– Так, Кирюх, секунду.
Звонила секретарь из офиса, и поначалу, взглянув на экран, Дымов решил забить, не отвечать. Но ведь с работы, если он просил, его обычно по пустякам не беспокоили. Поэтому всё-таки ответил, но в первую очередь подхватил Кирюшку подмышки, усадил на край, попросил:
– Потерпи. – И сразу пообещал: – Сейчас узнаю, в чём дело, а потом продолжим.
Не получилось. И пришлось делать виноватое лицо, не просто для вида, а искренне, и с сожалением признаваться:
– Слушай, Кирюх. Обидно, конечно, но придётся пока завязать с водными процедурами. – Но вполне приемлемый выход, представился быстро. – Или, знаешь что, пойдём найдём тётю Юлю. Может, она с тобой поплескаться согласится?
Дымов вылез из бассейна, завернул Кирюшку в полотенце, сам надел халат. Но помощницы по хозяйству ни на кухне, ни в столовой ни оказалось. Наверное, где-то ещё наводила порядок, поэтому они отправились искать её по дому, поднялись на второй этаж. Но нашли не её, а Бэллу, с фотокамерой в руках.
– А Юля где, не знаешь? – спросил у неё Дымов. – К себе ушла?
Бэлла мотнула головой, пояснила:
– Не. Она поехала. В магазин.
– Вот же как не вовремя! – он досадливо прицокнул языком и тут же поймал любопытный внимательный взгляд.
– А что?
– Да из офиса позвонили. Надо срочно туда подъехать. Важный клиент внезапно решил пожаловать.
– Ну так поезжай, – пожав плечами, невозмутимо заявила Бэлла.
Дымов чуть наклонил голову, посмотрел на завёрнутого в полотенце Кирюшку, внимательно слушающего их разговор, но не вмешивающегося.
– А Кирюха тут с кем останется?
Бэлла закатила глаза, выдала, как нечто само собой разумеющееся, до чего Дымов, исключительно по собственной недалёкости, до сих пор не додумался:
– Со мной.
– Ты… – произнёс он с сомнением, слишком медленно переваривая услышанное: – Ты серьёзно?
Она самоуверенно хмыкнула и опять закатила глаза.
– А чего такого? – Обратилась к Кирюшке. – Останешься со мной?
Тот закивал, весьма воодушевлённо:
– Ага, ага.
Видимо, представил, что наедине сможет от души порасспрашивать Бэллу про её невероятную способность оборачиваться гигантской белкой, и уж ему-то она непременно расскажет, наверняка ещё и продемонстрирует по большому секрету.
– Точно? – строго уточнил у него Дымов, и тот опять кивнул. Рискнуть? – Тогда дуй в комнату переодеваться.
Дымов проследил, как Кирюшка исчезает за дверью, потом развернулся, посмотрел на Бэллу, хотел ещё раз спросить, насколько она уверена, что сможет здесь одна с маленьким ребёнком, но наткнувшись взглядом на насмешливо изогнутый уголок рта и чуть прищуренные кошачьи глаза, спросил совсем о другом:
– А ты чего лыбишься?
Она опять хмыкнула, выдала, бесстрашно пялясь на Дымова:
– Смешно так… ты… в халате.
И вдруг вскинула камеру, мгновенно навела, щёлкнула, он даже сообразить не успел. Зато потом воскликнул возмущённо:
– Ну чего ты творишь? Белка! Тоже мне, папарацци.
– Я же не собираюсь никуда выкладывать, – оправдалась она, отчасти даже возмутилась.
– Не хватало ещё.
Но тогда тем более непонятно – зачем?
Только выяснить последнее Дымов так и не успел – мобильник в руке коротко звякнул, напомнив о себе и неотложном деле.
Ну ничего, выяснит позже – если, конечно, вспомнит – а сейчас действительно пора собираться. Он же не просто одет неподходяще к ситуации, а, можно сказать, совсем не одет. Халат и плавки. Ещё и волосы мокрые. И до сих пор терзают сомнения.
– Ты правда справишься?
– Пф! – Бэлла фыркнула, выдала абсолютно убеждённо: – Естественно. У меня же сестра младшая. Я с ней всегда сидела, когда бабушке уйти надо было. Даже с совсем маленькой.
Неожиданно. Но опять бабушка, опять о матери ни слова. Та вообще детьми занималась? Или только рожала и считала, что в этом и есть все её обязательства? Да даже если у тебя собственная жизнь – полное дерьмо, неужели нельзя что-то сделать хотя бы ради детей, а не просто обречённо плавать там, куда угодила.
Вот только по-прежнему времени не было думать о подобном и в нём разбираться. Дымов ещё раз глянул на Бэллу, решая, доверяет ей или не доверяет. Она тоже на него смотрела – с невозмутимым ожиданием. Подбородок чуть вздёрнут, губы сжаты, и руки сложены на груди.
Вроде выходило, что доверяет. Пусть и не на все сто процентов.
– Ну хорошо, – не слишком уверенно вывел он. – Но, если что, звони.
– Да ты не дёргайся, – снисходительно успокоила его Бэлла. – Сказала же, я умею.
Но, прежде чем развернуться, Дымов всё-таки предупредил как можно строже:
– Только слишком сильно всё здесь не разносите.
– Как получится, – нахально выдохнула Бэлла.
Потом они с Кирюшкой проводили его до машины, помахали вслед. Он тоже помахал, ловя себя на мысли, что никак не может перестать улыбаться. Не во все тридцать два зуба, а уголками рта, которые словно сами по себе постоянно ползли вверх. Уж больно эти двое хорошо смотрелись, стоя рядышком на крылечке, помахивая ладошками. Бэлла как бы нехотя, состроив критичную снисходительную мину, а Кирюшка старательно, от души.
