Продукты и палатку с собой не взяли, намереваясь пройти маршрут за двадцать четыре часа, то есть совершить скоростное восхождение. В то время альпийский стиль лишь набирал популярность, однако, несмотря на кажущуюся легкость в теории, реализовать его довольно сложно и мало кто так ходил по горам. Чтобы не терять скорость при подъеме, нужна хорошая подготовка, знания и способности. Но я чувствовал, что с Адриано будет идеальная связка: у нас схожий образ мыслей и большой опыт, и это давало чувство уверенности, что можем достичь цели.
Меньше чем за два часа мы добрались до точки, откуда нужно было выйти из кулуара. На этот раз мы не ошиблись, хотя не нашли следов нашей предыдущей попытки, уничтоженных лавиной и ветром.
С момента выхода из кулуара подъем стал сложней, поэтому дальше поднимались со страховкой и чередуясь, чтобы продвигаться как можно быстрее и эффективнее, используя и опыт, и интуицию в равной степени. Главное – не терять бдительность. Единственное, на что мы еще обращали внимание – на небо. Было очень важно не пропустить резкую смену погоды, чтобы успеть решить, продолжать подъем или пробовать укрыться от бури.
Поиск оптимального пути по стене оказался делом сложным. Некоторые участки скалы покрывал лед, некоторые – снег, кое-где под ним скрывались трещины, и приходилось часто советоваться, прежде чем двигаться дальше. В такие моменты мы ощущали себя крайне уязвимыми, поскольку на таком склоне нельзя медлить с решениями.
Мы проходили очень сложный участок, Адриано лидировал, и я вдруг заметил, что он все больше отдаляется от последней точки страховки. Он поставил закладку[7]в трещину, которая теперь оказалась слишком далеко, и держался руками за край скалы, судорожно ища какую-нибудь неровность, выступ, за которые можно было бы надежно зацепиться. Руки у него устали, и он нуждался в отдыхе, но не мог найти ни опоры, ни зацепа. Когда он понял, что больше не выдержит, то принял единственное возможное решение и стал готовиться к падению.
Он успел крикнуть, чтобы я закрепил веревку, после чего руки его разжались, и он полетел вниз. Я затаил дыхание. Мы оба понимали, что на последнюю точку страховки придется основная нагрузка при рывке, и знали, что это простая и не очень надежная закладка.
К счастью, она выдержала, и Адриано повис, пролетев около пятнадцати метров. Он перевел дух, засмеялся и воскликнул: «Ты подумай! Не удержался. Не смог найти зацеп!»
За считаные секунды он по веревке поднялся к началу опасного участка. На этот раз он немного изменил направление и продолжил подъем, сумев быстро преодолеть испуг.
Затем я добрался до Адриано и полез вперед. Так мы продвигались довольно быстро, это было хорошо заметно по тому, что теперь мы смотрели на близкую и величественную Серро-Торре не сверху вниз, а она была на одном уровне с нами. Но как ни быстро мы восходили, непогода опередила нас.
Небо, до сих пор чистое, стало затягивать облаками. Мы чувствовали, что на подходе классическая патагонская буря, но деваться было некуда: там, где мы находились, укрытия не найти. О спуске при штормовом ветре не могло быть и речи. Это был бы танец взмывающих вверх веревок, не говоря уж о том, что человека на такой веревке швыряло бы из стороны в сторону, как щепку.
Единственное, что оставалось – добраться до верха как можно быстрее. Гребень был уже недалеко. Хоть это и не вершина, но основные технические сложности там должны были закончиться. Последние триста-четыреста метров до вершины подъем становился более пологим, и, вероятно, его можно преодолеть даже не в связке.
Вскоре на стену обрушился ветер. Мы стали искать укрытие, ведь на высоте альпинист очень уязвим для стихии. Постепенно появилось чувство полной беззащитности, но выбора не было: мы продолжали подъем.
Вместо того чтобы тратить энергию на переживания, мы старались добраться до такого места, где получится твердо стать на ноги, а не висеть на кончиках пальцев. Однако мы не успели порадоваться тому, что добрались до гребня. Здесь буря разошлась в полную силу, поэтому я только успел прокричать Адриано, чтобы он шел ко мне, после чего двинулся вверх к вершине в поисках укрытия.
Ветер дул словно отовсюду, и к нему добавился сильный снег: мы оказались в центре бури. Мы с Адриано посмотрели друг на друга, думая об одном: надо вырыть пещеру, но где и как? С собой имелись лишь необходимый минимум снаряжения для восхождения, непромокаемые куртки и теплая одежда.
Мы стали продвигаться то в одну сторону, то в другую в поисках безопасного места, предприняли несколько попыток укрыться, но каждый раз выбранное место оказывалось слишком открытым. И вдруг впереди мы заметили небольшую трещину, достаточно широкую, чтобы мог протиснуться человек. Она походила на рот с приоткрытыми губами: настоящий подарок небес, единственное место, где можно спрятаться от ветра.
