***
Золотой свет залил наш холм, поле внизу, волной прокатился до города.
Ален, по-детски схватив меня за руку, прижался, ошеломлённо глядя на сверкающую, безгрешную чистоту.
— Это прекрасно, Катрин… Ты прекрасна.
Я смотрела, как тают, попадая под волну света каменные громадины. Точно свечные огарки текут, осыпаясь, оставляя холмы прелой земли. Очень скоро всё поле было полно такими холмами.
— Я не понимаю, — тихо произнесла я, глядя, как мешанина внизу разделяется на бегущих и атакующих. И как, строго держась границы тени, за бегущими несётся серая волна Проклятых. — Я не понимаю. Я же ничего не делаю. Я ничего не чувствую. Как оно получается?
Ален глянул на меня и с улыбкой покачал головой.
— Блажен, Катрин. Блажен, кто руки свои в святой омоет крови… Никто тебе не ответит. Насколько я знаю, такого никогда раньше не случалось. Никогда ещё Грааль никого не осенял своей благодатью. Даже рыцарю Галахаду, чистейшему и благороднейшему, он лишь дался в руки. М-м-м, ты там случайно никаких голосов свыше не слышала? Может, что-то обещала?
Я покачала головой и уткнулась взглядом в поле, где во главе рыцарей скакал юноша с лучащимися в свете утреннего солнца золотыми волосами.
— Кто объяснит замысел Всевышнего? — пробормотал Ален, проследив за моим взглядом.
— Но Ален, — выдохнула я. — Я же даже не верю… в вашего… ну, Всевышнего.
Мальчик глянул на меня и улыбнулся.
— А может, это не так уж важно? Важнее, какая ты. Никто из них, даже самый добрый или блаженный, не протянул бы руку помощи метаморфу. И погиб бы там, в гробнице, потому что у тебя просто не было шансов выжить. Я не знаю, Катрин, в чём дело. И вряд ли кто-то знает. Но что-то ты такое сделала, что не смог и никогда бы не сделал никто из нас
— Юный философ, — вздохнула я. — Подсади меня лучше и поехали вниз. Я хочу убедиться, что с Эдвардом всё в порядке.
***
Мы ехали наперерез возвращающемуся в столицу войску. Изрядно потрёпанному — человеческому. Проклятые рассредоточились за стенами, а часть из них гнала союзные войска до границы.
Эд, усталый, непривычно смотрящийся в доспехах, скакал впереди. Его взгляд не отпускал нас с Аленом — у меня до сих пор светилась рука, а волна золота так пока и не угасла.
— Ален, — прошипела я сквозь зубы, когда мы спешились перед остановившейся по примеру принца конницей. — Как я выгляжу?
— Ужасно, Катрин, — отозвался метаморф, — но кому какая разница?
Я сглотнула и по примеру мальчишки опустилась перед спешившимся Эдвардом на колено. Подняла голову, поймала его взгляд… Больше всего мне сейчас хотелось его поцеловать, а не терпеть эти непонятные ритуалы. Но он подал мне руку, помогая встать, и поцеловал пальцы, ошарашенно изучая “татуировку”.
Позади войско скандировало что-то вроде “сальвадо” только на фрэснийском.
То же кричали и высыпавшие на улицы горожане, когда войско ехало ко дворцу. Я скакала на лошади позади Алена, чуть сбоку от коня принца и смотрела, как Эд, улыбаясь, машет рукой в латной перчатке.
Улыбка была натянутой. Эдвард то и дело кидал взволнованные взгляды на меня.
— Не переживай, — шепнул Ален, когда я поинтересовалась, а правильно ли мы всё сделали. — Он просто боится, что ты теперь уедешь. Раз теперь у него нет больше сил держать тебя взаперти.
Я поймала взгляд Эдварда и глубоко вдохнула.
Глава 11
— Ну вот и всё, — отставляя в сторону недопитый кубок с горячим молоком, сказал Ален.
Оторвавшись от изучения ссадин на ногах, я удивлённо уставилась на него.
— Что значит “всё”?
Мальчик глянул на меня и кивнул в сторону окна. Там, во внутреннем дворе, да и по всей столице сейчас творилось чёрт знает что. Народ бурно праздновал, народ пил — из королевских погребов выкатили пузатые бочки — народ славил своего короля и спасителя-принца, звенел в колокола и пел похабные песенки про альбионцев.
— Ты хотела стать нужной, — задумчиво произнёс мальчик. — Хотела доказать, что стоишь своего принца. Доказала. Что теперь?
Я машинально покосилась на изукрашенную татуировкой руку, спрятанную сейчас под плащ. Листики-цветочки-значки были великолепны, но непривычно смотрелись на моей собственной руке.
— Неправда. Я хотела, чтобы мы могли быть вместе…
И почему я обсуждаю это с десятилетним мальчишкой?
Ален глянул на меня и усмехнулся. Совсем не как десятилетний мальчишка.
— И как? Всё ещё хочешь?
Я нахмурилась. Глупый вопрос. Конечно…
Конечно?
— Я хочу знать, что с ним всё в порядке.
— Ну, это я могу тебе устроить, — улыбнулся Ален, откидывая лезущую в глаза чёлку. — Присмотрю за ним. Буду тебя навещать и рассказывать, как именно с ним всё в порядке.
— А ты сам… — начала я, и тут до меня дошло. — Навещать? Куда?
— Ты собираешься здесь остаться? — в свою очередь удивился метаморф. И, дождавшись кивка, усмехнулся. — Катрин. Серьёзно. Здесь? В этом вот… мире? Только представь! Остаться. Навсегда.
Я представила. И передёрнулась.
