– Подожди-ка. А может, это в тебе нерастраченные отцовские чувства гуляют? Тогда бы и правда женился, детей наплодил. У тебя же реально с ними хорошо получается.
Дымов уж было обрадовался, что она тему сменила, а, оказалось, только способ подачи. И пока не продолжилось, уверенно отмахнулся:
– Успею ещё. Куда торопиться-то? Это у вас, женщин, вечно часики тикают. А мы, мужики, всегда в самом расцвете сил.
Ирина коротко рассмеялась, мотнула головой.
– Ну-ну. Цветики вы наши. – И наконец-то вспомнила. – Ой, блин! Я же тороплюсь. – Суетливо пробежалась взглядом по холлу, будто проверяя на прощанье, всё ли в порядке, зацепила им сумку, потом опять остановилась на Дымове. – Ещё раз спасибо огромное, что выручил. – Она внезапно подалась навстречу, упёрлась в грудь ладонью, потянулась вверх, благодарно чмокнула в щёку и тут же отодвинулась, попятилась в сторону входной двери, произнося на ходу: – Пока. Как освобожусь, честное слово, сразу прилечу. А Кирюшка, он же спокойный. За ним только приглядеть, на всякий случай.
– Да знаю я, – оборвал её Дымов. – Иди уже. Если торопишься.
Глава 17
Только-только Ирина исчезла за дверью, опять появилась Бэлла. Одна.
– А Кирюха? – озадачился Дымов.
– Тёть Юль его обедать усадила, – доложила она. – Остальных тоже зовёт. – Обвела взглядом холл. – А-а где? – и даже уточнять не стала, кто.
– Уехала уже, – в свою очередь отчитался Дымов. – У неё дела срочные. Потому она дитятку мне и подкинула.
Бэлла подошла ближе, глянула насупленно, поинтересовалась немного пренебрежительно:
– Это твоя бывшая?
– Ну, в общем-то, да, – подтвердил он.
– И твой сын?
Он помотал головой.
– Нет. Когда мы познакомились, Кирюха у неё уже был.
И Дымова это совсем не смущало.
Не важно, что ребёнок тебе не родной, если он от любимой женщины. Так даже и проще – легче наладить с ним контакты, когда сразу не слишком высокая степень ответственности.
Вот уж точно меньше напрягало, чем если бы Ирина вдруг внезапно объявила, что беременна, когда заводить общих детей они в ближайшей перспективе не собирались. Или «порадовала» известием, что это плод их давней короткой интрижки, о котором она несколько лет гордо молчала.
Правда между ними никакой давней интрижки не было. Да и на роль Кирюшкиного отца Дымов особо не претендовал, хотя в последнее время, перед тем как расстались, тот иногда называл его «папой», и прям цепляло, даже в груди щемило. Потом бы и вовсе привык, наверное, называл бы так всё чаще, если бы…
– И Ира мне хоть и бывшая, но не жена, – пояснил он. На всякий случай. – Просто жили вместе какое-то время. Год-полтора.
Бэлла помолчала несколько секунд, переваривая информацию – или что она там с ней делала? – и спросила:
– А потом?
– Потом, – Дымов усмехнулся, произнёс абсолютно спокойно: – она вышла замуж.
За другого. Более, по её представлениям, подходящего, более зрелого. И вовсе не потому что тот был на двенадцать лет её старше. Очень серьёзного и ответственного, готового связать себя узами брака. Он даже Кирюшку усыновил официально, причём по собственной инициативе, хотя Ирина на подобное даже не рассчитывала.
И она Дымову не изменяла, поступила честно и открыто – рассказала, что познакомилась с замечательным человеком, который ей очень понравился и которому она очень нравится. И именно с ним она планирует строить отношения дальше. А с Дымовым у них… всё слишком неопределённо. И, судя по всему, сам он ничего менять не собирался. Его так устраивало. А Ирину – нет.
Она желала большей защищённости, стабильности и надёжных гарантий – у неё ведь ребёнок – которые подразумевали в том числе и штамп в паспорте, и законный статус замужней женщины. Она же старше, поэтому считала, что ей уже пора, что просто жить вместе, для её возраста, уже недостаточно.
А Дымова действительно всё устраивало как есть. Да какая разница, если и без всего этого отлично складывалось? Чем они так-то не семья? И ребёнок у Иры уже имелся, и возраст пока не перевалил за критический, чтобы не родить ещё, если понадобится. Только попозже. Но тот, другой, согласился ей всё это предоставить прямо сейчас. Так что «Прости, Игнат. Давай расстанемся. По-нормальному».
Ну, Ок. Дымов не стал возражать. А уж тем более за что-то там бороться, обещать, срочно делать предложение. Может, Ирина и рассчитывала на подобное – а, скорее всего, нет, если только чисто потешить самолюбие – но уже приняла решение, сделала выбор и отменять его было не в её характере.
И потом – если она на самом деле только так станет счастлива, он не вправе вмешиваться, препятствовать. Он тоже за то, чтобы у неё всё было хорошо. Да и жениться не потому, что сам твёрдо решил, а потому что подтолкнули обстоятельства – как-то неправильно. И если бы не подспудно возникшее ощущение, что его вынуждают, скрыто давят, он бы может и сам… в ближайшее время… сподобился.
Но Бэлле обо всём этом вряд ли стоит рассказывать. Ей наверняка и неинтересно, и поймёт не всё, поэтому…
– Так мы идём обедать? Или как? А за документами можно и с Кирюхой съездить. Или оставим его на Юлю.
