— Готово, — хрипло от усталости выдохнул эльф, обойдясь в этот раз без привычной высокопарности.
Охотник поспешно повернулся, посмотрел на бледную, неподвижно лежащую девушку, на груди которой медленно менял цвет с алого на бледно-розовый знак подчинения, и недоверчиво хмыкнул:
— Не хочу тебя огорчать, но, по-моему, у нас ничего не вышло. Она как лежала трупом, так и лежит.
Нолдор порылся в котомке, вытащил на свет белый тёмный пузырёк и, с трудом открыв его, решительно поднёс к носу Риолы:
— Смотри, мой недоверчивый друг, и не говори, что ты этого не видел.
Едва пузырёк коснулся носа драконессы, как та звонко чихнула и распахнула слезящиеся глаза, слабой рукой пытаясь заслонить лицо:
— Фу, что за вонь, уберите от меня эту гадость!
Арион почувствовал, что у него со спины словно громадный скальный дракон свалился, плечи расправились, на губах заиграла совершенно дурацкая улыбка, даже разрезанная ладонь ныть перестала:
— Не думал, что когда-нибудь скажу это, но я рад тебя видеть. Добро пожаловать обратно в мир живых, малышка.
— Спасибо, — Риола растерянно огляделась, дрожащей рукой потёрла лоб, пытаясь понять, как её занесло в самое сердце эльфийских владений, если последнее, что она помнит, была уютная кухня в ставшем родном доме. — Что произошло?
Охотник помрачнел, стоящий рядом с ним очаровательный, впрочем, как и все представители этого народа, эльф виновато отвёл глаза.
— И где Пирия? Я помню, как мы сидели с ней на кухне…
— Призрак вырвался и отомстил, — Арион никогда не любил ходить вокруг да около, считая все эти приготовления к страшной новости ничем иным, как изощрённой пыткой, способной довести до самого настоящего безумия. Нет уж, гниющую плоть лучше резать всю и сразу, а не мелкими кусочками, продлевая мучение. В самом худшем случае драконесса либо грохнется в обморок, либо скатится в истерику, а это ерунда по сравнению с тем, что с ней было.
— Призрак вырвался?! — охнула Риола, вздрагивая и испуганно топорща чешуйки. — Значит… мы от него бежали?
«А девочка неплохо соображает, — с уважением отметил Охотник, — надо же…»
— Милая аррентея, позвольте мне завладеть крупицей Вашего бесценного внимания и назвать своё имя, — Нолдор, как и любой чистокровный эльф, не терпел, когда внимание присутствующих было отвлечено от его великолепной во всех отношениях особы. — Меня зовут Нолдор, я давний друг Вашего аула.
— Моего кого? — драконесса смущённо улыбнулась, делая попытку сесть. — Простите, я не понимаю.
— Повелителя, — Охотник посадил девушку, для надёжности прижав её к себе, чтобы больше не заваливалась. — Или хозяина, у этого слова много обозначений.
— Хозяина, значит, — выразительно повторила Риола.
Если бы взглядом можно было испепелить, не месте Ариона уже давно осталась бы всего лишь жалкая кучка пепла, но, увы, драконесса сейчас пребывала не в самой лучшей форме, а потому огненный взор был ей неподвластен. Да и Охотники с малых лет учатся защищаться от пламени своих заклятых врагов — драконов.
— Как правильно заметил мой суровый друг, у слова аул есть много значений, — поспешил вмешаться Нолдор, — у нас его чаще используют для обозначения, — эльф замялся, переводя взгляд с драконессы на друга и обратно.
— Для обозначения? — повторила Риола, а Арион нахмурился, пытаясь за хвостик ухватить догадку, но та золотой рыбкой ускользала из рук и уходила на самое дно, лукаво поблескивая из темноты глазками.
Аулом эльфы называли суженого, предназначенного самой судьбой, а его избранницу нарекали аррентеей, но интуиция подсказывала Нолдору, что друг и его избранная не готовы пока к такого рода откровениям. Приходилось выкручиваться.
Эльф элегантно взмахнул рукой, непринуждённо продолжая беседу, словно и не было досадной паузы:
— Для обозначения того, кто спас, а потому… имеет определённые права и обязанности по отношению к спасённой.
— Короче, хозяина, — Арион подхватил пискнувшую от неожиданности драконессу на руки. — Хорош трепаться не по делу, Нол, бери Пирию и пошли. У нас много дел, а времени мало. Кстати, мои родители дома?
— Твой батюшка на северных границах, разведчики сообщили, что видели там разбойников, а матушка дома. И наш совет Ста тоже на месте.
— Ну вот и отлично, — Охотник улыбнулся и тут же снова посуровел, — идём.
В глубине души Арион, как в детстве, надеялся, что стоит лишь поведать матушке о своих несчастьях, как они тут же исчезнут, развеются утренним туманом под лучами всепобеждающего солнца или, точнее, всесокрушительного пламени дракона. В крайнем случае, если произойдёт что-то из ряда вон и маменька окажется бессильна, на помощь ей придёт совет Ста, куда входят самые сильные и опытные эльфийские маги. А с такой помощью и поддержкой счастливый исход любого дела неизбежен, как смена времён года. Только этой вот наивной детской вере во всемогущество матушки и друзей семьи суждено было, как и иным светлым чаяниям и надеждам, подёрнуться тонкой паутиной разочарования, покрыться грубыми трещинами от столкновения с суровой и подчас беспощадной реальностью. Увы, матушкино драконье пламя оказалось бессильно снять чары с Пирии, оранжево-алый огонь жизни обволакивал каменную статую, зажигал искры в глазах, приглаживал встопорщенные чешуйки, но ничего более сделать не мог.
