4. Своеволие заключается в проявлении излишней тенденции к самостоятельности. Ребенок стремится все делать сам, и эти слова становятся ключевыми в речи: «Я сам!»
5. Протест. Поведение ребенка приобретает вид протеста, из-за чего часто возникают ссоры с окружающими.
6. Обесценивание. Ребенок перестает ценить то, что раньше было для него дорого, к чему он был привязан: например, начинает ломать любимые игрушки или обижать любимую кошку.
7. Деспотизм в семье с одним ребенком и ревность в семье, где двое и больше детей. Ребенок стремится проявлять власть над членами семьи, пытается диктовать свои условия.
Диагноз СДВГ целесообразно ставить начиная с четырех лет, когда описанный выше кризис миновал.
У дошкольников главное проявление СДВГ – гиперактивность. В детском саду такой ребенок бесцельно слоняется по комнате, без умолку болтает, мешает другим; часто отбирает игрушки и в силу неосторожности и неуклюжести может их нечаянно сломать или потерять. Дошкольники с СДВГ очень любопытны, и, если что-то их заинтересует, моментально начинают это исследовать.
Повышенная активность может быть и вариантом нормы. Тогда как отличить здорового активного ребенка от пациента с СДВГ? Гиперактивный дошкольник будет таким почти всегда: дома, в детском саду, на площадке во дворе. Его внимание постоянно переключается с одного предмета на другой, ни на чем не задерживаясь подолгу. Во время прогулки беспокойное чадо может вырвать руку и убежать от родителей или даже выбежать на проезжую часть. Нередко такое поведение приводит к травмам. Часто родители жалуются, что их гиперактивный ребенок быстро портит одежду и обувь: «На нем все горит».
«Фирменный» прием гиперактивного ребенка – уход с детской площадки в неизвестном направлении, что заставляет родителей понервничать. Взрослые с большим трудом справляются с такими детьми.
Гиперактивность и импульсивность проявляются и в общении с другими детьми: в играх ребенок с СДВГ хочет всегда быть главным и обязательно побеждать.
У таких детей часто встречается диспраксия – неуклюжесть, неловкость движений. Им, например, бывает сложно кататься на велосипеде или играть с мячом.
В детском саду ребенку с СДВГ приходится непросто, ведь там все подчиняется правилам и распорядку, а еще нужно слушать воспитателя (а такой ребенок и маму-то не особо слушает). Малыш с СДВГ просто не может принять эту ситуацию – отсюда и жалобы на наших пациентов как на постоянный источник беспокойства, шумных игр и потасовок. А еще такие дети плохо засыпают во время тихого часа: просто лежать два часа с закрытыми глазами любому ребенку может быть скучно, а уж для гиперактивного – тем более. От скуки он начинает громко болтать, свистеть, петь, задирать соседей и т. д.
У дошкольников с СДВГ часто отмечаются задержки речевого развития – их мы обсудим ниже, в главе, посвященной сопутствующим нарушениям. Говорить они нередко начинают позже сверстников, но потом их не остановить. Родители жалуются: «Такое ощущение, что в квартире постоянно включено радио», – и спрашивают: «А можно ли убавить громкость у этого приемника?» Говорят такие дети часто с ошибками: например, не согласовывают слова в роде и падеже.
Кроме этого, дети с СДВГ реже используют внутреннюю речь для управления собственным поведением. Важно помнить, что речь нужна нам не только для общения – благодаря ей мы регулируем свои действия. Обычно мы говорим сами с собой, планируя какую-то деятельность («Завтра надо пораньше встать») или оценивая ее («Вот я растяпа!»). Внутренняя речь нужна нам для самоконтроля, с ее помощью мы даем себе инструкции к действию. Дети с СДВГ нечасто прибегают к этому инструменту.
У школьников
Ярче всего симптомы СДВГ «расцветают» в возрасте 7–12 лет. Когда ребенок идет в школу, от него вдруг начинают требовать выдержки и терпения – без них на уроках никуда. Судите сами: приходится сидеть за партой по 45 минут. Нельзя разговаривать во время урока. Нельзя перебивать учителя. И даже если ты знаешь правильный ответ, просто выкрикнуть его тоже нельзя. Да еще и после урока нужно самостоятельно сложить все свои вещи в портфель. Приходится проявлять волю и контролировать свои порывы, а с этим у ребенка с СДВГ возникают сложности.
В итоге дети с СДВГ зачастую оказываются, по выражению Майкла Гриндера, выброшенными со «школьного конвейера». Любому учителю нравятся спокойные и послушные дети, легко усваивающие школьную программу, а от школьников с СДВГ у многих просто начинает болеть голова.
При этом время похода в первый класс совпадает с четвертым возрастным кризисом – кризисом семи лет (22). Появляется много новых правил; поведение и успехи ребенка теперь постоянно оценивают, и недостаточно просто не кричать во время тихого часа и съедать весь суп во время обеда.