– Да ладно, – отмахнулась Бэлла. – Можно и в следующий раз. Никуда они не денутся.
Пока ели, Кирюшка вспомнил про бассейн, уточнил неуверенно, думая, что ошибся или неправильно запомнил, но Дымов подтвердил и сразу спросил:
– Искупаться хочешь?
Кирюшка радостно закивал:
– Ага.
А Дымов развернулся к Бэлле:
– Белка, ты с нами?
Она скривилась, мрачно глянула исподлобья, выдала непоколебимое и негодующее:
– Не хочу.
И в тот же момент кто-то осторожно подёргал Дымова за рубашку. Хотя, конечно, не кто-то, а сидящий на соседнем стуле Кирюшка.
Дымов вопросительно посмотрел на него, а тот сделал большие глаза, глянул таинственно и многозначительно, опять потянул за рубашку, и пришлось наклониться к нему поближе, поинтересоваться не менее таинственным шёпотом:
– Чего?
Кирюшка пояснил тихонечко, стараясь, чтобы никто больше не услышал, но со знанием дела:
– Белки же не плавают. Не умеют.
Дымов даже растерялся, не нашёлся, что ответить, просто согласился с самым серьёзным видом:
– Ну да.
Когда отправились наверх в туалет и переодеваться, прежде чем идти к бассейну, беличья тема опять всплыла. Кирюшка обернулся, глянул на оставшуюся в столовой Бэллу и поинтересовался:
– А ты почему её белкой называешь?
Судя по выражению лица, у него имелась собственная версия, поэтому Дымов не стал отвечать, а тоже спросил:
– А ты как считаешь?
И точно, Кирюшка даже не задумался, выдал уверенно, а вопросительных интонаций добавил исключительно для заговорщицкого эффекта:
– Она превращаться умеет, да? В белку. Но не признаётся. Потому что это тайна.
Э-э-э. М-м-м.
Дымов не только в мыслях тормознул, но и в движениях, почти остановился, покачал головой, повёл рукой, а потом сосредоточенно нахмурился.
– Вот смотри, Кирюх. Бэлла такая большая, а белка такая маленькая. Думаешь, у неё получится превратиться?
– Не получится? – осторожно уточнил Кирюшка, вроде бы вполне осознавая разумность предложенного несоответствия, но в его взгляде явственно читалась огромная надежда на то, что Дымов сейчас непременно возразит, а потом ещё и пламенно заверит «Конечно, получится. Ты что? Как тут вообще можно сомневаться?». И решимости не хватило подтвердить прямо.
– Ну-у… – неопределённо протянул Дымов, но Кирюшка опять всё понял, не дал договорить, разочарованно потупился, шмыгнул носом, вздохнул:
– Жалко. – Но тут же опять вскинул голову, предположил с прежней надеждой: – А если в гигантскую белку?
Дымов озадаченно вскинул брови. Ему и правда представилась – огромная белка с гулькой на макушке, в футболке, а ещё почему-то в повязке вокруг головы, как у черепашек-ниндзя, демонстрирующая приёмы карате. И он промычал нечто ещё более неопределённое, поводя руками.
– Если гигантская белка начнёт по дому прыгать, она же его разломает. Как медведь теремок.
– Она будет осторожно, – пообещал Кирюшка, будто спрашивал разрешения.
Вот и что с ним теперь делать? Где взять гигантскую рыжую зверюгу, чтобы не разочаровать ребёнка?
– А знаешь, – произнёс Дымов задумчиво, – ты потом сам уточни у Бэллы. Вдруг она и правда умеет. Мне-то она точно не скажет.
Кирюшка озадаченно насупился.
– Почему?
Да потому что Дымов уже слишком взрослый, чтобы в такие чудеса верить. Ну ещё в то, что за образом бухого без стеснения матюгавшегося пацана, готового лупить людей металлической монтировкой, может скрываться вполне так симпатичная легко ранимая девчонка – куда ни шло. Хотя ведь тоже невероятно странно.
Они наконец-то добрались до веранды, и Дымов понадеялся, что здесь-то им точно уже будет не до белок, когда есть столько более интересных и весёлых занятий. Хотя глубина бассейна на детей была не рассчитана, а Кирюшка плохо держался на воде, и значит, нельзя ни на секунду не выпускать его из виду.
Пошарив в шкафу, в котором хранились купальные принадлежности – полотенца, халаты, шапочки для плавания и всякая мелочь – Дымов нашёл детские надувные нарукавники и круг. В отличие от остальных игрушек, Ирина их не забрала, когда съезжала. Скорее всего, не вспомнила или подумала, что теперь они без надобности, когда в квартире есть только ванна. Но лишние спасательные средства особо и не понадобились, потому что Дымов действительно постоянно находился рядом.
Они играли, дурачились – Ирка же утверждала, что он спец по этому – учились плавать и нырять, задерживать дыхание. Несколько раз Кирюшка даже решился спрыгнуть в воду с края бассейна, правда всё-таки в нарукавниках, и Дымов его страховал. В общем, отлично проводили время. Пока не зазвонил телефон, лежавший прямо на плиточном полу – Дымов чисто по привычке прихватил мобильник с собой. И сейчас тот сигналил и жужжал, медленно переползая по гладкой поверхности и угрожая, если его не возьмут, свалиться в воду.