Трещина была узкой и неглубокой, и влезть в нее оказалось совсем не просто. Это скорее из области спелеологии, а не альпинизма, но, засунув вниз пустые рюкзаки и веревки в качестве импровизированного матраса, мы втиснулись внутрь, сначала я, а затем Адриано. Мы сидели словно во рту у каменного кита: не в полной безопасности, но, по крайней мере, защищенные от воздействия внешней среды.
Не считая пары энергетических батончиков, еды не было. Прижавшись друг к другу, мы провели так шесть долгих часов. Буря так свирепствовала, что казалось, весь массив Фицрой дрожит. Мы словно находились в эпицентре землетрясения. Естественно, отдохнуть нормально не удалось. Места не хватало, не получалось даже повернуться. Но, несмотря на все неудобства, удалось все же немного забыться и восстановить силы. А оставшееся время мы обсуждали, как лучше спускаться с вершины.
Спустя шесть часов ветер внезапно стих, лишь снег продолжал падать да повис густой туман. Великолепная панорама, видимая во время подъема, теперь скрывалась в белесой мгле.
С опаской, словно после бомбежки, мы выглянули из трещины, а затем с радостью выбрались наружу, чтобы наконец-то размять затекшие конечности и разогнать кровь. Наскоро собрав снаряжение, мы полезли вверх последние метры до вершины в надежде, что туман рассеется и видимость станет лучше.
Выход на высшую точку Патагонии вследствие тумана стал несколько неожиданным. Мы добрались туда довольно быстро, хоть и двигались почти вслепую, и почувствовали несказанную радость: несмотря на ужасную погоду и многочасовое сидение в трещине, мы сделали это.
На вершине мы сфотографировались, но долго радоваться не стоило, нельзя было терять ни минуты, требовалось срочно решать, где и как спускаться.
Из-за тумана мы не видели дальше собственного носа, поэтому спуск по франко-аргентинскому маршруту, несмотря на то что он более легкий, был рискованным, ведь мы его не знали. Стало понятно, что единственный путь вниз – по маршруту подъема. Изначально такая возможность не рассматривалась, потому что Суперканалета длиннее и сложнее.
Но в нынешних условиях прохождение франко-аргентинского маршрута вслепую было куда опасней. Поэтому мы решили спускаться по своим же следам, которые все еще кое-где было видно, несмотря на выпавший снег.
Мы вернулись к нашему импровизированному укрытию в скале. Предстояло продумать спуск. После подъема осталось мало снаряжения для работы на стене: количество взятых крючьев и веревок мы рассчитали на короткий франко-аргентинский маршрут, а не на Суперканалету. Впереди ждало приключение, которое рискованней подъема. Мы были обезвожены и голодны и могли рассчитывать только на свои силы, волю и желание во что бы то ни стало добраться до лагеря. А еще мы опасались, что буря начнется вновь.
Сначала пришлось пройти по новому участку стены, поскольку в точности повторить маршрут восхождения было невозможно. Мы старались максимально экономно расходовать снаряжение и находить места, где можно было надежно заякориться и разом сбросить пятьдесят метров высоты, однако предстояло пройти вниз почти два километра.
Так мы спускались на некоторых участках почти вслепую, но в конце концов сумели добраться до места выхода из кулуара.
Чтобы выйти на снежно-ледовый рельеф Суперканалеты, Адриано стал забивать в узкую трещину крюк. Крюк зазвенел под ударами молотка – свидетельство того, что он вошел как следует. Затем Адриано продел через крюк веревку и быстро спустился на пятьдесят метров. Настал мой черед.
Первые метров пять все шло как надо, но когда я очередной раз оттолкнулся ногами от скалы, то почувствовал, что лечу. Крюк выскочил.
«Это смерть», – пронеслось в голове. Подо мной более километра пустоты, я лечу в бездну. В воздухе удалось развернуться и посмотреть вниз. Ниже я увидел небольшой скальный выступ шириной с подоконник. Чудом получилось приземлиться на него, и я сумел ухватиться за скалу, чтобы сохранить равновесие и не продолжить падение.
Я пролетел всего несколько метров и спасся благодаря единственному крохотному выступу на всей стене. Адриано, находившийся чуть выше, смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Он понимал, что, разбейся я, ему тоже конец – он остался бы без веревки и вряд ли бы спустился.
Я поймал его взгляд и не мог не снять напряжение:
– Адриано, нам повезло! Если бы я не сорвался, не было сейчас лишнего крюка для спуска.
Ответ Адриано не заставил себя ждать:
– Меня до сих пор трясет! Только ты способен шутить в такие минуты!
Я добрался до Адриано, он обнял меня, хлопнул по плечу, и мы тут же принялись за работу. Времени на эмоции не оставалось: расслабиться можно только внизу. Так что мы взяли себя в руки и продолжили спуск.
По пути наткнулись на несколько обработанных нами же участков во время первой попытки восхождения. Тут мы вздохнули с облегчением: стало понятно, что самое трудное позади и уж теперь-то точно как-нибудь спустимся.
Дальнейшей спуск помню плохо. Наверное, потому что теперь мы шли больше на автомате и в какой-то момент даже не в связке.