Простое и в общем-то безобидное слово в устах Ариона прозвучало страшным оскорблением, а сопровождавший его взгляд и вовсе мог без проблем уничтожить целую деревню дворов так на тридцать. Охотница вздрогнула, повела плечами, словно застоявшаяся под седлом лошадь, и уже более деловым тоном выдвинула свои условия:
— Проведёшь со мной ночь, и я расскажу…
— Элле-та ва-ппи, — просвиристел, точно птица Арион.
Бригитта побагровела, словно её кипятком ошпарили, даже на груди кожа пошла неровными красными пятнами.
— Да как ты смеешь?! — задыхаясь выкрикнула Охотница и бросилась бежать, не разбирая дороги.
Тонко звякнула сметённая со стола небольшая вазочка, взвизгнула собака, которой бегущая с размаху наступила на лапу, гулко бухнула дверь, словно ставя точку в этой странной сцене.
— Что-то я нагулялся, — Арион повернулся к Риоле и мягко взял её за руку. — Пошли к себе? Учитывая, что мы обошли почти весь особняк, а едой даже не пахнет, кормить нас будут ещё не скоро.
— А что ты ей сказал? — драконесса пытливо заглянула в глаза Охотнику. — И на каком языке? Это не эльфийский.
Арион помрачнел, некстати вспомнив, как одна симпатичная драконесса уже пыталась, и вполне успешно, вскружить ему голову, чтобы выведать тайны Охотников. Риола уловила разлившийся в воздухе терпкий, точно имбирь, запах застарелой обиды, приправленный ледяной ноткой недоверия, вздохнула и… промолчала, лишь потёрлась щекой о плечо мужчины, которого в мыслях нет-нет, да и называла мужем.
— Обиделась? — Арион пытливо заглянул в лицо Риолы.
Драконесса помолчала, честно прислушиваясь к своим ощущениям и немного досадуя на то, что звериная суть заблокирована. Наконец, более-менее определившись, девушка покачала головой, машинально поглаживая Охотника по руке, к которой прижималась:
— Нет, не обиделась. Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты больше доверял, но… — Риола вздохнула, — видимо, время ещё не пришло.
— А ты изменилась, той драконессы, что вломилась ко мне в комнату и пыталась выставить из дома, почти не осталось.
— Разочарован? — неожиданно, даже для самой себя, мягко спросила Риола.
— Очарован, — Арион мягкими мазками опытного художника очертил контур губ девушки, скользнул на подбородок, а потом шею, погладив яростно запульсировавшую жилку. — Ты стала настоящей пелль-ли.
— Кем?
Пакости в столь романтичный момент драконесса не ждала, за время, проведённое рядом с Арионом, научившись не ждать от него подлого удара в спину и позабыв львиную долю страшилок об Охотниках, которые в превеликом множестве рассказывали взрослые драконы. Теперь девушка была уверена, что большинство жутких историй не имели под собой никаких реальных событий, а придумывались для того, чтобы оградить молодняк от необдуманных полётов.
— Пелль-ли на языке Охотников означает «желанная», — пальцы Ариона пробежали по кромке декольте, приминая кружева, и заставляя сердце биться сильнее, — так обращаются к той, с кем хотят разделить жизнь.
— А разве у Охотников и драконов не один язык?
Концентрироваться на разговоре стало труднее, дыхание участилось, в голосе прорезалась чувственная хрипотца. Рука Охотника даже сквозь шёлк платья обожгла грудь и заскользила ниже, вызвав приглушённый стон протеста с губ драконессы.
— Один в делах мира, но разный в любви и войне, — прошептал Арион, щекоча своим дыханием ставшую удивительно чувствительной кожу Риолы.
Драконесса хотела спросить, что Охотник сказал пышногрудой красотке, отчего та унеслась прочь, словно ошпаренная кошка, но не стала возвращать даже тень соперницы.
— Идём в комнату, — хрипло выдохнул Арион и подхватил взвизгнувшую от неожиданности девушку на руки.
К искреннему сожалению обоих, желанное уединение оказалось невозможным: не успели Арион и Риола подойти к двери, как их окликнул светловолосый мальчишка-слуга, на круглом личике которого даже самый добрый наблюдатель не смог бы заметить и крупицы разума. Ал Олзерскан не на шутку взялся за исполнение роли радушного хозяина и желал видеть дорогого гостя вместе с его обворожительной супругой на обеде. Под предлогом, что им нужно переодеться, Арион увёл Риолу в комнату и на всякий случай помимо тех чар, что хранились в эльфийском браслете, опустил на девушку защитный кокон, способный отразить целую дюжину тёмных заклинаний.
— А Истребитель драконов ничего не почувствует? — Риола с помощью шпилек, по размерам больше похожих на небольшие кинжалы, быстро закалывала волосы. — У вас с ним схожая магия.
— Я эльфийскую использовал, — Арион застегнул на шее драконессы отливающее белизной серебристое ожерелье. — Ещё вот это возьми, оно потемнее, если тебе будет угрожать опасность.
— А у тебя самого защитные артефакты есть? — девушка повернулась, оказавшись в тёплом и успокаивающем кольце рук. — На тебя тоже могут напасть.
— Моя защита всегда со мной, — Охотник легко коснулся губами кончика носа драконессы. — Не переживай, я больше не позволю застигнуть себя врасплох.
