На душе у него – странное дело! – было довольно легко. То ли на него так действовал этот уютный вечер, то ли легкий ветерок, мягко гладящий его по лицу, но вероятнее всего, дело было в том огромном камне, который он оставил в гостиной дома № 7 в переулке Трокар. Он знал, что ни доктор, ни его племянник, не выдадут его тайну и, честно говоря, почувствовал несказанное облегчение от того, что смог ее с ними разделить. Все эти годы он и не предполагал, как сильно эта тайна давит на него, а сейчас… что ж, сегодняшний день снова подтвердил то, что есть в этом мире люди, которым не важно твое происхождение, которые судят тебя по тому, какой ты человек.
Доктор поинтересовался о его планах, что он намерен делать дальше. Для начала мистер Келпи собирался принять предложение профессора Гранта и отправиться с ним в экспедицию. А после, по возвращении, принять на себя обязанности главы кафедры Лепидоптерологии. Он был уверен, что после успеха выставки кафедра оживет, выйдет из затянувшейся спячки, словно Сонница Серая.
Мистер Келпи был весьма странным жителем Тремпл-Толл, и основная его странность заключалась в том, что он глядел в будущее воодушевленно. Он был рад, что все закончилось, что завтра утром, как только самка Черного Мотылька покинет Габен, все горести и опасности останутся в прошлом. А эти дни и все, что произошло с момента прибытия поезда «Дурбурд», покажутся просто страшным сном.
Доктор не разделял его восторгов и оптимизма. Он был хмур, задумчив, и, когда мистер Келпи спросил, что его беспокоит, ответил, что до сих пор не понимает некоторых связанных с этим делом вещей. К примеру, того, как мистер Пиммз смог убить профессора Гиблинга, если в это время он все еще был в экспедиции. На что Джаспер резонно заметил, что убить профессора мог мистер Блохх или кто-то из подручных мистера Пиммза, но это доктора отчего-то не убедило. Также его смущала так и не раскрытая тайна рецепта Треннье, спрятанного в подушечке Клары. Мистер Келпи даже не хотел задумываться об этом мерзком рецепте… Он не хотел возвращаться мыслями назад, не хотел снова погружаться во мрак прошедших дней. К тому же, как бы он ни уважал доктора Доу, он считал его человеком темным, холодным. Из таких людей, которых ни за что не устроит даже самый благоприятный исход, и они станут искать в нем какой-нибудь подвох. Была в душе у Натаниэля Френсиса Доу зияющая червоточина, которую он как мог пытался скрыть под ледяной неприступностью, показной бесчувственностью и строгими черными костюмами.
Улочка Фили почти закончилась, и вдали, на Бремроук, прогрохотал трамвай. Ничего, он сядет на следующий. Стало чуть холоднее, порыв ветра сорвал несколько листьев со старого клена, закружив их в изящном танце. Мистер Келпи захотел поскорее вернуться в ГНОПМ, выпить чашечку горячего чая. По дороге можно зайти в кондитерскую «Плюмм», купить пару ватрушек. А с ними и работа пойдет веселее – ему нужно было немного посидеть над книгами и картами, чтобы изучить местность, куда намеревается отправиться профессор Грант.
Жизнь человека на самом деле не так уж и плоха – даже в Габене. Но это могут оценить лишь те, кому есть с чем сравнивать.
Стоило мистеру Келпи об этом подумать, как лицо его будто осветилось, губы тронула легкая незамутненная улыбка – все налаживалось: у него было любимое дело, у него был запас лекарств, а это значило, что…
Мысль мистера Келпи оборвалась резко. Внезапно. Он даже не понял, что произошло. Ему показалось, что он услышал быстрые шаги за спиной, а затем что-то горячее разлилось по его затылку. Темнота накрыла его с головой, словно его засунули в чемодан…
…Пришел в себя мистер Келпи от приступа тошноты. Он буквально чувствовал, как горло его сотрясается в спазмах, а голова готова разорваться на тысячу кусочков. Все его тело горело. Такой боли он не испытывал уже давно – даже когда мастер Джаспер привел его к доктору, даже в застенке на Полицейской площади ему не было так больно.
Он с трудом разлепил глаза, и их тут же залил горячий пот. Он попытался протереть их рукой, но не вышло – руки его были связаны. Он сразу понял, что на нем нет одежды – холодный твердый камень упирался в поясницу и плечи, давил в подогнутые колени. Что происходит?!
Он огляделся и практически ничего не увидел – это было какое-то темное помещение, сырое и затхлое – кажется, подвал. Единственным источником света была приглушенная керосинка, висящая на крюке на дальней стене. Возле лампы кто-то стоял. Какие-то черные фигуры.
