– Здесь живет миссис Уэстбридж?
– Здесь, – говорю я, – а что вам от нее нужно?
– Да так, ничего, – говорит он. – Она моя жена.
Признаюсь, что прихлопнул бы его, пусть он калека, если бы хозяйка как раз в этот момент не вышла. Увидев его, она всплеснула руками и закричала:
– Боже мой! Откуда ты? Я думала, ты умер. Мне так сказали. Это точно ты?
– Да, милая Сара, – говорит он, – это точно я. Вернее, то, что от меня осталось. В донесении говорилось «убит или пропал без вести», но я уцелел и уже давно пытаюсь тебя найти. Долго рассказывать…
Я не стал слушать дальше, пошел к себе в комнату и сел. Немного спустя появилась миссис Уэстбридж.
– Видите, как получается, – вздохнула она. – Я должна заботиться о муже. Вы хороший человек, Джим. Я восхищаюсь вашей смелостью и настойчивостью: всё звали и звали меня замуж и не хотели принимать отказ. А теперь, если вы меня любите, то уходите, прошу вас.
Я тут же уложил мешок и выступил в поход. Нет, с женщинами мне всегда не везло. После того происшествия мне ни разу не представился случай заарканить другую женщину.
Джим очень интересовался Нэтаки и мной.
– Господи, – говорил он, – послушайте только, как она смеется. Вот уж кто счастлив! Вот бы и у меня была такая славная жена.
Джим много времени проводил в лавке и часто обходил лагерь в поисках прекрасной девы, которую мог бы покорить. Он выглядел нелепо, когда улыбался индианкам, отвешивая поклоны, и говорил с ними на английском языке, которого никто из них не понимал. Девушки смущенно отворачивались. Мужчины смотрели на его старания с мрачным выражением или посмеивались, отпуская шутки. Они прозвали Джима Не Может Жениться – на языке черноногих это очень обидное имя.
Главное препятствие заключалось в том, что погонщик носил огромные усы и бакенбарды. Черноногие с отвращением относятся к волосам, за исключением волос на голове. Один мой старый знакомый никогда не застегивал рубашку, ни зимой, ни летом. Грудь у него была покрыта шерстью, как волчья спина. Я видел, как черноногие просто содрогались, глядя на него.
Однажды для Джима наступил счастливый день. Ягода, приехав из форта Бентон, привез погонщику письмо с важными известиями: женщина в Миссури, которую он знал с детства, согласилась выйти за него замуж. Он немедленно через Коринн выехал в Штаты. Несколько месяцев спустя мы получили от него письмо. «Дорогие друзья, – писал Джим, – невеста умерла накануне моего приезда. Я очень огорчен. Тут есть еще одна, но у нее четверо детей, и она за мной гоняется. Завтра я отправляюсь в Санта-Фе. Ведь вот как мне не везет, а?» С той же почтой пришло письмо от Эштона. Он писал из Генуи, из Италии, что предполагает приехать к нам весной, сообщал также, что получает хорошие известия об успехах опекаемой им девушки. Немного позже пришло письмо Нэтаки от самой девочки, очень трогательное, написанное печатными буквами. Вот его содержание, включая приписки, данные монахинями: «Я умею читать, я умею писать. Сестры ко мне добры. У меня красивые платья. Когда я сплю, то вижу во сне палатки и наш народ, чую запах как-сим-и (полыни). Я тебя люблю. Диана Эштон».
Боже мой, как Нэтаки гордилась этим письмом! Она носила его всюду, показывала друзьям и заставляла меня переводить текст по многу раз. Жена сшила девочке несколько пар красивых мокасин, и когда мы весной вернулись в Бентон, попросила меня отправить их пароходом вместе с огромным количеством пеммикана, сушеного мяса и языков, а вдобавок уложить в посылку большой пук полыни. Я возражал против отправки пеммикана и мяса, доказывая, что у девочки еды вдоволь и притом самой лучшей.
– Ну да, – сказала жена презрительно, – еды белых. Я знаю, что ей хочется настоящей еды.
B эту зиму торговля наша шла хорошо, но потом настало беспокойное время. Часть пикуни, блады и черноногие порвали мирные отношения с белыми. Пытаться торговать вне форта Бентон стало небезопасно. Две следующие зимы мы провели в форте, а весной 1870 года опять начали планировать организацию торгового сезона в каком‐нибудь более-менее отдаленном пункте.
Глава XXVIСеверные обычаи
Закон, воспрещающий продажу спиртных напитков индейцам и даже провоз алкоголя через их страну, фактически был мертвой формой с самого момента принятия Конгрессом. Однако осенью 1869 года в округе появился новый шериф из Соединенных Штатов; он арестовал нескольких торговцев, у которых нашел спиртные напитки, конфисковал их обозы и причинял всякие неприятности. Пока этот шериф оставался на своем посту, похоже было на то, что торговля наша обречена на гибель, и Ягода придумал мудрый план: перейти канадскую границу и устроить там торговый пункт. Правда, перевозка запрещенных товаров из Бентона на север через границу была связана с трудностями, но приходилось идти на риск.
