Как это вообще могло сочетаться в одном человеке? Ведь посмотришь на неё: крепкая, сильная, грубовато-дерзкая. И сразу понятно, что в обиду себя не даст, а вот другого обидеть – за ней точно не заржавеет. И вдруг – хрупкая, ранимая, перепуганная, беззащитная. Реально же странно. Хотя…
Когда-то и его внешний вид сбивал людей с толку. Поджарый до чрезмерной худобы и большеглазый, поначалу он воспринимался типичным хлюпиком, беззащитной жертвой, мальчиком для битья.
Да, в детстве Дымов был субтильным. Но не хлипким. К тому же отчаянно бесстрашным. Поэтому, познакомившись с ним чуть получше, окружающие предпочитали лишний раз не нарываться, ибо терять ему было нечего, собственная жизнь не казалась особо ценной, да и жалости он не испытывал, особенно к тем, кто пытался его обидеть. Жалость воспринималась унизительной слабостью. И его ведь тоже никто не жалел.
Отмороженный, чокнутый. Тогда ему ничего не стоило, как недавно Бэлле, схватить первую попавшуюся под руку железяку, или что-то другое, подходящее, и, даже ни на секунду не задумавшись, к чему это может привести, врезать. Наверное, потому мать и бросилась в тот раз на защиту отца, побоялась, что закончится плохо, слишком плохо. Для всех. И, видимо, именно поэтому Дымов и выбрал достаточно экстремальную профессию.
Сейчас ему этого частенько не хватало – адреналина, ощущения высоты. Когда стоишь на крыше, и ветер налетает сразу со всех сторон, обманывает, пытается подтолкнуть к краю. Или висишь на высоте двадцатого этажа, любуешься на своё отражение в пускающем солнечные зайчики огромном панорамном окне. А что, если?
Вот будет зрелище – владелец ООО «АльпСервис» раскачивается на верёвках на фасаде офисного здания и намывает окна какой-нибудь «ИнтерХренТрейдинг».
Дымов усмехнулся, глядя на себя в зеркале, хмыкнул.
– Что-то не так? – мгновенно отреагировала девушка-мастер, обращаясь почему-то тоже не к Дымову-реальному, а к его отражению.
– Не-не, – успокоил он её. – Всё отлично. Это я о своём.
После салона, весь такой раскрасивый, он отправился в офис, подписал бумаги, поболтал с главбухом, съездил на один из объектов – десятиэтажный жилой дом в спальном районе – на котором велись работы по косметическому ремонту фасада, и только потом вернулся домой.
Юля, как обычно, нашлась на кухне, вскинулась увидев Дымова, произнесла:
– Добрый вечер.
И, кажется, хотела ещё что-то сказать – наверное, узнать насчёт ужина, но Дымов опередил, спросил первым:
– Как тут у вас? – потом просто произнёс имя: – Бэлла… – И не стал формулировать, даже не усомнился, что Юля и так всё поняла.
– Да вроде более-менее нормально, – сообщила домработница. – Пришла в себя. Сейчас сидит на заднем дворе.
– Просто сидит? – уточнил Дымов.
– Ну да, – подтвердила она, развела руками. – Просто сидит, ничего не делает. – И добавила, чуть более озабоченно: – Давно.
– И что, даже ужинать не приходила? – озадачился Дымов.
– Нет.
– Да ладно!
– Я её звала, но она даже не отвечает, – доложила Юля, и тут же подкинула подробностей: – Но я близко не подходила, так, от дверей покричала.
Вроде бы достаточно беззаботный и ироничный диалог, но за ним скрывалось искреннее беспокойство, которое каждый из участников легко считывал, и всё равно не торопился открыто проявлять.
Дымов хмыкнул.
– Ну, тогда пойду я попробую позову.
Домработница согласно покивала.
– Угу, да. – Но, пока он разворачивался, вздохнув, критично пробормотала себе под нос, правда достаточно громко, и Дымов тоже услышал: – Не было у бабы хлопот, так купила баба порося.
Он притормозил, развернулся, глянул вопросительно:
– Это вы о чём?
Но Юля только отмахнулась якобы беззаботно:
– Да так. Дел как обычно много, вот поговорка случайно и вспомнилась. Не берите в голову, Игнат Алексеевич. – И тут же привычно загремела посудой.
Ну-ну. Дымов многозначительно дёрнул бровями, но разбираться и продолжать разговор не стал. Само собой, поговорка у Юли вспомнилась не случайно и подходила как нельзя лучше, только вот не к её хлопотам. Но…
Стоит ли голову забивать всякой ерундой? Задумываться над вещами, которым не ищешь объяснения? Так вышло – видимо, потому, что было суждено – и в мыслях прочно связалось с тётей Леной. И вообще не в тягость. Временами даже прикольно. А то в последнее время жизнь целиком заполнила работа, и любое дружеское общение тоже постепенно скатывалось в деловое. Но так ведь не должно быть.
Хотя в первую очередь Дымов поднялся наверх, переоделся, потом опять спустился, через веранду с бассейном, вышел во двор. Бэллу он увидел почти сразу – та не пряталась в укромном местечке, а просто сидела прямо посреди газона, совершенно неподвижная, то ли задумчивая, то ли отрешённая, а в руках – держала фотокамеру, для надёжности пристроив её на ноге, словно это был не предмет, а нечто живое. Ну, например, котёнок.
Дымов приблизился, не пытаясь сделать это ни нарочито шумно, чтобы привлечь внимание, ни нарочито осторожно, чтобы остаться незамеченным, но так и не понял, заметила его Бэлла или нет, произнёс:
– Привет!