— Подумай, Кать, — соскочив с подоконника, посоветовал юный колдун. — Я сделаю всё, что ты захочешь. Но тебе придётся выбрать — остаёшься ты тут со своим принцем или возвращаешься и никогда его больше не увидишь.
— Зачем ты так? — шепнула я, кусая губу. Зачем отравлять победу и радость, когда…
— Потому что ты захочешь, чтобы он тебя вспомнил и сделаешь ещё больнее, если не сможешь с ним остаться, — отозвался мальчик, — мне плевать на принца Эдварда. Но тебе потом будет плохо.
Я мотнула головой.
— А что ты? Что будешь делать ты?
— А я, Катрин, — с улыбкой повернулся ко мне Ален, — выполню любое твой желание. Как уже говорил. Но я бы предпочёл, чтобы ты вернулась. Я мог бы стать твоим котом… Тот мир мне больше по душе.
— Котом? — пробормотала я. — Ален, тебе же всего десять, тебе ещё столько всего предстоит узна…
— Ты снова воспринимаешь меня как ребёнка, — покачал головой мальчик. — Я уже давно не ребёнок, Катрин. Давным-давно. Вспомни, как я забрал твою душу и не обманывайся больше.
Дверь распахнулась, и Ален, послав замершему на пороге Эдварду шутовской поклон, протиснулся мимо него в коридор, сообщив оттуда:
— Чем стоять столбом, я бы послал за лекарем. Есть у вас тут свободный? Катрин вся в крови.
Эд вздрогнул, оторвал взгляд от меня быстро отдал приказ пробегавшему мимо слуги. Потом, словно не веря, что я всё ещё здесь, зашёл, аккуратно закрыв за собой дверь.
Я криво улыбнулась, и тут же поморщилась — из лопнувшей нижней губы потекла кровь.
— Извини, я не знала, где тебя найти. И подумала, что в свои комнаты ты точно заглянешь и вряд ли ты помнишь, какие принадлежали мне, да и я тоже не помн…
— Кто.
Я подавилась словами.
— Кто, — повторил принц, подходя ближе и медленно протягивая руку к моему лицу. — Кто это сделал?
Я слизнула кровь и подавила порыв отвернуться. Выгляжу я сейчас, пожалуй, действительно… да.
— Эрик. Альбионский принц.
Глаза Эдварда сверкнули, и я поспешила добавить:
— Но Ален его уже убил.
Эд сжал кулаки и оглянулся на дверь. Я лихорадочно соображала, что говорить дальше, когда в комнату вдруг проскользнул мальчишка-паж с подносом, встретился взглядом с принцем, впечатлился. Эд забрал у него вздрагивающий поднос и прошипел что-то приказное. Мальчишку как ветром сдуло.
— Свободных лекарей сейчас, к сожалению, нет, — преувеличенно спокойным тоном сказал принц, ставя поднос на столик рядом с моим креслом. — Поэтому придётся тебе терпеть мою помощь.
Я глянула на него исподлобья и снова облизала губы.
— Значит, потерплю.
***
— А доспехи на тебе… м-м-м… странно сидят, — не в силах больше выносить его пустой взгляд, пробормотала я.
Эдвард макнул новый платяной тампон (местный бинт) в воняющий травами раствор и снова склонился над моей левой щекой.
— Странно?
— В смысле… ну… непривычно… ай!
— Не дёргайся, — отозвался Эд, аккуратно промокая ранку.
Я покосилась на его собственную перебинтованную левую руку и стиснула зубы.
Но его взгляд рвал меня на части хлеще щиплющих примочек.
— А у него лучше, чем у тебя получилось, — выпалила я, с трудом понимая, что говорю — лишь бы говорить. — Ты только грозился меня отправить в пыточную и избить, а он…
Рука у моего левого глаза дрогнула.
— Я никогда бы тебя не тронул, — мёртвым, как и взгляд, голосом откликнулся принц.
Я знаю.
— Правда? — вскинула брови я. — Не смог бы? Ну, сейчас-то тебе, наверное, приятно — кое-кто смог.
Эдвард преувеличенно спокойно поменял примочку.
Что с тобой? Почему ты на меня так смотришь? Почему ты не радуешься, как остальные фрэснийцы — всё же закончилось. Неужели тебе действительно так не хочется меня отпускать?
— А, или просто прятать меня в замке, одевать, как куклу, красивой видеть куда приятнее, чем… вот такой?
Эдвард прикрыл глаза, но его руки продолжили мягко, нежно снимать присохшую корочку крови с моей щеки.
Я сглотнула.
Эдвард закончил с примочками и отодвинул чашу с бинтами. Прошёл к камину, налил в кубок глинтвейн и, вернувшись, осторожно вложил его мне в руку.
— Выпей, Катрин. Иначе не сможешь заснуть. Ты к боли не привычна.
Я снова покосилась на его забинтованную руку и прикусила губу.
— И не делай так, — пальцы Эдварда замерли, не коснувшись моей губы. Принц отвернулся. — Тебе нужно время… отдохнуть. Можешь спать здесь… клянусь, я тебя не потревожу, я уйду, как только…
— Прости.
Эд обернулся. Вскинул на меня взгляд — и сейчас в нём были чувства. Тщательно скрытые, но, слава богу, он больше не был мёртвым.
— Прости, — повторила я. — Глупости наговорила, — и попыталась растянуть губы в улыбке так, чтобы не потревожить ранки. — Я знаю, вы благородны и прекрасны, принц Эдвард. И…
Я люблю тебя. Я не хочу уходить.
Я не хочу тут оставаться.
Эдвард с болью глянул