Планировалось, что компанию также составит Жан-Кристоф Лафай, известный французский альпинист, который находился в Непале и собирался совершить соло-восхождение на Дхаулагири. Кроме того, в базовом лагере мы встретили еще одну группу восходителей, которая составила нам компанию и в которую входила Герлинде Кальтенбруннер, известная австрийская альпинистка, которая впоследствии поднялась на все четырнадцать восьмитысячников без кислорода.
Прежде всего, надо сказать, что казахстанцы в отличие от остальных провели пятинедельную подготовку в барокамере, в которой имитируется высота восьми километров. Это далеко не новшество. В альпинизме барокамеры используются довольно давно.
Первые тренировки в гипобарических камерах провели англичане в 1930-е годы. Часто этот метод использовался для подготовки национальных экспедиций, потому что позволял медикам изучать физиологические изменения, происходящие в организме на большой высоте. Таким образом в 1980 году тренировалась организованная Итальянским альпинистским клубом Бергамо экспедиция на Нанга-Парбат, а также известный французский альпинист Патрик Беро, взошедший в 1988 году на Шиша-Пангму. Можно привести еще десятки примеров.
Это не допинг для достижения лучших результатов, а возможность защититься от возможных патологий, таких как отек мозга. К тому же имитация высоты позволяет уменьшить количество ночевок на большой высоте на горе и неизбежного загрязнения окружающей среды. По сути, это все равно что напиться не из источника, а принести воду с собой и пить дома. Я никогда не отказывался от тренировок в барокамере, потому что в ней воспроизводятся естественные условия, и могу утверждать, что альпинист, тренирующийся так, не имеет преимуществ, кроме временны х, в сравнении с теми, кто адаптируется к большой высоте непосредственно в горах.
Сегодня вошло в моду использовать слово «допинг» где и как попало, причем часто говорящий не разбирается в теме. Сейчас все сваливают в одну кучу. Все боятся испортить спорт технологиями, поэтому не удивлюсь, если скоро станут считать допингом и палатку, и кошки, и солнечные очки, и энергетические батончики. Так недолго скатиться в пропасть. Но я всегда предпочитал разговорам дело, поэтому держусь подальше от подобных дискуссий. А казахстанцев привел в пример лишь для того, чтобы лучше объяснить, что было дальше.
Также стоит отметить, что, когда казахстанцы добрались до базового лагеря через несколько дней после нас, к моему большому удивлению, Ильинский отказался отпустить Дениса на новый маршрут на Нанга-Парбат. А больше никто из присутствующих в базовом лагере не хотел сделать первопрохождение.
Мы начали процесс акклиматизации, челноча вверх-вниз на классическом маршруте Кинсхофера, перенося снаряжение и провешивая веревочные перила. На этом маршруте на высоте около 6 тысяч метров есть перманентно обработанный участок – лестницы и перила, оставшиеся от предыдущих экспедиций, которые постоянно обновляются благодаря новым восходителям.
На этом этапе было видно, что казахстанцы быстрее и сильнее за счет подготовки в барокамере, но они зато выполнили основной объем подготовительных работ. Однако Герлинде Кальтенбруннер поразила всех, отказавшись от помощи, и вместе со мной, Иньяки Очоа и другими альпинистами самостоятельно подняла свое снаряжение и вдобавок обработала один из ключевых участков маршрута на высоте около 7 тысяч метров на глазах изумленного Урубко и его партнеров по команде.
Каждый раз на спуске в базовый лагерь на отдых я разглядывал участок склона левее маршрута Кинсхофера и вскоре наметил подходящий путь для первопрохождения.
Я не из тех, кто быстро сдается, поэтому, улучив момент, вновь обратился к Ильинскому насчет Дениса, но он был непреклонен. Ерванд объяснил, что национальный интерес и способ организации и финансирования экспедиции не допускал отклонений от плана и сольных восхождений. Тогда я решил сделать ставку на Жана-Кристофа Лафая и, как только он появится в лагере, предложить ему попробовать сделать первопроход.
Во время одного из акклиматизационных выходов, когда мы собрались переночевать на высоте 7 тысяч метров, а затем спуститься в базовый лагерь, случилось еще одно происшествие: Оскару Гогорце стало плохо. Это произошло во втором лагере, и после оказания первой помощи стало понятно, что требуется эвакуация, которую мы с Иньяки Очоа взяли на себя. Гогорцу надо было срочно спускать, поскольку у него появились признаки отека легких и мозга.
Первостепенной задачей было спасти товарища, но это оказалось непросто. Мы устали, наступил вечер, стемнело, а лагерь находился на труднодоступном участке склона. Пришлось спускать Оскара на страховке по почти отвесной стене. На это ушло много времени и сил, и, кроме того, мы не смогли как следует акклиматизироваться. Зато доставили Оскара в базовый лагерь, где он получил надлежащее лечение и пришел в себя.
Через два дня на базу вернулись остальные участники, которые провели ночь на высоте 7000 метров, тем самым завершив подготовку к восхождению.