Она медленно повернула голову, глянула на него снизу-вверх, насторожённо и в то же время с ожиданием, но промолчала. Но он и не рассчитывал ни приветственные слова, ни на вопросы. Дымов никогда не нуждался в подбадриваниях, а порой даже и одобрении, разрешении говорить дальше, и долгих вступлений не жаловал.
– Поболтаем? – даже не спросил, а скорее констатировал, присаживаясь рядом. Заметил, как по лицу Бэллы пробежала тень, губы дрогнули, но не приоткрылись, а только сильнее сжались, и кивком указал на камеру: – Вот про это.
Она сглотнула, спросила чуть осиплым голосом:
– Мне её отдать?
– Нет, – возразил Дымов. – Я совсем другое имел в виду. – И, поймав её вопросительный взгляд, поинтересовался абсолютно серьёзно: – Ты действительно хотела бы стать профессиональным фотографом? Я, конечно, не очень в этом разбираюсь, но то, что я видел, мне понравилось.
У Бэллы глаза чуть сузились и будто бы сверкнули ярко. Совсем как у кошки. Надо же, они и цвета тоже какого-то кошачьего. Не просто коричневые, как обычно у людей, а с желтизной – золотисто-янтарные. И взгляд цепкий, внимательный, напряжённый.
– Ты смотрел?
Обиделась что ли? Или рассердилась. Но он ведь всё равно уже признался.
– Ну-у… да, – подтвердил Дымов, добавил: – Если надо, тоже можешь пользоваться компом. Я тебе покажу, где он. – И вернулся к прежней теме. – Но всё-таки я о другом. Ты в курсе, что есть колледжи, в которых учат на фотографа? Бесплатно. Их не так много, но про один я знаю точно. Правда, он не здесь. В Питере.
– В Питере, – растерянно повторила Бэлла, и заинтересованный блеск растворился в янтарной глубине.
– Боишься, что далеко от дома? – предположил Дымов, убеждённый, что не ошибся, поддел иронично: – Так ты ж всё равно из него сбежала.
Хотя, конечно, расстояния другие. Тут можно вернуться в любой момент или просто ненадолго зайти, чтобы выклянчить у бабушки денег.
– А жить там где? – насупилась Бэлла.
– Обычно иногородние в общаге живут.
Упоминание общаги особых восторгов у неё не вызвало, наоборот, на лице появилась кисловато-снисходительное выражение. Сейчас она уже не торопилась сразу размахивать кулаками, не признавая иного способа урегулировать конфликты, но кто знает, как сложится в совершенно незнакомом месте, вообще без поддержки с таким-то отношением ко всему окружающему. Правда имелся у Дымова в запасе ещё один вариант «А жить где», но для начала лучше узнать, а есть ли вообще смысл что-то предпринимать.
– То есть такой расклад тебя не устраивает? – уточнил Дымов, получилось с лёгким вызовом. – Куда-то ехать, учиться, что-то делать. И всё это самой.
– Я такого не говорила, – возмутилась Бэлла, теперь уже точно обиженно, а он в ответ протянул вопросительно:
– И-и?
Она не ответила прямо. Но, наверное, и правильно. Всегда лучше сначала подумать. Потому что в данном-то случае не получится сразу вскочить с места и бежать, чтобы воплотить задуманное, никуда не денешься от размышлений и сомнений, даже если сразу согласиться. Вот и Бэлла, помолчав несколько секунд, просто неуверенно поинтересовалась:
– А что за колледж-то?
Дымов приподнял брови, неторопливо перечислил:
– Открываешь интернет. Любой поисковик, какой у тебя есть. Вбиваешь «Оптико-механический лицей», переходишь на официальный сайт и внимательно изучаешь. Да? – Но всё-таки не удержался, сообщил: – После одиннадцатого срок обучения всего десять месяцев. Экзамены сдавать не надо. Приём по среднему баллу аттестата. – И вдруг опомнился: – Аттестат-то у тебя есть?
Бэлла сурово уставилась на него.
– Считаешь, я настолько тупая, что со справкой закончила?
Ну, может, и не со справкой, но Дымов пока хорошо помнил собственные школьные годы и отношение к учёбе, и опыт ему подсказывал, что и Бэлле хвалиться там особо нечем. И дело не в тупости, совсем нет, а в невежестве, нежелании воспринимать на первый взгляд ненужную информацию, разбираться в ней. Хотя – вдруг он ошибался.
– А ты типа с медалью?
Бэлла презрительно фыркнула:
– Вот ещё!
Похоже, Дымов и здесь оказался прав.
– А документы у тебя вообще где? Тоже у подруги?
– Нет, – возразила Бэлла. – Дома, у бабушки.
– Можешь их забрать?
– Конечно, – заверила она. – Хоть прямо сейчас.
И как это расценивать?
– То есть… всё-таки собираешься учиться?
Бэлла нахмурилась, дёрнула плечами, коротко чуть слышно промычала, сделала ещё кучу всяких ненужных мелочей, чтобы не спешить с ответом, но в конце концов всё-таки выдала по-прежнему не слишком уверенное:
– Наверное. – Потом вскинулась, сердито глянула Дымову в глаза, буркнула: – Я подумаю.
Он растянул уголки рта, уточнил с лёгкой насмешкой:
– Подумаешь? Это хорошо. – И сразу стал серьёзным. Ну, почти. – А за документами съездить можно… да хоть завтра. По крайней мере, посмотреть, что есть, чего нет. Правда с утра у меня дела. Но когда освобожусь, вернусь, тогда и съездим. Пойдёт?