Ведь в своей картине Вы ратуете за то, чтобы настало время, когда Любовь будет свободна везде и для всех. И мы, советские художники, также боремся за это. Мы стремимся к тому, чтобы наши картины смотрели повсюду, чтобы английские картины шли на наших экранах, а советские картины смотрели бы в Англии. Нам необходим обмен книгами, спектаклями, музыкой. Ведь никакое искусство не может развиваться замкнуто. Для развития искусства нужен опыт всего человечества.
Я знаю, что мой знакомый директор колледжа в Саутгемптоне профессор богословия мистер Ливбизи не любит политики и не терпит, чтобы в его квартиру доносились звуки внешнего мира. Но я помню, как он рассказывал о немецких воздушных налетах, о том, как его драгоценные статуэтки изумительной китайской работы падали с полок от взрыва бомб и чудом уцелели… Я помню, как он, «ненавидя политику», все же выражал радость по поводу встречи со мной, человеком из Москвы, и говорил, что если он согласится признать какую-либо политику, то это будет политика мира. Может, мистер Ливбизи, наши общие саутгемптонские друзья расскажут Вам о том, что я обращаюсь к Вам из Москвы с призывом проводить политику мира, защищать мир, не допускать атомной войны, от которой уже не уцелеют Ваши изумительные китайские статуэтки…
И Вы, уважаемый энтузиаст кино, писатель и режиссер Пол Рота (английский режиссер. – Ю. С.) – Ваши книги стоят у меня на полках. Ваши слова, сказанные на нашем последнем завтраке в лондонском ресторане «Камо грядеши», свежи в моей памяти. Вы мечтаете о международном Конгрессе кинематографистов. Конечно, Международная встреча режиссеров, писателей, артистов кино для обмена опытом – это замечательно. Но ведь и для этого нужен мир.
Мои английские встречи ясно показывают, что и ведущие деятели культуры, и простые люди – английские шоферы, докеры, металлисты – все, кому дорог мирный труд, не хотят войны.
Я помню встречу в одном из колледжей Кембриджа. Тогда сотни молодых людей разглядывали меня – советского человека. Студенты засыпали меня сотнями вопросов о Советской стране, о наших планах, о советском искусстве. Я с радостью вспоминаю, как на мои слова они отвечали громкими рукоплесканиями. Наша Кембриджская встреча превратилась в праздник надежды на мир. Ведь мы тогда хорошо понимали друг друга. И вы, наверное, помните, друзья, как замолкли, смутились, замерли мы все, когда над крышами Кембриджа пролетели американские бомбардировщики с американских военных баз и их угрожающий гул омрачил радость нашего взаимопонимания и дружбы. Не нужно было слов, чтобы понять, о чем мы тогда думали и как нам хотелось крикнуть:
– Долой бомбардировщики!
– Долой авиабазы!
– Долой бомбы!
Англичане всех возрастов, всех сословий, различных вероисповеданий, разных политических взглядов радушно приглашали меня, чтобы спросить, как думают жить в будущем советские люди и возможно ли сосуществование двух различных общественных систем. Я охотно отвечал на вопросы, рассказывал о фактах советской жизни.
У меня не было возможности удовлетворить все вопросы, но все же я выступил тогда на 90 собраниях (за 30 дней! – Ю. С.), митингах и встречах[328].
Замечательные это были встречи.
Было очень мало враждебных вопросов, редко встречалось недоверие. В результате встреч обнаружилось стремление к миру, дружбе и взаимопониманию между нашими странами.
Мне вспоминается разговор с одним англичанином. Он спросил, какое значение имеет его подпись в защиту мира – это ведь капля в море. Я ответил ему замечательной китайской пословицей: «Когда капля падает в море, она уже не капля – она уже море, и нет такой силы, которая могла бы сокрушить его». Так и одна подпись под Стокгольмским воззванием, сливаясь с миллионами других подписей, выражает великую и несокрушимую силу, способную предотвратить войну.
Г. АЛЕКСАНДРОВ, Л. ОРЛОВА – П. АТАШЕВОЙ
31 мая 1955 г., Hotel «Три короны»[329], Веве[330].
Дорогая Перл!
Четвертый день беседуем и живем с очаровательным Чарли! Разговоры наши бесконечны. Тем так много, что нет… (неразборчиво).
Скоро вернемся к Вам и все расскажем.
Привет Вам из его дома от меня и Любы.
ВашиГр. Александров, Л. Орлова.
Посылаю через Игнатия Станиславовича лекарства, ибо не помню номер дома и квартиры вашей.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
Перочка!
Привет из Хельсинки с Ассамблеи Мира.
Гр. Александров.
Июль 1955 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – И. ПЫРЬЕВУ
Дорогой Ваня!
Гипертонический криз и приступ стенокардии «уклали» меня в постель и доставили много неприятностей. И только теперь, после кровопускания и недели одинокого лежания – прихожу в себя…
Сегодня врач определил, что я еще десять дней должен находиться «около постели».