— Ничего, мой могучий друг, не отчаивайся, — Нолдор топтался рядом с Охотником и даже осторожно погладил его по плечу, — уверен, совет Ста сумеет снять заклятие с Пирии.
— Совет Ста, — мечтательно повторила Риола, которая тоже хотела бы поддержать Ариона, но понятия не имела, как это сделать. Да и вообще ей с детства внушали, что Охотники суровы и беспощадны, жалость к себе воспринимают за оскорбление и могут запросто жалельщику шею свернуть, чтобы не лез, куда не просят.
— Обними его, — раздался за спиной драконессы шёпот, — или хотя бы за руку возьми.
Риола оглянулась и увидела уже знакомую по видениям из зеркала хрупкую брюнетку. Толстые косы, тщательно разделённые пробором, перевитые алыми лентами и уложенные короной на голове, а также сине-серый блестящий узор, браслетом обвивающий левую руку, говорили о том, что эта ала любит и любима, а ещё познала счастье материнства.
— Я — Рутения, — женщина с мягкой улыбкой протянула Риоле руку, — и даже в столь скорбный час я рада видеть тебя в нашем доме, аррентея.
— Я — Риола, — девушка смущённо коснулась узкой чуть шершавой ладони, — и я…
Драконесса запнулась, смешалась, к встрече с матерью Охотника она была абсолютно не готова, да и вообще ещё утром даже не предполагала, что это знакомство когда-нибудь состоится!
— Вы тогда пока общайтесь, а мы с Нолом отправимся в совет, — Арион сумрачно кивнул матери, быстро осмотрел Риолу, убедился, что выглядит она хоть и усталой, но вполне себе живой, и криво усмехнулся. — Пожелайте нам удачи.
— Пусть луна посеребрит ваш путь волшебной пылью, — откликнулась Рутения и осенила сына благословляющим жестом.
Увы, магия материнского благословения в этот раз желанных результатов не дала. Совет Ста милостиво принял Охотника, внимательно, не перебив ни единым словом, выслушал, по кивку возглавлявшего совет пепельноволосого старейшины трое опытных магов тщательно обследовали статую и безмолвно, словно тени, вернулись в высокие резные кресла, сидеть на которых не побрезговал бы и самый капризный из гномьих королей, признанных ценителей прекрасного.
Арион едва ли не до крови прикусил губу и сжал кулаки, подавляя страстное желание броситься к старейшине с расспросами. Не ответит ведь, даже ухом в его сторону не поведёт, а за нарушение церемониала дюжие стражники выставят из зала и больше никогда не пустят. До чего же злопамятные эти остроухие, хуже каменных големов!
Старейшина совета медленно поднялся из кресла, побуравил Охотника тёмно-зелёными, словно бесценные изумруды, глазами и вопросил:
— Сын Охотника и драконессы, наш названный соотечественник, многажды достойными делами доказавший свою преданность эльфам, готов ли ты выслушать наше решение? Готов ли принять наши слова разумом, даже если им воспротивится твоё сердце?
«Плохо дело, — понял Арион, — иначе они бы так передо мной расшаркиваться не стали бы, сразу сказали, что и как нужно сделать».
От волнения слова застряли в горле, царапая его мелкими колючими иголками. Конечно, Пирия была та ещё заноза, частенько сующая нос в дела, её никаким боком не касающиеся, и неоднократно получающая за это нахлобучку от брата, но без неё словно бы туманная дымка падала на всё вокруг, приглушая цвета, звуки и даже запахи.
— Готов ли ты выслушать наш ответ? — повторил эльф, так и не дождавшись ответа.
— Готов, — хрипло выдохнул Арион, понимая, что короткого кивка будет мало, эльфам непременно нужно, выражаясь языком техников, «голосовое подтверждение запроса».
Старейшина совета тряхнул густой гривой волос, тщательно собранных на затылке в извивающуюся змеёй косу и повелительно махнул рукой одному из обследовавших статую магов. Тот плавно поднялся, словно был не живым существом, а порождением тумана, скользнул к статуе, встав точно между ней и Охотником.
«Давай же, не тяни, — мысленно торопил его Арион, — сбрасывай старую шкуру целиком, не щипли по одной чешуйке».
— Мы самым тщательным образом изучили наложенное на грациозную ветрокрылую Пирию проклятие, — голос мага был под стать его повадкам, негромкий, чуть слышно журчащий, словно пробивающийся из-под земли родник. — И пришли к выводу, что…
Эльф замолчал, заставив Охотника в отчаянии едва ли не заскрежетать зубами. Что за пытку выдумали эти остроухие, неужели они не понимают, что молчание в данном случае смерти подобно?! Старейшина говорить не спешил, Арион махнул рукой на правила приличия и прорычал, опасно сверкнув пожелтевшими от с трудом сдерживаемой ярости глазами:
— Так к какому выводу вы пришли?!
— Да, что с Пирией? — поддержал друга Нолдор, которому было отнюдь не всё равно, что происходит с дорогой его сердцу чешуйчатой своевольной красавицей, не павшей к ногам обаятельного эльфа даже после применения лёгкого любовного приворота.