Когда на следующий день я складывала кофты на стойке, Линда подошла мне помочь:
– Сегодня твоя аура синяя. В большинстве случаев это означает печаль. Все в порядке?
Вау, даже моя аура была расстроена размолвкой с Брейденом.
– Да. – Я сложила еще одну кофту. – Просто странно, когда убеждение, в которое ты верила всю жизнь, внезапно подвергается сомнению.
– Какое убеждение?
– Неважно. Просто я кое-кого представляла определенным образом, а он оказался совсем не таким. – Может, у меня не было воспоминаний о маме, потому что ее никогда не было рядом?
– Тяжело, когда кто-то не оправдывает наших ожиданий. – Она обогнула стойку. – Иногда мы ожидаем больше, чем люди могут дать нам в этот момент.
Разве мама не должна находиться рядом со своими детьми? Наивно этого ожидать?
Она была рядом. Просто я этого не помнила.
– Дорогая. – Линда прикоснулась к моей руке. Я не привыкла к таким нежным прикосновениям, и в животе сразу же образовалась пустота. Я потянулась к следующей кофте, разрывая контакт. – Если тебе нужно домой, можешь идти.
– Нет. Нет, не нужно. Я в полном порядке. – Я действительно была в порядке. Не следовало идти на поводу у своих эмоций. Ничего, я с этим справлюсь.
– Хочешь об этом поговорить? Рассказать подробнее об этом человеке?
– Нет.
Она с минуту помолчала, будто ожидая, что я передумаю. Что ж, зря.
– Ладно. Пойду делать учет.
– Хорошо.
Я продолжила складывать кофты, и вдруг мое внимание привлекло движение за окном. Я подняла голову и увидела, как мимо, держась за руки, проходят мама с дочкой. И тогда я задумалась, что было бы, будь моя мама до сих пор жива. Мы бы проводили много времени вместе. Разговаривали, смеялись, я бы рассказывала ей истории, которые могла понять только она, делилась бы секретами, которыми не могла поделиться ни с кем другим. От этих мыслей пустота в моем животе словно увеличилась. Проклятие. Почему мне вдруг стало казаться, что в моей жизни чего-то не хватает? У меня замечательная жизнь. Линда со своими обеспокоенными взглядами и нежными прикосновениями не должна была так легко заставить меня в этом усомниться.
Утром обязательно пробегу восемь миль. Это поможет.
Глава 14
Я зашла на кухню за бутылкой воды для пробежки и застала Натана пялившимся на алый фрисби на стойке.
– Что с тобой? – спросила я.
– Я не могу это сделать. Не могу позвонить ей.
– Ты хочешь вернуть ей фрисби, Натан, а не пригласить на свидание. Просто набери номер.
– Ты права. Знаю, ты права.
Я открыла холодильник и взяла бутылку с водой. А когда повернулась, Натан все так же глядел на фрисби.
– Если бы ты была Лорен и тебе бы позвонил какой-то парень, чтобы вернуть фрисби, что бы ты подумала? – спросил он.
Я подтянула пятку к ягодицам, чтобы растянуть мышцы на бедре:
– Я бы подумала, что мне хотят вернуть фрисби.
Он хмыкнул:
– Да, но ты не нормальная девушка, поэтому это не в счет. – От досады в моем животе больно кольнуло. – Нормальные девушки во всем видят скрытый смысл.
Поменяв ноги, я стала растягивать мышцы другого бедр а.
– Что именно ты сейчас делаешь?
– Подготавливаюсь психологически, ведь я не считаю, что во всем есть скрытый смысл!
Я взяла телефон со стойки и набрала номер Лорен.
– Вот. Готово, – протянула телефон брату.
Натан поднял руки, отказываясь его брать, и отшатнулся так, будто телефон был талисманом команды соперников.
– Боже! Ты такой слабак. – Я приложила трубку к уху.
– Алло? – ответила девушка.
– Привет. Это Лорен?
– Да. – Она говорила как совершенно нормальная девушка, что бы это ни значило.
– Мы с моими братьями играли в диск-гольф в парке Вудворд и нашли твой фрисби.
– Ох! Здорово! Похоже, информация на нем и правда помогает.
– Ага. Итак, что будем с ним делать?
Фрисби для диск-гольфа не были стандартными пластмассовыми дешевками. Они были утяжеленными и высококачественными, поэтому я знала, что она по-любому захочет его вернуть. Я посмотрела на Натана – не сводя с меня глаз, он обеими руками сжимал фрисби.
– Можно я за ним подъеду? – спросила Лорен. – Ты живешь возле Вудворда?
– Вообще-то, нет. Приблизительно в пяти минутах к востоку от торгового центра, возле парка Хиллман.
– О, круто, это недалеко от меня. Скинешь мне свой адрес?
– Да, только я сейчас ухожу. Но дома будет мой брат Натан. – Который теперь у меня в долгу.
– Хорошо. Спасибо.
Я положила трубку, а затем написала ей наш адрес.
– Она показалась тебе милой? – спросил Натан.
– Нет, она показалась мне большой, крепкой штучкой. Развлекайся.
Я лежала на кровати, подкидывая в воздух футбольный мяч. Уже была полночь, а я до сих пор не могла заснуть. Интересно, если я брошу мяч в стенку, которая разделяла наши с Гейджем комнаты, он придет сказать мне, чтобы я не шумела? Я с громким шлепком поймала мяч, а затем отвела руку назад, приготовившись на этот раз метнуть его в стену. Это разбудит брата.
