— Даже не пытайтесь обвинить в этом Зака и Бенни, как в тот раз с макаронами в стиральной машине. У них неоспоримое алиби — они ездили со мной к зубному.
— Я знаю, кто это сделал. — Ли будто только и ждал ее вопроса, судя по тому, с какой готовностью ответил на него.
Не дождавшись от него пояснений, Кэтрин сжала губы.
— Кто?
Ли поднял кружку с водой и раздражающе долго пил.
— Не люблю сплетничать, — наконец сказал он, поставив кружку на стол. — Почему бы тебе не спросить у Джеки? — И развернулся ко мне. В его глазах читалось злобное удовлетворение.
— Джеки? — рассмеялась Кэтрин и покачала головой. — Давно уже не слышала подобной нелепицы.
Я не знала, что сказать. Намек Ли на то, что я сорвала чужую шторку для ванной, действительно звучал смехотворно, но ведь он был прав. Лгать я не привыкла.
— Прости, Кэтрин, — понурилась я.
Она вскинула голову, чтобы посмотреть на меня.
— Джеки… — Кэтрин озадаченно помолчала. — Ради всего святого, зачем ты это сделала?
Ее вопрос вызвал новый взрыв смеха.
— Вынужденно, — попыталась объяснить я. — После душа мне нужно было… чем-то прикрыться.
Джордж с подозрением сузил глаза, будто чувствуя: здесь что-то нечисто.
— Ты забыла полотенце?
Наступил переломный момент. Можно или солгать — и тогда Айзеку все сойдет с рук, или объяснить произошедшее, оправдав свои действия. Однако если сказать Кэтрин с Джорджем правду, то Айзек, скорее всего, взбесится и продолжит меня донимать. Хотя если я сдам назад и оставлю парня безнаказанным, то его братья сочтут возможным и дальше надо мной издеваться. Я искоса глянула на Айзека. Он с вызовом смотрел на меня, скривив губы.
Я повернулась к Джорджу и обвиняющим тоном выпалила:
— Его забрал Айзек. Вместе с одеждой. Ее он тоже взял.
Джордж не сразу отреагировал, осмысливая мои слова и играя челюстями.
— Что?! — в конце концов взревел он, вскочив со стула и опрокинув его.
Двумя секундами позже его действия скопировал Бенни.
— Что?! — закричал он, отбросив в сторону стул.
Зак рядом с ним загоготал, а Паркер ткнула пальцем в двоюродного брата.
— Кто-то сейчас получит, — насмешливо сказала она.
Джордж проигнорировал эту троицу, обратив свой гнев на Айзека.
— Ты украл ее полотенце? Заходил в ванную, когда она принимала душ?
— Воу, дядя Джи! Все было не так, — ответил Айзек. Судя по его лицу, он уже сожалел о своей утренней выходке.
— Клянусь, если ты лжешь мне…
— Не лгу! Правда!
Сама невинность. Так бы и врезала ему.
— Неправда! — громко возразила я. — Айзек сказал, что поспорил с Коулом на пять долларов, что я лучше пропущу школу, чем выйду из ванной нагишом. Они собирались уехать в школу без меня.
Коул вскинул руки:
— Меня не втягивайте. Я здесь ни при чем.
Джордж обвел взглядом сидящих, наблюдая за их реакцией, варьировавшейся от вопросительно поднятых бровей Алекса до непроницаемого лица Дэнни. И последний явно с трудом сохранял невозмутимость. Его вцепившиеся в край стола пальцы стали белыми как полотно.
— Джордж, — мягко позвала Кэтрин, накрыв ладонь мужа своей.
Он перевел взгляд на нее. Похоже, ее прикосновение его успокоило, поскольку он со свистом выдохнул сквозь зубы.
— С твоим колоритным послужным списком, — стараясь держать себя в руках, произнес Джордж, — мне довольно сложно тебе доверять.
— Он говорит правду, — пришел на помощь брату Ли. Это были его первые слова после того, как он меня сдал. Он наслаждался созданным хаосом. — Айзек все утро был в комнате, писал работу. Я его видел.
— Ну да. Когда это он выполнял школьные задания… — начал Натан, получил от Ли локтем в бок и закрыл рот.
— Кто-нибудь может подтвердить историю Джеки или Ли? — спросила Кэтрин.
Зак с Бенни подняли руки, и она вздохнула.
— Кто-нибудь другой, а не те, кто был у зубного, может рассказать мне, что произошло?
Я переводила взгляд с одного лица на другого в надежде найти поддержку, но все отводили взгляды. Даже Натан. Сжав губы в тонкую линию, он сосредоточенно гонялся вилкой за катающимися по тарелке горошинами.
Впервые с моего появления в доме Уолтеров наступила гробовая тишина. Я поняла: за меня никто не вступится.
— Кэтрин, — произнесла я деловым тоном, каким говорил мой папа, — я бы порасспросила о случившемся Джека и Джордана, а еще лучше — посмотрела заснятое ими на камеру. Уверена, у вас отпадут все вопросы. Если вы не против, я пойду к себе.
Не ожидая ответа, я поднялась, бросила салфетку на стол и вышла из кухни.
Когда Кэтрин позже пришла извиняться за поведение своих мальчишек, я сидела у окна, уставившись во двор. Было темно, и я видела лишь блики луны на водной глади бассейна. Зелень за террасой поглотили тени, точно ее никогда и не существовало. Полчаса назад из кухни неслись гневные крики, и, судя по голосу Джорджа, один из парней вляпался по уши. Теперь стояла тишина.