Правда по дороге Дымов всё-таки позвонил Юле, и та пообещала не задерживаться, вернуться побыстрее. И, когда он пять оказался дома, именно на неё и наткнулся в первую очередь, одну, хотя предполагал, что помощница по хозяйству будет сидеть с Кирюшкой.
– А остальные где? – поинтересовался недоумённо.
– Да вроде во дворе играли, – беспечно доложила Юля.
Точно, во дворе – под навесом возле кострища, укрывавшим от дождя зону для барбекю. Только вот не играли. Безмятежно дрыхли. Прямо на полу, на покрывалах, лицом друг к другу, почти в одинаковых позах – на боку, согнув колени. Правда Бэлла пристроила под голову локоть, а Кирюшка спрятал под щёку ладошку. Рядом лежала открытая книжка, и лёгкий ветерок осторожно шевелил её страницы.
Интересно, что ж они такое читали, усыпляющее?
Но подбирать книгу, чтобы узнать название, Дымов не стал, уселся в плетёное кресло напротив. А потом просто сидел и смотрел, откинувшись на спинку, чуть склонив набок голову. И, кажется, опять уголки рта упрямо изгибались вверх. Даже если со стороны это оставалось незаметным, а вот изнутри очень хорошо чувствовалось. И такое вдруг накрыло умиротворение, как будто на свете вообще никаких проблем не существовало, ну, или все они было вполне решаемы.
Похоже, он даже задремал, расслабленный этой идиллией, но опять вмешался телефонный звонок, заставил очнуться не только его, разбудил и Кирюшку с Бэллой.
– Я уже еду, – сообщила Ирина. – У вас там всё в порядке?
– В абсолютном, – заверил Дымов.
Она привезла вино и торт.
– Ир, ну… не стоило.
Как будто он какая-нибудь секретарша, подсказавшая, когда непременно можно застать шефа. Или врач в поликлинике.
– Стоило-стоило, – решительно возразила Ирина, дёрнула плечами. – Знаешь, Игнат, всё-таки мало кто на твоём месте вот так согласился бы. Кирюшка же тебе не родной. – И не успел он хотя бы на секунду собой возгордиться, со значением добавила: – Вот определённо тебе уже пора своих заводить.
– Да-да, конечно, – с нарочитой старательностью и серьёзностью закивал Дымов. – Может, ты мне уже и пару подходящую подыскала? Пообещала какой подруге?
Ирина улыбнулась, чуть свысока, подхватила тон в тон.
– Ой, да я бы с радостью. Но ты же сказал, что сам уже нашёл. Себе невесту.
– Я?
Дымов воззрился на неё удивлённо, едва не спросил «Какую ещё невесту?», но вовремя вспомнил, как недавно прикололся насчёт Бэллы. Сам уже забыл, а вот Ирина нет. И теперь воспользовалась, съязвила, поддела.
Ну не подумала же на самом деле, что он серьёзно?
Глава 18
За документами они выбрались только через два дня – Дымов замотался по работе, а Бэлла… Вообще-то она могла и сама за ними съездить, но отказалась, заявив, что не настолько всё срочно, и лучше она подождёт. То ли боялась встречи с бабкой (хотя трудно представить, если только её бабушка не являлась бывшей чемпионкой по боям без правил или безжалостным криминальным авторитетом), то ли рассчитывала впечатлить знакомых и соседей, подкатив к дому на крутой тачке.
Скорее всего, последнее. Потому что, когда они действительно подкатили к нужному дому – старой блочной пятиэтажке с зашарпанной детской площадкой во дворе – Дымов поинтересовался:
– Мне с тобой пойти?
– Зачем? – искренне удивилась Бэлла. – Я, что, по-твоему, тупая? Забуду, что надо?
Да разве он поэтому? Но, конечно, если Дымов признается, что решил, будто Бэлла боится, возмущения будет ещё больше. Хотя, как выяснилось, она и правда не такая уж непробиваемая и бесстрашная. Но он просто махнул рукой, чтобы не увязнуть в объяснениях.
Бэлла вылезла из машины, но даже дверь захлопнуть не успела, как со стороны прилетело:
– Вау, Рыжая, ты? Здорóво!
Она не напряглась, не испугалась, не встревожилась, чуть развернулась, салютнула рукой нарисовавшейся неподалёку компании из нескольких парней, небрежно бросила:
– Привет!
Те не стали подходить, так и топтались немного на расстоянии. Бэлла тоже прошла мимо, просто перекинулась с ними на ходу парой фраз, почти не сбавив шаг, исчезла за подъездной дверью. Парни проводили ее взглядами, но сразу не отвалили, какое-то время переговаривались, перемежая разговор показательно громким ржанием, поглядывали в сторону Дымова или, скорее, его машины. А потом всё-таки удалились.
Странно, почему они назвали Бэллу «Рыжей». Не было в ней ничего рыжего. Волосы, конечно, светлые, но совсем другого оттенка. Такого… дымчатого. Разве только глаза. Да и те больше жёлтые. Неужели не только он называл её Белкой?
Дымов чисто от нечего делать скользнул взглядом по фасаду, пытаясь определить, какие окна те самые – хотя с вероятностью пятьдесят-на-пятьдесят они могли выходить на другую сторону – но особых примет не обнаружил. Все примерно одинаковые – серые поблёскивающие прямоугольники, заключённые в белые контуры рам, где-то до сих пор ещё деревянных, какие и ставились изначально, где-то поменянных на современные пластиковые стеклопакеты. За ними тюлевые занавески, горшки с самыми разными цветами, кое-какая домашняя утварь, а в одном месте кот, живой, настоящий, буровато-серый.