И чего я добилась этой вылазкой из дворца? Здесь также одиноко, да ещё и тихо. Разве что очень красиво.
Я пробовала лёд носочком сапога, когда из кустов вылетела стрела. И ещё одна. Все они вонзились в Проклятого, возникшего передо мной точно из воздуха. Второй Проклятый схватил меня в охапку и потащил к карете. Краем уха я слышала звон стали и предсмертные крики.
Ненавижу этот мир.
Конечно, моя прогулка на этом месте и закончилась. Сначала меня запихнули в карету, потом, уже на подъезде из города, почему-то из неё вытащили, посадили в седло кому-то из Проклятых, окружили и так повезли.
Я не спорила. Я смотрела на город во все глаза — было на что. В зимних сумерках столица пылала. Отдалённое зарево костров я различала отчётливо — тревожные желто-алые отсветы. Безумно пахло гарью — отовсюду.
Мы скакали по улицам, сметая по пути горожан — половина из которых, кажется, хотела на нас напасть. На Проклятых-то. Я слышала их крики за спиной, видела кровь на мостовой. Дома с закрытыми ставнями и дверьми, куда врывались счастливо избежавшие нас мародёры. Женские крики. Детский плач. И снова кровь, и огонь.
Мы остановились перед забаррикадированной улицей. Там осталась половина отряда Проклятых, остальные вломились в ближайший дом, и, не обращая внимания на испуганные угрозы и мольбы хозяев, провели меня чёрным ходом в соседний переулок, пока ещё пустой.
Теперь пришлось идти пешком. Я придерживала подол, смотрела на лежащие на мостовой трупы и не могла отделаться от мысли, что уже видела подобное.
Когда я споткнулась в третий раз — и с трудом удержала тошноту — идущий ближе всех демон спокойно подхватил меня на руки.
— Это чума? — выдохнула я, забыв, с кем иду.
Но, наверное, им теперь разрешили со мной разговаривать.
— Нет, госпожа, — равнодушно откликнулся демон. — Это война.
— Война? — повторила я, старясь не смотреть по сторонам.
— Бунт, — отозвался Проклятый. — Спровоцированный Альбионом.
Я не успела уточнить — мы выбрались на что-то вроде смотровой площадки, откуда уже рукой было подать до дворца.
И я видела, как в ближайшую улицу внизу серебристой рекой стекаются рыцари в доспехах, сметая…хм… повстанцев-горожан.
— Что там? — успела спросить я, прежде чем мы свернули в соседний переулок.
— Принц, госпожа, — отозвался кто-то из демонов.
Я обернулась. Эдвард? Там? В этом хаосе?
Мысль о том, что его могут легко убить, промелькнула и заставила поёжиться. А потом и запаниковать.
— Мы должны вер…
Меня схватили в охапку и очень быстро куда-то понесли, не успела я договорить. Совсем рядом зазвенели клинки, засвистели стрелы и закричали люди.
Проклятые пробивались к дворцу.
Я мало что запомнила из этой беготни. Только запах гари, который будет, наверное, снится в кошмарах, жуткие хрипы, и ещё статую короля-колдуна на дворцовой площади. Разбитую. Она смотрела в горящее заревом небо не хуже лежащего рядом с ней трупа в доспехах.
Мне казалось, что мир вокруг, и раньше-то не очень дружелюбный, скалится, мерзко хихикая, готовясь меня сожрать.
Меня трясло, когда ворота во дворец захлопнулось за нами, отрезав от безумных криков.
А в спальне, куда меня притащили, ещё долго тошнило.
И Бес сидел на кровати, глядя на меня серьёзными человеческими глазами.
***
— Отведи меня к королю, — потребовала я у Проклятого у двери, почти ожидая, что меня проигнорируют.
Демон кивнул и с троицей сопровождения повёл меня по затихшему дворцу.
Была полночь или около того — время тут сбилось, потому что колокола звонили, не переставая. От их звона у меня волосы вставали дыбом, и я убеждала себя, что с Проклятыми мне волноваться не о чем. Сама же и не верила.
Некромант сидел в кресле у камина, глядя в огонь и знакомо глушил что-то спиртное. Вино, наверное, как мой Бес. Удивлённо обернулся, точно не был предупреждён о моём приходе. Оглядел меня с ног до головы. Отвернулся.
Я медленно подошла, не зная, как себя вести.
Нет, не вино. Наверное, арманьяк — золотистая жидкость в деревянном кубке.
Хотелось и самой выпить — полбутылки минимум, чтобы забыться.
Колдун продолжал смотреть в огонь, и я заметила, что запястья у него перевязаны.
Интересно, он поднял все трупы в городе себе на службу?
— Ваше Величество.
И, прежде чем он махнул Проклятым или зомби увести меня, встала перед креслом на колени. Совсем легко, оказывается. Тем более желаемого эффекта я тут же добилась — на меня наконец-то посмотрели с интересом.
— Если вы знаете, что сделать, — нервно произнесла, срываясь на жуткий акцент, — пожалуйста, помогите. Остановите это. Пожалуйста.
Интерес в глазах колдуна разгорелся — как огонь в камине.
— Ты сейчас просишь остановить моего сына? — хрипло поинтересовался он.
Я судорожно кивнула.
— Я давал тебе шанс уехать.
— И я уехала, — выдохнула я. — Я просила его отпустить меня. Я не хотела, я не могу… Он не слушает меня, Ваше Величество. Я для него никто.