В этом возрасте начинает формироваться самооценка, ребенок осознает себя как отдельную личность не только в семье, но и в классе, и может случиться так, что «соседка по парте учится лучше меня». Есть, правда, и положительные моменты: в результате прохождения этого кризиса растет самостоятельность ребенка.
А что насчет обучаемости? Известно, что:
– К третьему году обучения дети с СДВГ в среднем на год отстают от своих сверстников без СДВГ по стандартизированным тестам по чтению и математике.
– На девятый год обучения подростки с СДВГ в среднем на 2,5 года отстают от своих сверстников без СДВГ в стандартизированных тестах на чтение и на 3 года – в тестах по математике.
– В средней школе ученики с СДВГ получают более низкий общий средний балл и более низкий средний балл во всех академических областях по сравнению со сверстниками (23).
Если до школы ребенок с СДВГ просто был «чересчур активным», то с началом учебы количество проблем растет. Его центральная нервная система оказывается неспособной справляться с новыми требованиями и растущими психическими нагрузками. О специфических расстройствах обучаемости (дислексии, дисграфии, дискалькулии) мы расскажем ниже, в главе о сопутствующих СДВГ расстройствах.
■ МИХАИЛ ЛАБКОВСКИЙ:
32 книжки и 42 замечания
Надо сказать, со школой мне повезло: у нас там в почете были двоечники, а отличников никто не любил. Так что я, можно сказать, попал как к себе домой. При этом потенциал-то у меня был хороший.
Помню, в начале первого учебного года нас всех попросили принести книги, которые мы успели к этому времени прочитать. В классе было человек 30, и кто-то принес одну книгу, кто-то – две, и притом такие книжки, где буквы размером с человеческую голову, и их к тому же всего две на все издание, а остальное – картинки. А я, как сейчас помню, насчитал дома 32 книги, которые к тому моменту прочел. Причем про какую-нибудь «Курочку Рябу» мать мне сказала: «Не позорься, она же для совсем грудных детей!»
Казалось бы, с таким потенциалом я должен был очень хорошо учиться. Но из-за того, что я уже умел и читать, и считать, и писать (печатными буквами, но все же, школьная программа была мне абсолютно не интересна, ничего нового я не узнавал. И я стал или просто спать на уроках, или бегать по классу и, по мнению учительницы, срывать занятия. И довольно быстро получил за четверть целых 42 замечания – иногда по два в день. А ко второму классу еще и начал отставать в учебе. Потому что чтение – это хорошо, но были и другие предметы типа «Дневника наблюдений», а я и на уроках не слушал, и домашние задания делал кое-как.
Тем не менее в начальной школе я еще получал хотя бы тройки. Вернее, первый и второй классы в силу моего интеллекта вообще дались мне относительно легко, а вот где-то начиная с третьего я перестал понимать, о чем шла речь на уроках, поскольку не слушал объяснения учительницы. Когда же пошли совершенно новые предметы, от геометрии до физики, то оказалось, что я вообще «необучаемый». Проблема заключалась в том, что мне было сложно сосредотачиваться, концентрироваться, из-за этого я не мог учить правила и выполнять упражнения. В какой-то момент я вдруг понял, что даже длинное предложение не могу дописать до конца – настолько было тяжело.
В школе оказалось, что я вообще «необучаемый». Мне было сложно сосредотачиваться, концентрироваться, из-за этого я не мог учить правила и выполнять упражнения. А длинные предложения я даже не мог дописывать до конца – настолько было тяжело.
В результате к концу школы я более или менее «шарил» в географии, истории, русском языке и литературе – и то только в тех книгах, которые меня заинтересовали и которые я прочитал, а половина школьной программы, как я уже говорил, так и прошла мимо меня. То же самое с историей: в каких-то периодах я что-то понимал, потому что они были мне интересны, а о каких-то не имел ни малейшего представления. Итого четыре предмета – из 14, которые проходили в советской школе. Согласитесь, негусто.
Учителя, конечно, были от всего этого не в восторге. Мать регулярно вызывали в школу, спрашивали, что происходит: по всему видно, что мальчик – не дурак, так почему же он ничего не делает? В СССР, повторюсь, это считали распущенностью. Типа, ребенок избалован, не воспитан, не умеет себя вести, не может нормально сидеть, поднимать руку, отвечать с места; перебивает, недослушивает. Виной этому считались огрехи воспитания. И мать, которая бегала в школу, как на работу, начала «воспитывать» меня ремнем – в основном за замечания и двойки.
Не сразу, конечно: поначалу и она, и моя тетя пытались со мной заниматься. Сидели рядом, раз за разом спрашивали: перечитай условие – что тут требуется найти? Но это же бесполезно! Это сейчас есть какие-то особые методики для детей с СДВГ, а мои родственники занимались со мной как обычные люди, у которых ребенок ничего не понимает в условиях задачи и даже не может ее до конца дочитать.