— Так странно, — сказала я подошедшей и вставшей рядом Кэтрин, — насколько здесь пусто.
— Пусто? — с беспокойством переспросила она.
Я печально улыбнулась, поняв, что Кэтрин неправильно меня поняла.
— Когда я смотрю в окно дома, — начала объяснять я, — даже ночью, там всегда что-то есть: свет уличных фонарей; случайное такси с визгом поворачивает за угол; кто-то выгуливает собаку. Здесь же такая густая темнота, что в тишине чудится, будто там, вдали, лишь одна пустота.
— Полагаю, ночная жизнь у нас тут почти незаметна, — признала Кэтрин, глядя в окно вместе со мной.
Мы обе замолчали. Я усиленно вглядывалась во тьму. Время от времени желтым огоньком мелькал светлячок, но он пропадал так быстро, что я сомневалась, не игра ли воображения это?
— Джеки, — спустя минуту произнесла Кэтрин, — прости за то, что мои мальчики так вели себя утром и за ужином. Это было совершенно неприемлемо.
Мне нечего было ей ответить, поэтому я кивнула. Прислушавшись ко мне, Кэтрин забрала у близнецов камеру и просмотрела отснятое. Они записали не только то, как я выскочила из ванной в шторке, но и как Айзек вскрыл замок двери и забрал мою одежду. В общем, тот был пойман с поличным. Кэтрин еще раз извинилась и пообещала, что все причастные к этому будут наказаны. На мои слова, что я оплачу причиненный ущерб, она рассмеялась: стоимость шторки будет вычтена из карманных денег Айзека.
Мы разговаривали еще минут пятнадцать. Кэтрин поинтересовалась тем, как прошли мои первые два учебных дня и как я тут устроилась. Так она проверяла, все ли у меня нормально.
— Я в порядке, — заверила я. — Клянусь.
Сказала, что завела новых друзей и на уроках было легко, порадовала ее незначительными пустяками. На самом же деле я просто выполняла ряд механических действий: проснуться, принять душ, сходить в школу, уснуть. Колорадо лишь закладка между страниц моей жизни; место, где я задержусь лишь до той поры, пока не повзрослею и не смогу вернуться домой.
Измотанная долгим днем, к десяти вечера я уже зевала и, собрав туалетные принадлежности, пошла в ванную. Встретив в коридоре Ли, не удивилась тому, что он, злобно зыркнув на меня, ушел в свою комнату и громко хлопнул дверью. Наверное, ему тоже досталось за вранье.
Не было ничего странного в том, что за ужином он объединился с Айзеком и бросил меня на растерзание, выдав наглую ложь. Ли с самого начала был со мной откровенно груб, и ничего другого я от него не ожидала. Другое дело — Натан. По коридору лились неуверенные и прерывистые ноты — звуки сочиняемой музыки, и я вдруг почувствовала сильное раздражение.
Мелодия доносилась из единственной открытой двери на втором этаже, и я вошла к Натану, не постучавшись. В маленькой комнате ютились две кровати. На одной стороне на полу валялась одежда, стопка видеоигр возле компьютера чуть не утыкалась в потолок, а стену украшали постеры «Звездного пути». Другая сторона комнаты выделялась чистотой и простотой. Лишь подставка для нот в углу указывала на то, что эту часть пространства занимает Натан. Он лежал на ближайшей к двери постели и писал музыку, медленно пробегая пальцами по струнам гитары.
— Почему ты ничего не сказал? — спросила я. Меня переполняла обида. Мы знали друг друга всего пару дней, и тем не менее я ощущала себя преданной. Я считала Натана в этом доме другом. Мы бегали с ним по утрам, его болтовня не позволяла погрузиться в приносящие боль мысли о родных, он проводил меня до моего класса в школе, не позволив потеряться в первый учебный день, так же как предупредил о своем брате Коуле.
Натан поднял голову и посмотрел поверх гитары. Увидев меня в дверях, резко сел.
— Джеки, я… — заговорил он извиняющимся тоном, но потом мотнул головой и начал заново: — Слушай, скажу тебе прямо. У нас есть уговор: никогда не сдавать друг друга. Если мы будем жаловаться друг на друга за любую выходку, то будем вечно наказаны. Нас из дома не выпустят.
— И откуда мне было это знать? — указала я на очевидное. Теперь Уолтеры бесятся, что я нарушила дурацкий уговор, о котором понятия не имела? Мне словно дали под дых. — Я не хотела, чтобы ваша мама злилась на меня. Нарушать ваши правила я не собиралась.
— Глупо вышло, — согласился Натан, — так как большинство моих братьев — дураки.
— И Айзек один из них? Они злы на меня? — Я обняла себя, пытаясь успокоиться: все будет хорошо.
— Нет. Не знаю. Возможно. — Натан нервно провел рукой по волосам.
Я шумно выдохнула.
— Это нечестно.
— Поверь мне, я в курсе.
— И долго они будут злиться? — тихо спросила я.
— Неделю, — неуверенно предположил он, глянув на меня искоса. — Я попытаюсь вправить им мозги.
— Спасибо, Натан, — поблагодарила я, убрав за ухо выбившуюся прядь волос. — Для меня это будет очень много значить.
Глупо уже то, что ему придется в такой ситуации заступаться за меня. Но я не стала этого говорить. Зачем? Бесполезно. Если я что и поняла о братьях Уолтер за короткое время, так это то, что они непредсказуемы. Невозможно силой впихнуть в их безумный мир мой разумный и аккуратный мирок. Они живут по собственным странным правилам, и мне придется подстроиться под них, при этом продолжая стремиться к совершенству.