ает в дверца шкафа щекой, но не сильно.
— Ты сводишь меня с ума, — опаляет щеку свои сбитым дыханием Матвей и кое-как справляется с моей юбкой, которая нам мешает.
— Да что ты, — не успеваю съехидничать, как яркая вспышка перед глазами заставляет меня забыть обо всем. Россыпь мурашек овладевает мои телом, ровным счетом так же, как и мужские руки. Мы сливается в одно целое и даже не соображаем, что делаем. До такой степени нежность перывашет в прикосновениях, что отключается сознание.
Однако, я слышу какой-то шорох и заставляю Матвея остановиться:
— Ты слышал? — шепчу ему ощущая напряженный эпицентр внутри своей груди.
— Нет, — шепчет он и делает резкое движение, отчгео я ойкаю. Но не от плохих эмоций, а от рассыпающихся мурашек по всему телу.
— Я точно слышала какой-то шорох…— язык заплетается от эмоций, которые берут верх надо мной.
Но Матвей не обращает на это внимание и делает все для того, чтобы и я не обращала на это внимание.
Еще какое-то мгновение, и Матвей тяжело дышит, отстранившись от меня. Я ощущаю что-то склизкое на своей ноге, но сразу же понимаю, что это такое.
— Думаешь, я закончил? — говорит он и разворачивает меня к себе. Я хихикаю от того, что мы как убежавшие из дома подростки, которые запрещают видеться, теперь же, нарушаем все правила, чтобы быть вместе.
— И что же ты на этот раз хочешь мне предложить? — кусаю его за буду, дав понять, что я поддержу его решение, потому что знаю, что он хочет мне предложить. Я это чувствую всем телом и напряжением, которое нужно снять!
— Пойдем, — говорит он и тянет меня на себя. Холодный воздух от кондиционера одувает меня и мне становится кое как лучше. Мы заходит в душевую кабину и сразу же, Матвей просит меня снять все то, что может намокнуть.
— Ты уверен? Нам же могут услышать…. — ворчу я не решаясь на его просьбу.
— Я уверен, — говорит он и вновь касается напряженного центра моего вожделения. — Сегодня я покажу тебе, как надо расслабляться…
***
День соревнований, кажется отнимает больше сил, чем учёба с утра до самого вечера. Матвей ещё даже не зна., выиграют ли они отборочный тур, или же, проиграют, уже закатил невероятную вечеринку ДО матча. И что-то мне подсказывало, что это все не с проста.
Вчера, я специально не стала догонять Лилю, по количеству принятой на душу горючего, зная, что утро будет плохо. Поэтому, сейчас, пока подруга видит тридевятое царство во снах, я уже решаюсь выйти на пробежку. Прохладный воздух бодрит и я моментально просыпаюсь, не сделав даже один круг в парке. В наушниках играет мой плейлист, который как мне кажется, я не обновлял с момента, как пришла в университет. Мне просто некогда пожелать и послушать что-то новенькое, что предлагает стриминговый сервис. Однако, я не жалуюсь.
В понедельник у меня день рождения и Лиля всяческими способами пытается меня подбодрить, подготовить все для празднества, однако , я даже не знаю, кого мне на него позвать. Подруга настаивает на вечеринке, которая будет проходить в снятом ей доме, а я всячески пытаюсь отказаться, потому что… отмечать свои дни рождения я не люблю. Более того, Лиля так и норовит пригласить всех, кто по её мнению, друзей с ней. А я, в свою очередь, не хочу никого видеть. Да и к тому же, в понедельник мы все учимся. И вряд ли никто не заметит, как половина университета скопиться на празднестве в одном из домов, который сейчас сдаётся.
Выныривая из своих же мыслей, я трусцой добегаю до дому и приняв охладительный душ, принимаю решение разбудить подругу.
— Эй, — аккуратно дернув за плечо, я пытаюсь раскачать Лилю, — вставай соня.
— Исчшо пять…минуточку…— бубнит та и буквально моментально, вновь, проваливается в глубокий сон. Сопение на грани храпа заполняет всю комнату.
Я тихо вздыхаю и смотрю на часы, что показывают восемь утра. Нас предупредили, что сбор команд начнется в одиннадцать часов. В двенадцать тридцать начнётся отборочный тур, в котором будет играть Мэт и другая команда. Впрочем, от нас требуется хорошо выступить.
Кидаю взгляд на Лилю, которая выглядит, мягко говоря, не первой свежести, даже когда сейчас дрыхнет, я задаюсь вопросом: а сможет ли она выполнять те трюки, которые мы оттачивали последнюю неделю? Или же… ей стоит сейчас, в срочном порядке, искать замену?
Закусываю губу изнутри, не зная, как поступить. Мысли совершенно не вяжется в одну нить повествования, и устав внутри себя геройствовать, я решаюсь все же разбудить подругу и уточнить у неё про самочувствие.
Кое как, практически едва ли не одержав поражение в нашем сражении с подругой, я окончательно побеждаю:
— Ну что тебе, а?!
— Ты идёшь на соревнования?
Лиля пытается понять, где она находится и что сейчас за день недели. Она сидит на кровати, едва ли не засыпая вновь, поддерживая голову рукой.
— Да, иду… — говорит та, но я чувствую нотку неуверенности в ее словах. — Еще пять минут…
И тут подругу вырывает на пол, рядом со мной.
