В такой сложной ситуации стабилизирующую роль сыграла спокойная и мудрая позиция лидера российских астрономов академика А. А. Боярчука. Александр Алексеевич убеждал своих коллег не заниматься политикой, уважать законы и продолжать научные исследования, наработанные совместно с коллегами из бывших республик Советского Союза. Такой разумный и взвешенный подход к проблеме взаимоотношений с астрономами бывших союзных республик в конце концов принес хорошие плоды. И сейчас, несмотря на политические противоречия между российским руководством и властями некоторых бывших союзных республик, между астрономами всего бывшего СССР сохраняются теплые и дружеские отношения. Важную объединяющую роль, как я уже писал, играет Астрономическое общество. Приведу один пример из моей практики. Мой друг Изольд Пустыльник из Тартуской обсерватории (Эстония) попросил меня быть официальным оппонентом на защите кандидатской диссертации его аспиранта Пустынского (забавно, что фамилии Пустыльник и Пустынский очень похожи по звучанию). Как раз когда я писал отзыв на эту диссертацию, случилась, в общем-то, мерзкая история по переносу эстонскими властями памятника советскому солдату из центра Таллина на городское кладбище. Несмотря на протесты российской общественности и значительной части эстонского общества, этот перенос был-таки осуществлен. Поэтому, когда я писал отзыв на диссертацию эстонского аспиранта Пустынского, меня охватывало чувство гнева по отношению к руководству Эстонии. Но, поскольку диссертация Пустынского оказалась хорошей, это не помешало мне написать на нее сугубо положительный отзыв, что помогло диссертанту успешно защититься.
Еще один пример, относящийся уже к эпохе до распада Советского Союза. В июне 1986 года в украинском Институте теоретической физики имени М. М. Боголюбова в Феофании (под Киевом) планировалось провести всесоюзную научную конференцию по физике. Примерно за полтора месяца до этого произошла Чернобыльская катастрофа, и ехать в Киев стало опасно из‑за возможности радиоактивного заражения. Однако, несмотря на опасность, в знак солидарности с украинскими учеными подавляющее большинство советских физиков и астрофизиков (в том числе и я – с докладом о природе объекта SS433) приехали в Киев и приняли активное участие в работе конференции. К счастью, благодаря принятым мерам предосторожности и гигиены все обошлось благополучно.
В связи с распадом СССР и угрозой дальнейшего распада России я вспоминаю разговор с моим учеником, сербом-черногорцем Гойко Джурашевичем из Белградского университета, ныне доктором наук, профессором. Гойко – талантливый и творчески активный ученый, добрый и отзывчивый человек, мой друг. Мы дружим семьями. Я бывал у него в Белградском университете, он приезжал к нам в ГАИШ для совместной научно-исследовательской работы. В июле 2013 года Гойко в очередной раз был в ГАИШ. Я пригласил его на ужин к себе домой. Мы долго общались, вспоминая годы нашей совместной работы и обсуждая проблемы физики тесных двойных систем. В конце нашей встречи, перед уходом, Гойко серьезно посмотрел на меня и сказал: «Берегите и цените президента вашей страны и укрепляйте вашу армию. Вот мы не делали этого и потеряли свою страну – Югославию». Эти слова, отражающие взгляд со стороны, крепко запали мне в душу. Сейчас стало ясно, что эти слова Гойко были пророческими – он был абсолютно прав.
Другое направление, которое я, как новый директор, старался развивать в ГАИШ, – это космическая астрометрия. В то время для целей астроориентации космических аппаратов появилась необходимость в знании очень точных координат звезд. Обычно эти потребности удовлетворялись с помощью стандартных астрометрических каталогов, в которых точность координат звезд составляет порядка 0,1 секунды дуги. А новые требования запрашивали точность на два порядка выше, ~ 0,001 секунды. С такой точностью должны быть измерены координаты звезд, а их собственные движения должны быть даны с точностью 0,001 секунды в год. Из-за того, что звезды перемещаются по небу, их координаты, заданные на данный момент времени, постепенно «ухудшаются». Чем выше точность каталога, тем дольше «живет» каталог, поскольку, зная собственные движения с высокой точностью, можно предсказать положения звезд на другие моменты времени. Когда я поставил эту задачу перед нашими астрометристами, они заявили, что реализовать точность 0,001 секунды дуги путем наблюдений с поверхности Земли невозможно (мешает нестабильность земной атмосферы) и нужно разрабатывать космический эксперимент. В то время Европейское космическое агентство разрабатывало свой космический астрометрический эксперимент HIPPARCOS («Гиппаркос»). Это вращающийся спутник, осуществляющий сканирование неба с помощью двухканального телескопа. Предполагалось получить координаты около 100 тысяч звезд с точностью ~ 0,001 секунды дуги.
