНЕВОЙ
Дорогая Наталья Константиновна!
Приветствуем Вас по случаю Нового, 1953 года!
Желаем Вам здоровья, силы и новых больших творческих успехов.
Обнимаю и крепко целую —Л. Орлова.
Целую Вашу руку —Гр. Александров.
Барвиха.
Л. ОРЛОВА, Г. АЛЕКСАНДРОВ – ВС. ПУДОВКИНУ
Чудесного режиссера и человека Всеволода Илларионовича, всегда молодого душевно, поздравляем с высокой наградой (в связи с 60-летием Вс. Пудовкина. – Ю. С.). Уважаем, любим, желаем новых успехов. Сердечно приветствуем Анну Николаевну.
ВашиОрлова, Александров.
1 марта 53 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – РЕДАКЦИИ ЖУРНАЛА «ИСКУССТВО КИНО»
Глубокоуважаемые товарищи!
В моей статье «Исторические решения 19 съезда Коммунистической партии Советского Союза – вдохновенная программа творчества», напечатанной в октябрьском журнале 1952 года, на странице 7 допущена существенная опечатка в цитате из Н. В. Гоголя.
Напечатано: «…он утверждал, что искусство состоит в том, чтобы схватить еще неуловимую особенность нового и сделать ее видимой для всех»[316].
Мне кажется, что в одном из следующих номеров следует сообщить об этой опечатке.
Уважающий Вас режиссер профессорГ. Александров.
Звездная пара советского кино. Они боготворили друг друга. Любовь Петровна называла мужа своим «римским патрицием». На людях они всегда были на «вы».
РЕДАКЦИЯ «ИСКУССТВО КИНО» – Г. АЛЕКСАНДРОВУ[317]
Уважаемый Григорий Васильевич!
Крайне огорчен, что в Вашей статье «Исторические решения 19 съезда Коммунистической партии Советского Союза – вдохновенная программа творчества» вкралась замеченная Вами опечатка.
Однако проверкой установлено, что опечатка допущена не по вине редакции. В самом начале в оригинале не было слова «нового». В посланном Вам экземпляре верстки мы обратили Ваше внимание на несколько цитат, отчеркнув их синим карандашом и, приписав: цитата не проверена, источник неизвестен». Первую из гоголевских цитат («смех создан на то…») вы воспроизвели на полях и отдельно заверили ее своей подписью. А, относительно соседствующей с ней в том же абзаце («искусство состоит в том…»), в которой отсутствовало слово «новое», Вы (не исправляя ошибки) поместили на полях источник: «У театрального разъезда».
В сценке Н. Гоголя «Театральный разъезд» после представления новой комедии приводимой Вами цитаты не обнаружено. Поэтому не имея возможности проверить цитату, мы вынуждены раскавычить ее. В таком виде, без кавычек – то есть не прямая цитата из Гоголя и с пропущенным словом – фраза эта и вышла в свет.
Строго говоря, такой пропуск в авторском тексте слова, отсутствующего в оригинале, нельзя считать опечаткой…[318] (И т. д. и т. п.)
Тридцать лет заката
События идут совсем не так, как хотелось бы.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. ПОНОМАРЕНКО
(декабрь 1953 г.)
Описание встречи с Чарли Чаплином.
В понедельник, 7 декабря 1953 года, в Лондоне состоялась встреча с Чарли Чаплином, которого я не видел с 1932 года, со времени поездки в Голливуд. Чаплин сам проявил интерес к встрече и приехал из Парижа на один день, чтобы повидаться со мной.
Чаплин разыскал Айвора Монтегю и договорился с ним, что тот привезет меня к нему в 5 часов вечера.
В этот день в Лондоне также находился советский режиссер Сергей Герасимов. Я пригласил его, и мы втроем (с Айвором Монтегю) отправились в отель «Савой» для встречи с Чаплином. Он встретил меня, как старого хорошего друга. Чаплин сказал, что все про меня знает. Чаплин спросил меня, видел ли я его последнюю картину «Огни рампы». Я искренне сказал, что это замечательная картина, честная, человеческая, умная, что она выделяется из всех картин капиталистического мира своей чистотой и подлинным искусством. Чаплин был очень рад слышать это. Он спросил меня, где я видел эту картину. Я сказал, что в Лондоне был организован специальный просмотр этой картины для делегации[319] («Огни рампы» уже не идут на экране).