Но поскольку могу уже сидеть за письменным столом, начинаю дорабатывать «Пилигрим» в связи с теми веяниями, которые определились после Женевского совещания Глав правительств.
Если чем-нибудь могу помочь студии (в домашних условиях), то прошу тебя прислать мне материалы и гонцов.
Когда у С. Антонова будут доделки по «Первому снегу», хотел бы внимательно изучить их и помочь Озерову[331].
Буду дожимать с Образцовым и Натансоном «Небесное создание»[332]. Но после того как меня выпустят «в люди», решительно займусь разгрузкой от огромного количества нагрузок и заседаний, которые и являются причиной столь частых болезней.
Привет всем. Желаю успеха всей студии и тебе!
Гр. Александров.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
Перочка!
Посылаю 7 пробных (и плохих) отпечатков Чарли. Из них можно сделать хорошее фото[333].
ВашГриша.
1 ноября 55 г.
Когда Пырьев возглавил «Мосфильм», Александров издавна дружеское обращение к нему «Ваня» заменил на «Ивана Александровича».
Г. АЛЕКСАНДРОВ – В ГЛАВНУЮ ВОЕННУЮ ПРОКУРАТУРУ[334]
О В. Э. Мейерхольде
Всеволод Эмильевич Мейерхольд был новатором того типа художников, которые всю силу направляют на ломку старых, обветшалых традиций и стремятся разрушить косность, рутину, консерватизм.
Такие художники расчищают путь к новому, хотя зачастую воздвигают на расчищенном месте произведения весьма спорные, но ведь новое формируется не сразу, формируется не в один год.
Самым положительным в творчестве В. Э. Мейерхольда было то, что он всегда стремился утвердить на сцене Советского театра актуальную, боевую, современную революционную тематику.
Не случайно первые постановки пьес Владимира Маяковского были сделаны Всеволодом Мейерхольдом.
Принцип творческого мышления В. Маяковского и Вс. Мейерхольда совпадали – в сущности, они делали одно и то же дело.
Всеволод Мейерхольд утверждал в театре Владимира Маяковского, а В. Маяковский утверждал в искусстве театр Мейерхольда.
В стремлении быстрейшего нахождения нового, в желании выразить содержание в новых формах, В. Э. Мейерхольд сделал немало ошибок и часто увлекался новизной формы в ущерб новому содержанию. Но при этом во всем его творчестве и во всей его деятельности следует, прежде всего, оценить положительное.
Особенно важна и полезна для нашего искусства деятельность В. Э. Мейерхольда в первые годы революции, когда разрушался до основания «мир насилья», когда необходимо было побороть дореволюционных рутинеров, поколебать устои «царской культуры» и воспитать кадры новых, советских мастеров искусств.
В те годы В. Э. Мейерхольд возглавлял ТЕО (Театральный отдел Наркомпроса), и под его руководством создавалось множество новых театральных коллективов, школ, студий. Возникали и развивались разные художественные направления, которым он не мешал, а всячески способствовал.
Вся художественная и общественная деятельность В. Э. Мейерхольда оказала весьма значительное влияние на формирование взглядов целого ряда выдающихся и знаменитых ныне мастеров советского искусства.
Не без влияния мейерхольдовских принципов сформировался театр Евгения Вахтангова, определился путь выдающихся режиссеров Николая Охлопкова, Сергея Юткевича, Сергея Образцова, Акимова, Михоэлса и многих других.
Такие мастера театрального искусства, как Михаил Царев и Игорь Ильинский, были непосредственными учениками В. Э. Мейерхольда.
В области кино влияние Мейерхольда сказалось на творчестве его ученика, режиссера С. М. Эйзенштейна, создавшего фильм «Броненосец “Потемкин”», который признан сейчас мировой общественностью как лучший фильм мира.
В документальном кино влияние Мейерхольда определило успехи Д. Вертова и Эсфирь Шуб, возглавлявших тогда документальную кинематографию СССР и добившихся больших международных успехов.
Трудно определить и засчитать все влияние Мейерхольда на достижения кино, театра, драматургии, но оно, безусловно, имело место и во многом содействовало нашим большим достижениям в искусстве. Безусловно, это влияние имеется и сейчас. Влияние Мейерхольда не надо преуменьшать, но оно сделало свое большое дело и помогло многим продвинуться вперед, освободиться от некоторых консервативных традиций.
Деятельность и имя Всеволода Эмильевича Мейерхольда нельзя вычеркнуть из истории советской культуры.
Народный артист СССР, профессор ВГИК кинорежиссерГ. Александров.
6 сентября 55 г.
ПРИМЕЧАНИЕ. Мне не довелось знать близко В. Э. Мейерхольда. Я встречался с ним только в официальной обстановке, но всегда слышал от него самые хорошие советские мысли передового художника.