й, почти без камней почвы в отличие от местности у подножия Барунцзе. Так сказать, компромисс между удобством и альпинистской стратегией.
В лагере установили четыре палатки: нашу с Барбарой, Дениса с Борисом, Маскировщика, а также палатку-кухню, и Церинг тут же принялся греть воду для обеда.
Барбара спустя сутки после прибытия в базовый лагерь отправилась назад, в Намче-Базар, и далее в Луклу, где расположен аэродром, преодолев за два дня путь, который обычно проходят за шесть. Затем она добралась до Катманду и улетела в Италию, потому что медовый месяц закончился и ей нужно было возвращаться к работе в школе.
В первые дни я изучал стену, эти 1750 метров вертикали. Вскоре мы поняли, что восхождение будет и дольше, и сложнее, поскольку намеченный маршрут шел зигзагообразно, предполагал долгие траверсы и непростые участки, которые позволяли избежать еще более технически сложных участков. Это была сложная ледовоскальная стена, кое-где с нависаниями. Местами стена блестела – верный признак того, что склон покрыт чистым льдом. Стало понятно, что придется применить все наши знания и умения.
9 апреля мы с Борисом Коршуновым поднялись немного наверх, чтобы найти место для передового базового лагеря. Пройдя по неровной и сложной морене до отметки 5350 метров, установили одну палатку, по сути, склад со снаряжением.
Не забывали мы и о поддержании физической формы. Когда позволяла погода, отправлялись в трекинговых ботинках побродить по склонам массива Канг Лемо. Удалось даже провести ночь на высоте 6000 метров.
Между делом мы изучали стену и маршрут. Наметить путь восхождения оказалось непросто. Мы спорили с Денисом, он хотел идти вверх по диретиссиме, наиболее логичной прямой линии к вершине. Идея была хорошей, но он не принимал во внимание, что в верхней части диретиссимы красовался огромный серак, поэтому подъем стал бы настоящей русской рулеткой. Риск обрушения таких сераков очень высок, и лезть вверх под дамокловым мечом – самоубийство. Поначалу я никак не мог переубедить Дениса, но вскоре он сам отказался от идеи, увидев, как по линии предполагаемого восхождения постоянно летели глыбы льда и сходили лавины.
Наконец мы поделились на двойки для работы на склоне – установки лагерей и провешивания перил. Я лез с Маскировщиком, а Денис – с Борисом (который не собирался идти до самого верха, но хотел помочь с обработкой маршрута). Однако эта задача оказалась куда сложнее, чем предполагалось. Мы с Маскировщиком обработали первый отрезок маршрута, добравшись до высоты 5650 метров, но столкнулись с большими трудностями. Я шел первым, и пришлось преодолевать участок отвесного ледового склона с нависаниями, затем пошла чистая скала, на которой я использовал технику драйтулинга.
После первых трехсот метров вперед отправились Денис с Борисом и обработали маршрут до отметки 5950 метров. Урубко поразили мастерство и выносливость Коршунова, который уже был далеко не юношей. Поначалу он часто спрашивал Бориса, хорошо ли тот себя чувствует, не устал ли, но ответ всегда слышал: «Не переживай. Нам еще нужно провесить несколько веревок».
Когда мы вернулись в базовый лагерь, стало окончательно ясно, что восхождение будет не прогулкой в парке. Теперь я понял, почему никто не лез здесь, хотя склон был у всех на виду, точнее, почему никому не удалось проложить тут маршрут, а те, кто пытался, уходили влево, чтобы избежать больших трудностей. Сменив Бориса с Денисом, мы полезли дальше, все время используя кошки и ледорубы. В конце дня смогли поставить палатку, где и заночевали. Это было настоящее орлиное гнездо на 5900 метрах – мы проработали ледорубами около двух часов, чтобы вырубить площадку под палатку, и все равно едва хватило места.
Мы были в самом начале склона, до штурма вершины было еще далеко, а уже пришлось столкнуться со сложностью уровня М6 и выше[15]. И хотя настрой у нас был боевой и работали мы как следует, сложность заключалась и в том, что северная стена почти все время находится в тени, здесь беспрестанно дует ледяной ветер, и нам было очень холодно.
Денис и Борис в свою очередь смогли перенести палатку выше, в более удачное место на отметке 6100 метров. Однако им пришлось провести на склоне трое суток, потому что началась буря. Для Бориса она стала серьезным психологическим испытанием. Когда ребята 24 апреля вернулись в базовый лагерь, он едва не плакал, рассказывая о пережитом напряжении: пока неистовствовала буря, они слышали, как по склону с грохотом летели глыбы льда и лавины, расслабиться не удавалось ни на минуту. К счастью, все обошлось, но мы решили изменить стратегию. С этого момента Коршунов оставался дежурить в базовом лагере (в конце концов он собирался идти на Аннапурну, а здесь и так сделал больше, чем планировалось), а мы с Денисом и Бруно решили подниматься сразу на вершину, как поймаем окно хорошей погоды.
Но мы не обработали и половины маршрута, поэтому оставались сомнения. По выходе из базового лагеря сначала ждал вертикальный участок, а потом очень опасный траверс, который исключал возможность возвращения этим же путем. Поэтому ничего не оставалось, как подниматься дальше, пока не выйдем на ребро. Это то, что в альпинизме называется «no way down» – назад дороги нет.