Вздохнув, я позволила мячу скатиться с кончиков пальцев и с глухим стуком приземлиться на пол. Мне не хотелось разговаривать с Гейджем. Я хотела поговорить с Брейденом. Мне нужно было извиниться. Именно поэтому я не гасила свет в своей спальне – надеялась, что он его увидит. Хотя в его комнате было темно. Я села, опустив ноги на пол. Заставила себя подняться, подошла к выключателю и щелкнула по нему, после чего снова легла.
Шторы на окне были приоткрыты, и полоса лунного света пролегла на потолке. Будто луна пыталась сказать мне, что нужно перестать упрямиться. Я снова поднялась, спустилась вниз, вышла на улицу и уселась на свое обычное место на земле у забора. Мне хотелось написать ему, но я не могла. Что, если он меня проигнорирует? Так, по крайней мере, если он не придет, я смогу убедить себя, что он спал.
Не знаю, сколько я уже просидела. Во всяком случае, достаточно долго, чтобы удивиться, почему я все еще здесь. Я встала и принялась мерить шагами забор. Если он не выйдет до того, как я досчитаю до пятидесяти, вернусь домой и забуду об этом. И я начала отсчет. Досчитав до сорока девяти, решила, что число сто подойдет лучше. Нужно дать ему шанс. За пятьдесят секунд даже снэп выполнить нельзя.
Каждая цифра проносилась в моей голове синхронно с шагом.
– Семьдесят шесть, – произнесла я вслух и наступила босой ногой на камень. – Ауч!
Остановилась и сжала кулаки. Это просто нелепо.
Едва развернувшись, чтобы вернуться домой, я услышала, как хлопнула задняя дверь у Брейдена. Снова повернулась лицом к забору и увидела, как Брейден медленно подходит к нему. Он не знал, что я тут. Я должна была его окликнуть, но боялась. Если он узнает, что я тут, скажет ли, какой бессердечной я была?
На удивление, Брейден подошел прямо к той доске, возле которой стояла я, и прислонился к ней лбом.
– Привет, – сказал он.
Я тоже прислонилась к забору.
– Привет, – прошептала в ответ. – Не думала, что ты меня увидишь.
– Ты в белом. Практически светишься сквозь щели.
Я посмотрела на свою футболку баскетбольного ла геря:
– Ох.
– Ты все еще на меня злишься? – спросил он.
– Нет… – Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Мое тело налилось облегчением. Я скучала по нему больше, чем думала. – Прости.
– За что?
– За то, что сказала про твоих родителей. Моя семья далеко не идеальна, и ты знаешь это лучше всех. Извини, что перевела все стрелки на тебя. Я просто очень удивилась. – Я засунула руки в карманы треников. – Может, моя мама была вовсе не такой, какой я себе ее представляла.
– Твоя семья потрясающая, Чарли. – Я услышала, как он глубоко вдохнул. Может быть, он тоже расслабился из-за того, что мы снова разговаривали. – Я не должен был говорить так о твоей маме. Я сказал, не подумав. Ты расстроилась, поскольку ничего не могла о ней вспомнить, и что сделал я? Дал тебе эти гнетущие воспоминания, которые даже не являются твоими. Есть столько причин, из-за которых она могла расстроиться. Возможно, в тот день твои братья подрались и она не знала, что делать. За шесть лет она родила четырех детей. Это нелегко.
В отличие от того, когда мы сидели спинами к забору, в нынешнем положении я чувствовала его дыхание, которое просачивалось сквозь расщелины и ласкало мои щеки. Я до сих пор не открывала глаза. Мы были так близко, что весь воздух пах им. До этого момента я даже не думала, что знаю запах Брейдена.
– Спасибо.
Я резко развернулась, вырываясь из плена его запаха. Запаха, от которого у меня голова шла кругом. Затем прислонилась спиной к забору и посмотрела на ночные звезды.
Однако он так и остался стоять ко мне лицом, поэтому рядом с моим ухом его голос звучал предельно ясно.
– Мой папа – придурок, маме следует от него уйти.
– Нет. Я не должна была так говорить. Он болен. Если бы он только бросил пить…
– Это началось не пять лет назад. Я не про алкоголизм – в смысле, он всегда был придурком. Просто алкоголь это усугубляет. Как думаешь, почему в тот день в школе я назвал твоего папу своим? Я хотел, чтобы он был моим. Хотел быть частью вашей семьи.
– Ты и так часть нашей семьи.
– Нет.
– Да. Той ночью я сказала тебе, что ты влип. Теперь ты уже от нас не отвертишься.
– Я и не хочу, – прошептал он.
Мое сердцебиение участилось. Я попыталась ответить, но ничего не смогла придумать. Забор между нами еще никогда не ощущался преградой. Он всегда скорее был защитой – единственной причиной, почему у него я могла говорить откровенно. Но сегодня я хотела, чтобы Брейден был рядом со мной. Мне хотелось его утешить.
Он несколько раз глубоко вдохнул, а затем сказал:
– Позавчера ты пропустила одну из самых смешных детских истерик из-за мнимого фола.
Я расслабилась, обрадовавшись, что он сменил тему. Становилось слишком напряженно.