Поскольку шел 1986 год, а запуск «Гиппаркоса» был намечен на 1991 год, мы имели пять лет времени, чтобы первыми реализовать свой эксперимент. Поскольку финансировать наш эксперимент предполагалось из средств Минобщемаша, нам не надо было вставать в очередь на реализацию нашего проекта в бюджете Российской академии наук, где было много своих космических проектов. Поэтому надежда быстро реализовать наш космический астрометрический проект была небеспочвенной. Нами была сформирована специальная рабочая группа из ведущих ученых ГАИШ для проработки научной основы проекта. В нее вошли, в частности, профессор В. В. Нестеров, старшие научные сотрудники Е. К. Шеффер и К. В. Куимов. В. В. Нестеров и К. В. Куимов – ведущие астрометристы страны, а Е. К. Шеффер – астрофизик, имеющий опыт по реализации космических проектов в области рентгеновской астрономии. До конца 1986 года нами была разработана принципиальная схема эксперимента, которая основывалась на идее Е. К. Шеффера. Идея заключалась в том, что, в отличие от эксперимента «Гиппаркос», в нашем эксперименте предполагалось измерять разность координат звезд не вдоль дуги поворота спутника, а в перпендикулярном направлении в момент трехосной стабилизации спутника. Это позволяло непосредственно изучать изображение каждой звезды, что давало возможность легко выявлять двойные звезды и обеспечивало надежность результатов измерений разностей координат звезд. Недостатком такой схемы измерений была необходимость многократной трехосной стабилизации спутника, что занижало производительность результатов измерений по сравнению со свободно вращающимся спутником «Гиппаркос». Однако расчеты показали, что за несколько лет работы спутника вполне возможно решить поставленную Минобщемашем задачу: получить для примерно 100 тысяч звезд координаты и параллаксы с точностью 0,001 секунды дуги и собственные движения с точностью 0,001 секунды дуги в год.
Важными достоинствами нашего метода измерений были два. Во-первых, мы предложили метод, отличный от метода измерений в эксперименте «Гиппаркос», что давало возможность путем сравнения результатов двух экспериментов выявить и исключить роль систематических ошибок при наблюдениях. Во-вторых, поскольку в нашем методе непосредственно изучаются изображения звезд, мы гораздо лучше смогли бы изучить тесную двойственность звезд и ее влияние на результирующую точность наблюдений по сравнению с экспериментом «Гиппаркос». Поскольку доля двойных среди звезд составляет десятки процентов, это наше преимущество было очень важным. В итоге совместно с НПО имени Лавочкина, ГОИ имени С. И. Вавилова и Институтом телевидения мы выпустили препринт с описанием основных принципов эксперимента, который мы назвали эксперимент «Ломоносов». Наши усилия по реализации отечественного космического астрометрического эксперимента поддержал ректор МГУ академик Анатолий Алексеевич Логунов. Мы доложили эту нашу работу на секции внеатмосферной астрономии Совета по космосу Академии наук СССР (председатель – академик А. А. Боярчук) и получили одобрение этой секции. Мы старались привлечь к нашему проекту другие астрономические организации страны, в частности Пулковскую обсерваторию в Ленинграде. Пулковские астрономы вначале активно участвовали в обсуждениях нашего проекта, но в дальнейшем занялись разработкой собственного астрометрического проекта, основанного на идеях спутника «Гиппаркос».
В 1989 году в Ленинграде состоялась Международная конференция по астрометрии, где были заслушаны доклады нашей группы проекта «Ломоносов» и группы проекта «Гиппаркос». Мы имели возможность увидеть реакцию европейских коллег на наши идеи. Реакция была сдержанной, но реальных возражений мы не услышали. Как мы и ожидали, главное замечание касалось низкой производительности наших дискретных измерений по сравнению со сканирующим режимом наблюдений со спутника «Гиппаркос». На это замечание мы отвечали, что у нас значительно меньше систематических ошибок в измерениях и лучше выявляется роль двойных звезд. Таким образом, научные основы нашего проекта «Ломоносов» успешно прошли экспертизу как на всесоюзном, так и на международном уровне. Мы выпустили отдельный номер «Трудов ГАИШ» с детальным описанием проекта «Ломоносов». Встал вопрос о переходе нашего проекта из стадии НИР (научно-исследовательские разработки) в стадию ОКР (опытно-конструкторские разработки). Но тут начались развал военно-промышленного комплекса страны и резкое сокращение его финансирования. Наши работы по проекту «Ломоносов» пошли на спад. А в 1991 году был запущен европейский спутник «Гиппаркос», и статус нашего проекта «Ломоносов» еще более понизился: какой смысл тратить большие деньги на наш космический проект, если уже реализован аналогичный проект Европейского космического агентства.
Таким образом, ГАИШ вновь пострадал от распада Советского Союза и потерял шанс иметь свой космический эксперимент. Однако нам удалось на базе проекта «Ломоносов» внести важный вклад в современную высокоточную астрометрию, используя результаты астрометрических наблюдений по международной программе «Cart du Ciel». По этой программе примерно сто лет назад рядом обсерваторий мира на стандартных (нормальных) астрографах было отснято все северное и южное небо и измерены прямоугольные координаты примерно 4,6 миллиона звезд до 12‑й звездной в