Я словно чувствовала, что Лиле не хорошо. Будто бы знала, чем это закончится, поэтому не стала веселиться на полную катушку. И если уж парни привыкли к такой нагрузки, то, считаю, что девушкам и подавно не стоит этим злоупотреблять.
— Прости… — вырывает из моих мыслей голос подруги.
— Все хорошо, — отвечаю ей и поддаю стакан воды. — Все хорошо.
Лиля разом опустошает его, пока я ищу тряпку для пола. Собрав все это безобразие, я ещё раз наливаю воды подруге и ставлю рядом таз.
— Может врача вызвать? — спрашиваю у нее, смотря на её бледный вид. Подруга едва ли вертит головой, отмахиваясь.
— Сейчас полежу… — с тяжестью в голосе говорит та, — и мне полегчает.
— Это отравление, — заверяю ей, — и оно может быть опасным!
— Знаю-знаю-зна… — говорит та и вновь её выворачивает наизнанку.
Я закусываю губу изнутри, думая, что делать дальше.
— Оставайся и отдыхай, — говорю ей, убирая тазик от неё подальше и всучивая очередной стакан с водой ей в руку. — Если что, зови консьержа.
— Я пойду с тобой, — с доблесть заявляет Лиля, но, её сил едва ли хватает на очередной позыв, который я успеваю подловить в тазик.
— Да уж… Пойдёшь ты со мной, как же, — бубню себе под нос, но ни слова не роняя вслух.
— А что с Лилей? — спрашивает Катя, которую я поставила заменой.
— Плохо себя чувствует, — говорю ей натягивать чулки до колена.
— Ох..
Вздох сорвавшийся с уст Кати очень сильно напоминает победоносную ноту славы, которой она так ждала. Но, ничего не ответив, будто бы это ничего не значит, я обуваюсь и затягивают плотно шнурки кед.
— А что там за вечеринка была? — спрашивает Аксинья, которую я не переношу. Я стараюсь меньше думать о этой новенькой, которую впихнул нам тренер. Лиля сказала, что её перевели из регионального института, так как её папочке, вышепоставленной шишке, предложили должность лучше и больше.
Аксинья красивая, стройная и имеет весь спектр набранных услуг косметолога, включая накаченные губы-рыбехи, не настоящие ресницы и татуажные брови. Одевается броско, всячески пытаясь показать, какая у неё, отработанная долгими тренировками в зале, фигура. Не знаю, почему, но как только её дал нам тренер, сказав что она перешла к нам с другого факультета, я едва ли не скрипя зубами приняла её в команду. И единственное, что спасало мои нервы, так это то, что Аксинья училась в другой группе и ни коем разом не пересекалась с моей.
— Обычная вечеринка, — отвечаю, и не хочу встречаться с ней взглядом. Я вообще не хочу, чтобы она была в моей команде, но, слово тренера сильней, чем какое-то желание капитана черлидинга. — Ничего такого, — добавляю ей, стараясь как можно мягче сделать голос.
— На обычные вечеринки приглашают и других, — лопнув жвачкой, говорит та, будто бы выдает мне претензию, что я её не позвала.
Ну нахалка же!
Полная!
— Хозяин вечеринки пригласил тех, кого посчитал нужным.
— Но я тоже в твоей команде! Почему меня не пригласили?
Смотрю на Аксинью, замечая, что она надула губы и мне кажется, что вот-вот они лопнуть. От чрезмерного количества блока, мне чудится, что между её губами расположилась огромная мармеладина, которую чуть что кусани и она лопнет. Вот так же и с её губами.
— Ты не думала, что капризничать в таком возрасте уже стыдно?
Аксинья переминается во взгляде. Ее зелено-голубые глаза сужаются, словно, она щурится от пыльного ветра.
— А ты мне не мать, чтобы указывать, — фырчит та и вновь лопает жвачвачку.
Я хотело было что-то ответить и впервые в жизни мне так была необходима Лиля, с её более подвешенном языком, но промочала. Мне кажется, что если я сейчас вставлю хоть слово, то, наша перебранка, в лучшем случае, закончится дракой. Да такой, что волосы будут летать по раздевалке. Подвести ребят я не могу, нам нужно зажечь зал перед соревнованием, поэтому, я тупо сглатываю обиду и злость.
Смотрю на время, определяя про себя, что нужно скоро выдвигаться.
— Так девочки, немного повысив голос, чтобы его хоть как-то различали в потоке гула обсуждения главы сплетен, — выдвигаться через пять минут!
Кто-то говорит да. Кто-то просто кивает, кто-то фырчит, потому что им не дали договорить или послушать сплетни, но, мне все равно. Я никогда не думала, что быть капитаном женской команды настолько сложно. Отгоняю ужасные мысли из своей головы, и, через пять минут мы ровным строем уже идём на выход.
С каждым днем погода за окном меняется, становясь все холоднее и холоднее. В Москве, в целом, всегда погода переменчивая, в особенности осенью. Что не скажешь о Питере. Поэтому, теперь, купол на стадионе закрывают, включают небольшое отопление, чтобы зрители не замерзли. И эхо становится более мощным и глубокими, так как звук ударяется о стенки купола. Я иду первой, и как только слышу звуки фанфар, то сразу же делаю шаг вперед, ступай на мягкую траву.
***
— С днем рождения!
Лиля прыгает на моей кровати, тряся огромным букетом из роз. — Счастья, здоровья, чистой светлой любви, — перечисляет та так быстро, что я едва ли спросонья успеваю что-либо осознать.