Всю последнюю неделю апреля держалась плохая погода, поэтому мы сходили в Чукхунг отдохнуть, но не забывали бродить по окрестностям, чтобы держать себя в форме и не растерять акклиматизацию. Мы переживали, потому после Барунцзе Северной нас ждала Аннапурна, а непогода «съедала» запасные дни, это время могло бы пригодиться на восьмитысячнике. Но наконец удачный момент для штурма настал.
30 апреля мы отправились наверх, надеясь добраться до вершины за раз (что в любом случае заняло бы несколько дней). Мы рассчитывали, что уложимся в трое суток, включая подъем и спуск. Но все пошло совсем не так.
Итак, мы с Бруно и Денисом добрались до передового базового лагеря, где и переночевали. Ночь провели в раздумьях и почти без сна – стена казалась «живой». Часто слышались грохот падающих ледяных глыб и камней и нарастающий шум ветра, похожий на взлетающий самолет. Помню, в каком страшном напряжении я был и сколько мыслей крутилось в голове. Сможем ли дойти до вершины? Если да, то как спускаться?
Хорошо, что мы заранее обработали часть маршрута, но впереди по-прежнему оставался большой перепад высот. А это уравнение со многими неизвестными. Кроме того, рюкзаки наши были слишком тяжелыми – пришлось взять все необходимое, чтобы провести трое суток на стене.
Разумеется, не только мы столкнулись с неожиданно плохой погодой: во всем регионе жизнь словно замерла, на тот момент в районе Кхумбу еще никому не удалось совершить ни одного восхождения.
1 мая мы добрались до основания стены с намерением подниматься быстро. Правда, сложный склон не позволял восходить с желаемой скоростью, но, по крайней мере, мы добрались до «орлиного гнезда» на 6100 метрах, показав хорошее время.
На подъеме возникли непредвиденные обстоятельства. Как-то Маскировщик, шедший в тот момент первым, встал, пытаясь преодолеть нависающий выступ. Репшнур, которым его молоток был связан со страховкой, застрял под острым выступом скалы, и вытащить его не получалось. Бруно не мог спуститься и освободить его, и, казалось, единственная альтернатива – совершить довольно опасный полет в надежде на страховку. Но Бруно пришла в голову гениальная идея. Он повис на одной руке, другой достал из кармана зажигалку и поднес ее к натянутому репшнуру. Через несколько секунд пламя прожгло веревку, позволив продолжить подъем.
Это была первая ночь, когда пришлось ночевать втроем в палатке на двоих. Маскировщик спал наполовину снаружи, свесив ноги. Он сам решил лечь ближе к выходу, потому что не мог отказаться от курения.
Чтобы не беспокоить нас дымом, он высовывал голову из палатки, застегивал молнию по самую шею и наслаждался сигаретой.
После крайне холодной ночи, когда палатку нещадно трепало порывами ветра, 2 мая мы вышли в точку, откуда начался отрезок пути, который получил название «Траверс для самоубийц».
Мы назвали его так не только из-за опасности, но и потому, что теперь точно стало понятно, что назад тут не спуститься. Отсюда был лишь один выход: продолжать восхождение.
Преодолев этот участок и проведя вторую ночь едва ли не друг на друге, мы отправились дальше. Третий день казался бесконечным. Подъем занял шестнадцать часов без перерыва, причем вышли еще затемно. Это были изнурительные часы восхождения по девственной стене, мы двигались либо в связке, выискивая наиболее оптимальный маршрут, или же поднимались все вместе, но без страховки. Очень важно было соблюдать дистанцию и вовремя сменять уставшего лидера.
Однако наши труды были вознаграждены: мы выбрались на ребро и около семи вечера поставили палатку на 6700 метрах. На сей раз места было чуть больше, зато площадка открыта всем ветрам. Наградой стали сумасшедшие виды – в лунном свете высились по соседству Макалу, Лхоцзе, Нупцзе и Ама-Даблам. Несколько огоньков в домах внизу, казавшиеся страшно далекими, все же давали ощущение спокойствия и уюта, несмотря на то что мы стали заложниками нашей мечты на огромной высоте.
До вершины по-прежнему было далеко – примерно четыреста метров, ветер дул невероятно сильный, и это была уже третья ночь на стене. Так что наши радужные планы – взойти и спуститься за три дня – не оправдались. Вдобавок подходили к концу запасы еды и газа для горелки, но мы были почти у цели, поэтому стоило поспать, а уже потом принимать какое-то решение.
На следующе утро, 4 мая, на небе не было ни облачка. И мы сошлись на том, что продолжим восхождение. Вышли рано – заканчивался не только провиант, но и физические силы были на пределе.
Предвершинный участок, по логике, не представлял сложности с технической точки зрения, и мы решили развязаться, чтобы каждый двигался со своей скоростью. Почти сразу же стало видно, что Бруно идет медленнее, может быть, из-за того, что он курил, а может, из-за разницы в тренировках. Маскировщик был скалолазом и не тренировался на выносливость столько, сколько мы с Денисом.