Тогда же в лагере появился Жан-Кристоф Лафай, который пришел в компании носильщика, доставившего его вещи. Лафай, как упоминалось ранее, две недели назад побывал на вершине Дхаулагири и был не только в отличной физической форме, но и успел восстановиться после восхождения. Я сразу предложил ему попробовать вместе пройти на вершину Нанга-Парбат по новому маршруту. Идею изложил не с глазу на глаз, а в присутствии других участников. К моей радости, он согласился, возможно, потому что приехал к Нанга с намерением попробовать что-то новое. Не исключено, что Жан-Кристоф тоже подумывал о новом маршруте, но тут я его опередил, поскольку изначально планировал идти с Денисом Урубко.
Вновь подчеркиваю свое первенство, потому что, к сожалению, историю часто любят переписывать, пренебрегая правдой. Например, супруга Лафайя позднее стала утверждать, что это была идея ее мужа и что это я напросился к нему в напарники, а он был вынужден согласиться. Однако имеется достаточно свидетельств, в том числе в интернете, подтверждающих мою версию событий и оставляющих за мной первенство этой затеи, достаточно сравнить даты. Но к этой ситуации я еще вернусь.
Почти сразу же после спасения Гогорцы Жан-Кристоф сказал, что получил по спутниковой связи прогноз от синоптиков, где сообщалось, что в ближайшие несколько дней продержится хорошая погода. Это был наиболее удачный момент для попытки. Но я прекрасно понимал, что еще не готов, потому что пропустил последний этап акклиматизации.
Однако Жан-Кристоф убедил не медлить, и мы решили выступать 19 июня. Хорошая погода – важный фактор, поскольку возвращение могло оказаться проблематичным. Новый маршрут не являлся полностью автономным: первые примерно два километра он проходит по неосвоенному участку стены, затем, на высоте около 7100 метров, соединяется с маршрутом Кинсхофера, по которому шли все остальные.
Прежде чем мы отправились в путь, я впервые услышал имя Карла Габла, австрийского метеоролога, который известен как гуру прогнозов погоды в горах. Его контакты дали мне Герлинде Кальтенбруннер и Роберт Гассер из Трентино-Альто-Адидже, который ходил с ним в экспедиции. Тогда я не предполагал, что знакомство с Габлом станет одним из важнейших на ближайшие двадцать лет и что у нас с ним сложатся не только профессиональные отношения, но и настоящая дружба.
17 июня казахстанцы взошли на вершину Нанга-Парбат и довольные вернулись в базовый лагерь. На следующий день пошел снег, и наше приключение, запланированное на утро 19 июня, казалось, придется отменить, хотя мы с Лафаем надеялись, что погода наладится.
Надо сказать, что лавины на Нанга-Парбат – настоящий кошмар. Склоны этой горы – одни из самых высоких в мире, и размер лавин просто невероятен. И сходят они долго даже по гималайским меркам. Увидев лавину, можно залезть в палатку, взять камеру, выбраться назад, настроить объектив и начать снимать, а лавина не пройдет и половины склона.
19 июня наше желание исполнилось – погода наладилась, и можно было отправляться в путь. Мы планировали добраться до лагеря I на маршруте Кинсхофера (4700 метров), а затем взять влево и пересечь кулуар, который ведет к стене Кинсхофера. Кулуар представлял большую опасность, вверху него находится гигантский серак, готовый обрушиться в любой момент.
По сути, в нижней части кулуар походит на своего рода воронку, куда в случае обвала или лавины летят снег и куски льда, сметающие все на своем пути. Чтобы свести риск к минимуму, мы решили начать подъем в ночь на 20 июня – в темное время суток температура понижается и вероятность подвижек льда на склоне значительно меньше.
Выйдя из базового лагеря, мы через пару часов добрались до лагеря I, который на тот момент использовался как склад снаряжения, прошли вверх еще сотню метров, пока не оказались на правой стороне кулуара. Предстояло не только пересечь кулуар и трещину между стеной и ледником, но и продолжать идти под самой стеной, пока не доберемся до начала ребра. Мы рассчитывали попасть туда с первыми лучами солнца, важно, чтобы было достаточно светло и чтобы получилось определить место, откуда лучше начать восхождение. Так что, немного передохнув, мы сказали друг другу: «Ну, вперед!»
Кулуар пересекали почти бегом, двигались в кошках, освещая налобными фонариками участок в несколько метров прямо перед собой. Мыслей никаких, лишь сосредоточенность на том, чтобы не терять скорость. Ну и удача не помешала бы. Потому что любой кусок, отколовшийся от серака, прилетел бы по нам.
Все прошло отлично, и через несколько минут мы оказались на другой стороне кулуара. Сердце колотилось, легкие с шумом прокачивали воздух. Это был по сути марш-бросок на высоте почти пяти километров, зато теперь мы оказались в безопасности. Дальше стали подниматься медленнее, держась края ледника, прилегающего к скале, и тут начало светать. Все шло замечательно, расчетное время полностью совпадало с фактическим. Наконец мы добрались до намеченной точки, откуда планировалось проложить новый маршрут. Там находился еще один небольшой кулуар, который, как мы и предполагали, вывел к ребру, по которому предстояло пройти. Оказавшись на ребре, мы взглянули вверх, и стало понятно, что путь будет хоть и непростым, зато безопасным – в случае лавины или обвала камни, лед и снег пойдут не по центру, а справа или слева от нас.