— Не хочу снова смотреть, как ты умираешь, — прошептала Риола, целуя Ариона в уголок губ.
Если бы не робкий оклик слуги, маявшегося под дверью, беседа стала бы ещё более интимной, а так пришлось подавить раздражённый вздох, цеплять на лица маску великосветской невозмутимости, которой позавидовали бы и мраморные статуи, и выплывать из комнаты.
Глава 10
Спросите кого угодно, от убелённого сединами старца до едва начавшего лепетать карапуза, и вам единодушно скажут, что нет ничего скучнее торжественного обеда с непременным и строжайшим соблюдением протокола. Во время такого мероприятия, которое язык не поворачивается назвать трапезой или приёмом пищи, категорически запрещены разговоры, максимум, что вы можете себе позволить, это едва слышно попросить передать вам соль, причём ваша просьба должна быть направлено только соседу справа. Смотреть полагается исключительно в тарелку, еду вкушать должно без спешки, тщательно пережёвывая каждый кусочек, и горе вам, грешникам, если вы дерзнёте съесть больше или же меньше того, кто организует званый обед. Вас непременно назовут неучем, варваром, не способным достойно вести себя в приличном обществе, отбросом, на которые не распространяются законы. А потерять права свободного человека весьма опасно, особенно в поместье Истребителя драконов, которому удивительно подходит прозвище самодур, произносимое редко, шёпотом и с опасливой оглядкой по сторонам.
Воспитанный среди чопорных эльфов, до фанатизма тщательно следящих за соблюдением любого годами утверждённого ритуала, Арион на званом обеде чувствовал себя вполне привольно. Если бы не пристальное внимание хозяина, ловящего каждый взмах ресниц, всё было бы просто замечательно, а так приходилось постоянно быть настороже, да ещё и Риолу деликатно поправлять, когда она путалась в столовых приборах. Доброе ещё, что драконесса старательно прикидывалась тенью, умница, девочка, быстро учится и выводы правильные делает. Отвлёкшись на Риолу, Охотник прослушал обращённый к нему вопрос, уловив лишь, что ал Олзерскан что-то спрашивал.
— Прошу прощения? — Арион непринуждённо приподнял бокал, благодаря всех богов разом за то, что за вином можно держаться свободнее. Правда, если вы взяли в руки бокал, то тем самым показали, что закончили обед, и слуги проворно утащат у вас тарелку, но это уже мелочи. Тем более что после вина непременно будет горячий напиток с десертом, а потом опять вино, но уже более крепкое и только для мужчин.
Довольно привлекательные черты Истребителя драконов исказила хищная усмешка, моментально превратившая лицо в оскал готового напасть зверя:
— Я спросил, давно ли вы женаты, раз со своей супруги глаз не сводите. А может, помня её прошлое, просто не доверяете, думаете, стоит лишь отвернуться, и ваше чело украсят развесистые рога?
Довольный грубой шуткой, ал Олзерскан расхохотался, гости за столом подобострастно подхватили смех, но стоило лишь хозяину обвести всех покрасневшим взором из-под набрякших век, как все моментально затихли и уткнулись в тарелки. Одна лишь Охотница, удостоенная чести сидеть по левую руку от хозяина, окинула Риолу пренебрежительным взглядом и процедила:
— На такую тощую даже умирающая с голоду собака не бросится.
Драконесса помимо воли вспыхнула, сжала губы, удерживаясь от резкости, а вот Арион молчать не стал, принял брошенный вызов. Неспешно отпив кислого, вяжущего рот вина, Охотник лениво посмотрел на Бригитту, дёрнул уголком губ и лениво ответил:
— Тонкокостность моей жены гораздо дороже сердцу и милее плоти, чем раздутость иных девиц, обещающих со временем заплыть жиром, точно скальный медведь к зиме.
Охотница вспыхнула так, что об её щёки можно было свечу запалить, судорожно стала открывать и закрывать рот как вытащенная из воды рыба, разом растеряв всю свою привлекательность. Ал Олзерскан громогласно расхохотался, одобрительно хлопая ладонью по столу, за ним следом грянули другие мужчины и даже по губам присутствующих за столом трёх дам скользнули чуть приметные усмешки. Бригитта пошла малиновыми пятнами, стиснула кулаки и рванулась вперёд, но Истребитель драконов ухватил её за одежду, дёрнув к себе, словно рвущуюся с цепи собачонку:
— Села, я сказал! Иначе отведаешь плетей на конюшне.
Пылая от ненависти, бросая убийственные взгляды на Ариона, Охотница неохотно опустилась за стол. Ал Олзерскан щелчком пальцев приказал слугам наполнить кубок и толкнул его кипящей, словно кастрюля на сильном огне, девице:
— Пей.
Бригитта схватила кубок и сделала большой глоток. В тот же миг из горла Охотницы раздался придушенный писк, из глаз брызнули слёзы, а вены на висках потемнели и бешено запульсировали. Красотка отшвырнула бокал и принялась яростно махать руками, пытаясь остудить огнём горящий рот. По обеденному залу опять пронёсся оглушительный смех, даже дамы позволили себе коротко хохотнуть, с нескрываемым наслаждением глядя на мучения Охотницы, от тяжёлой руки и острого языка которой немало терпели.