Мисс Агнес К. Лот, автор книг «Властители Севера», «Глашатаи империи» и т. д., в своих «Рассказах о Северо-западной конной полиции» пишет о тогдашней ситуации следующее: «В начале семидесятых годов кончилась монополия Компании Гудзонова залива, и правительство доминиона (Канады) переняло юрисдикцию на всей обширной территории, простирающейся, подобно некой американской России, от границы со Штатами до Северного полюса. Конец монополии послужил сигналом к нашествию искателей приключений. Шулеры, контрабандисты, преступники всех мастей двинулись от Миссури через границу на канадскую территорию, в предгорья Скалистых гор. В местах, где отсутствует белое население, этот сброд не мог заниматься своим обычным “вольным промыслом”. Единственным путем к богатству служила торговля пушниной. А самый легкий способ добыть меха состоял в контрабандном ввозе виски в Канаду небольшими партиями; виски разбавляли и обменивали у местных индейцев на пушнину. Вероятность вмешательства властей равнялась нулю, так как канадское правительство находилось на расстоянии нескольких тысяч миль и отсутствовала всякая связь – и телеграфная, и железнодорожная. Но в этой игре были свои опасности. Страну у предгорий населяли индейцы, входившие в союз племен черноногих – блады, пикуни и собственно черноногие – тигры прерий в трезвом виде, но куда хуже тигров, будучи пьяными. Контрабандисты с реки Миссури, ввозившие виски, убедились, что придется организоваться для самозащиты или расплачиваться за свои барыши гибелью. Сколько белых перебили индейцы в этих драках из-за алкоголя, мы никогда не узнаем, но в районе реки Олдмен и форта Маклеод есть жуткие места, известные тем, что в начале семидесятых годов здесь погибло несколько групп контрабандистов.
В результате дельцы с Миссури в подражание старинным торговцам пушниной построили себе ряд постоянных фортов: Робберс-Руст, Стенд-Оф, Фриз-Аут и самый знаменитый из них Хуп-Хёр-Ап [30], название которого приличия ради переделали в Хуп-Пап [31], что вызывало невинное представление о поэтичном индейском прозвище. Хуп-Ап, как его называли жители прерий, был окружен частоколом с бойницами для мушкетов, снабжен бастионами с пушками и набатным колоколом. Говорят, что укрепление только одного этого места обошлось в 12 000 долларов, и оно сразу стало столицей контрабандистов, ввозивших виски. С момента окончания постройки в форт впускали одновременно лишь несколько индейцев, а остальных обслуживали через бойницы. Но черноногих нельзя было этим остановить. Путь, по которому везли виски контрабандисты, извивался зигзагами по волнистой прерии, проходя главным образом по дну глубоких лощин и ущелий на протяжении двухсот миль от форта Бентон до Хуп-Ап. Тяжелые, крытые брезентом фургоны, влекомые упряжками в пятнадцать – двадцать быков, тащили горячительный груз по извилистым проходам, соединяющим ущелья. Черноногие, пожалуй, лучшие в мире наездники. На пути встречались места с особенно узкими коридорами, где фургоны вязли в грязи или где быков и груз приходилось переправлять на плотах через расползшиеся от дождей болота. В этих трудных местах черноногие налетали на обозы с истинно дьявольскими воплями, которые могли бы вызвать панику и у более спокойных существ, чем быки, тащившие бочки с виски. Иногда нападения происходили ночью; индейцы перерезали привязи, и быки разбегались в панике с ревом, как испуганное стадо бизонов. Если контрабандисты пробовали защищаться, начиналось сражение. Если же они отступали, индейцы захватывали добычу».
Лица, снабжавшие данными мисс Лот, жестоко ее обманули. Мужчины, ведущие торговлю в тех местах, были вовсе не «преступниками всех мастей», а честными, бесстрашными, прямолинейными ребятами. Очень многие из них живы до сих пор и глубоко оскорблены заявлениями канадской журналистки. Говорить о контрабанде нелепо: та часть страны была тогда для канадцев неведомой землей безо всяких законов и белых жителей. Вдали от Саскачевана Компания Гудзонова пролива запросто продавала ром индейцам, как делала много лет. В противостоянии с американскими властями они видели угрозу своей прибыльной торговле и пожаловались правительству доминиона, получив в итоге послабление с появлением Северо-западной конной полиции. Никаких драк из-за алкоголя, в которых индейцы уничтожали бы белых, не было. Одного белого по имени Джо Ньюфрейн черноногие убили за дело в Элбоу, приблизительно в 100 милях к северу от реки Белли. Еще двое, француз по фамилии Полит и Джозеф Вей, погибли на дороге к северу от форта Бентон в Роки-Спрингс, но их застрелили ассинибойны, а не черноногие. Тропа проходила вовсе не по глубоким лощинам и ущельям, а тянулась прямиком по открытой холмистой прерии; черноногие не нападали на работников обозов, и быки не разбегались в панике. Да виски и не перевозили тяжело груженными обозами с бычьими упряжками. Пересекая индейские территории к югу от канадской границы, торговцы старались избежать встречи с шерифом Соединенных Штатов: виски перевозилось упряжками из четырех лошадей, быстро двигавшимися по маршруту, которого шериф, скорее всего, не знал.