– А видели вы сцену с безработным и безруким нищим? – спросил меня Чаплин.
– Нет, в том экземпляре, который видели мы, этой сцены не было, – ответил я.
– Мерзавцы! – сказал Чаплин. – Они вырезают сцены, которых боятся. Я так и знал, что вам покажут испорченную картину. Когда вы будете получать экземпляры для вашей страны, вы должны требовать, чтобы картина была без вырезок. И вопросы перевода… Я ненавижу дублированные фильмы, – продолжил он. – А если эту картину дублировать, то пропадет все.
Я согласился с ним. Самого Чаплина, на мой взгляд, невозможно озвучить другим голосом[320].
– Я также не люблю субтитры, – сказал он, – они очень портят изображение. И я предлагаю вам и прошу вас, если картина будет готовиться у вас к выпуску, осуществить мое предложение, записать комментатора с тихим, спокойным голосом, который, пользуясь паузами, будет объяснять, что происходит на экране.
И, на мой взгляд, это действительно замечательное предложение, которое поможет сохранить художественную особенность картины.
– Но как показать вашу картину в Советском Союзе, – сказал я, – если фирма «Юнайтед Артистс», которой принадлежит право проката фильма, требует 250 тысяч фунтов стерлингов…
– Неплохо, – кокетливо заметил Чаплин.
– Это же стоимость тридцати картин! Я сегодня утром был в организации Артура Рэнка[321], где говорил о прокате британских картин в Советском Союзе, и там узнал, что действительно за эти деньги можно приобрести тридцать, а может, и сорок фильмов.
– Рэнк? – сказал Чаплин и зажал нос пальцами (по-английски «Рэнк» – трухлятина). – Тридцать трухлятин!
– Конечно, я не могу сравнивать ваше мастерство и искусство, – сказал я, – с картинами Рэнка или с какими-нибудь другими коммерческими стандартными картинами. Ваша картина, может быть, стоит и больше, чем 250 тысяч фунтов, но если Советский Союз заплатит вам такую сумму, он в будущем не сможет покупать по нормальным ценам другие картины, ибо все другие фирмы будут требовать бешеные деньги за свои фильмы. Затем – сколько вы получаете из того, что зарабатывает на вашей картине «Юнайтед Артистс»? – спросил я Чаплина.
– Не так много, – ответил Чарли Чаплин.
– Какой же Вам смысл давать деньги фирме, с которой вы враждуете. Может, мы поищем другой путь? Скажем, заплатим фирме нормальную цену, а когда картина пойдет у нас (я уверен, что она будет пользоваться в Советском Союзе большим успехом), наши организации могут премировать Вас, и Вы получите премию.
– Это интересное предложение, – сказал Чаплин. – Я бы не хотел по этому поводу говорить здесь, в гостинице, – добавил он и жестом показал кругом, намекая, что могут быть микрофоны для прослушивания. – Я также не даю картину Чехословакии и Венгрии, которые обращаются ко мне, – продолжал он, – потому что считаю, что картина сначала должна пойти в Советском Союзе. Это дело престижа.
Принесли коктейль. Мы выпили за будущий успех Чарли Чаплина.
– Я сделаю все, чтобы повлиять на фирму, – сказал Чаплин, – и снизить цену на картину. Хорошо было бы, если бы вы сказали, какую максимальную цену может заплатить Советский Союз, потому что я нуждаюсь в деньгах[322]. Американцы заморозили мои деньги в Соединенных Штатах, и у меня мало надежды получить что-либо оттуда. Моя картина «Месье Верду» принесла мне большие убытки, и я сделал много долгов[323]. Доходы от «Огней рампы» дают мне возможность покрыть долги, но не обеспечат производство будущей картины.
И тут Чаплин начал, воодушевляясь, рассказывать о своих творческих планах и о своей будущей картине.