— Ты для него — всё, — вздохнул колдун и махнул мне. — Поднимайся. У меня болит шея — смотреть на тебя сверху вниз. Садись.
Я устроилась в соседнем кресле — неловко, на самом краешке.
— Ты боишься.
Я кивнула.
— Что тебя убьют? — спросил зачем-то колдун.
Я покачала головой.
— Я не понимаю, что происходит.
— Это? — колдун кивнул на окно. — Всего лишь небольшая провокация от Альбиона. Будет хуже. Посмотри в огонь.
Я глянула и тут же отвела взгляд.
— Видела? — улыбнулся колдун. — И так тоже будет.
Я перевела взгляд на него.
— Но вы же…
— Я один, девочка, — усмехнулся король. — У Альбиона колдунов намного больше. И они отваливают неплохие деньги Святому Престолу, чтобы тот закрыл на них глаза. А поход на Фрэсну и вовсе прировняют к Крестовому. Очень скоро на нас ополчится весь материк — потому что мы богаты, а у них слишком много голодных рыцарей, которые больше не могут грабить голодных крестьян, потому что грабить уже некого. Думаешь, мои щиты выдержат хотя бы сутки?
— Но почему Эдвард…
— Эдвард ещё плохо разбирается в политике, — грустно улыбнулся колдун. — И верит, что всю эту свору можно остановить, что они скорее переругаются друг с другом. Так бы и случилось, не будь у своры поводыря. Альбиона не остановят никакие спорные территории и даже золотые рудники…
— Но вы же справлялись столько лет? — пробормотала я.
— Правда? — усмехнулся король. — Знаешь, чего мне это стоило? И почему все эти барончики пытались поднять восстание, хотя я так хорошо справлялся? Кто им помогал?
Я опустила голову.
— Скажите… что-нибудь ещё можно сделать? — Или я зря слушала эту дрянную лекцию про политику?
Колдун долго молчал. Потом встал, обогнув моё кресло, подошёл к громадному письменному столу, порылся в ящичках и протянул мне маленький прозрачный флакончик.
— Предлагаете мне отравиться? — фыркнула я, смотря на флакон.
Колдун усмехнулся, точно это была хорошая шутка.
— Нет, это зелье… эликсир забвения. Заготовка. Если добавить туда твою слезу, девочка, а после вылить в вино моего сына, он забудет тебя. Навсегда.
Я застыла.
— Этот эликсир оставляет следы, а я даже сейчас не хочу поить сына этой дрянью, — спокойно заметил колдун. — Позже он может узнать, что я что-то вытащил из его памяти и заинтересоваться, что это было. И всё начнётся с начала. Поэтому ты не рыдаешь сейчас в пыточной, девочка.
— А вы полагаете, что я своего жениха этой дрянью напою? — зло отозвалась я, со всех сил сжимая флакончик.
Колдун кивнул, пристально глядя на меня.
— Потому что ты любишь его, девочка. И ещё это единственный выход. Разве не за ним ты пришла?
Не говоря ни слова, я поднялась, пошатываясь, подошла к двери.
— Тебя будет ждать карета. И уютный домик в горах, девочка. Полная безопасность, — в голосе колдуна совершенно точно слышалась усмешка. — Если ты, конечно, решишься.
***
Эдвард выглядел ужасно усталым. И зашипел, когда я, выбравшись из кровати, бросилась к нему и обняла.
— Ты ранен?!
— Нет, Котёнок, — шепнул юноша, гладя меня по волосам. — Просто устал. Я же говорил: не надо бояться.
Я прикусила губу изнутри. И, поколебавшись, сама поцеловала его — сначала легонько, робко, а потом я просто не могла остановиться.
Я люблю тебя. Господи, как же я тебя люблю.
Эд смотрел на меня уставшими, печальными глазами.
— Котёнок…
Впервые я поняла, почему он солгал мне тогда, у университета. И поняла, что он тогда чувствовал.
Чем я могу пожертвовать, чтобы ты был счастлив? Всем.
Он подхватил меня на руки и отнёс на кровать. И целовал — тоже жадно, страстно, горячо.
Но он-то не знал, что это в последний раз.
— Моя леди, моя королева, мой Котёнок, я никогда тебя не отпущу, ты будешь со мной всегда…
Мне почти хотелось вырваться, сбежать. Но не такой ценой. Не так.
Я чуть не вырвала кубок у него из рук.
Эдвард странно посмотрел на меня, когда я отказалась от своего.
— Слишком много сегодня выпила, — поспешила объяснить я. — Мне было страшно.
Он осушил свой кубок и принялся сбивчиво объяснять, что всё будет хорошо — и ни слова про бунт. Только что он очень волновался. И я уверяла, что конечно я была в порядке под охраной Проклятых.
Это был скомканный, жуткий вечер.
— Эдвард, я люблю тебя, — шепнула я, и Эд улыбнулся — радостно, впервые за вечер.
— И я тебя. Мой Котё…
Потом его глаза закатились, а дыхание выровнялось.
Я прижала руку ко рту и прикусила до крови, глядя, как он спит — такой красивый, такой родной, такой… мой.
Я ещё не верила, хотя сама, своими руками вылила этот треклятый флакон в вино.
В спальню проскользнул Проклятый и сунул мне какой-то свёрток, оказавшийся простеньким платьем — служанки, кажется. Вместе с запиской от короля, советовавшего мне скорее переодеться и поспешить.