Пытаясь превозмочь головокружение, мистер Келпи всмотрелся и, вроде бы, насчитал троих, но глазам своим он сейчас не верил. А еще… что-то внутри словно подтолкнуло пробку в его горле, и эта пробка поползла вверх – ко рту, пока не вырвалась приступом рвоты. Он упер связанные руки в губы, пытаясь сдержать спазмы. И тут он почувствовал. Он понял, что происходит. Существо внутри него проснулось и начало шевелиться. В груди и животе, словно прокручивался барабан, словно проворачивались шестерни.
Бабочник почувствовал, что из ушей и носа течет что-то мокрое и склизкое. Хотелось кричать, но он не смог издать ни звука. От очередного приступа боли кровь ударила в виски с такой силой, что он лишь чудом остался в сознании – отказали руки, он их больше не чувствовал.
- Подумать только,- раздался насмешливый голос.- Все это время он был так близко…
Вроде бы мистер Келпи узнал этот голос, но он не был уверен – головокружение мешало ему рассмотреть говорившего, а заливающий глаза пот – сфокусироваться на нем. В ушах появился звон, словно несчастный помощник главы кафедры Лепидоптерологии вдруг оказался в центре часового механизма, сердце колотилось и стучало, как поршень двигателя локомотива.
- Сложнее увидеть то, что находится к нам ближе всего,- назидательно проронил кто-то в ответ.
Этот голос мистер Келпи не узнал, хотя… что-то в нем угадывалось смутно знакомое… нотки, нюансы… Но звон в ушах становился все сильнее. При этом бабочник ощутил, как внутри все начало гореть.
- Это просто удивительное зрелище.- Первый говоривший подошел к мистеру Келпи и навис над ним.- Мерзкое, но удивительное, да. Как ваше самочувствие, мистер Келпи?- Этот человек наклонился еще ниже, разглядывая несчастного бабочника, словно одну из бабочек под стеклом.- Кажется, вам дурно?
Мистер Келпи поднял тяжелую голову и различил знакомые черты: широкие скулы, высокий лоб, проницательные глаза.
- Сэр… сэр Крамароу,- выдавил он.- Помогите… помогите мне… мое лекарство…
- Боюсь, больше нет никакого лекарства, мистер Келпи,- жестоко сказал сэр Крамароу.
- Что… что происходит? Почему… вы…
- О, мистер Келпи,- с легкой укоризной проговорил сэр Крамароу.- Вы так ничего и не поняли…
Мистера Келпи снова стошнило, он завалился на бок и затрясся. Кому-то из присутствующих это зрелище, очевидно, пришлось не по вкусу.
- Сэр Крамароу,- раздался третий голос.- Я бы хотел напомнить вам о нашей договоренности. Мне здесь находиться не обязательно. Я бы предпочел получить свое и удалиться.
Сэр Крамароу отвернулся от мистера Келпи с явной неохотой, словно его отрывали от любимой игрушки.
- Конечно-конечно, сэр Уолтер.- Он достал из кармана сюртука две продолговатые склянки с мерцающей сапфировой жидкостью.- Вы все сделали так, как от вас требовалось. Сыграли как по ноткам. Вы заслужили их, сэр Уолтер.
- О, благодарю… я так благодарен.
Сэр Уолтер Фенниуорт подошел, принял дрожащими руками склянки и церемонно пожал руку сэру Крамароу, после чего повернулся к человеку в дальнем углу – там стояла закутанная во мрак тень, на которую не падал ни один отсвет от лампы.
- Вам я особенно благодарен, мистер Блохх,- сказал почетный член Клуба джентльменов-любителей науки.- Вы сдержали обещание, выполнили свои обязательства.
- Разумеется,- ответил человек в потемках.- Надеюсь, если к вам обратятся за рекомендациями, вы отзоветесь лестно о нашей совместной работе. И еще я жду от вас то, о чем мы говорили.
- Конечно, мой знакомый не знает точного адреса, он знает лишь то, что Министерство Тайных Дел находится не в Старом центре, а в Тремпл-Толл и…
- Не здесь! Не сейчас!- резко прервал его мистер Блохх.- Прошу вас, соблюдайте формальности! Действуйте согласно инструкциям: изложи́те все в письме.
- Прошу меня простить, мистер Блохх,- кивнул сэр Уолтер.- Формальности, разумеется. Что ж, я оставлю вас, господа. Кэб уже ждет. Всего хорошего.
- Счастливого излечения, сэр Уолтер,- проговорил сэр Крамароу и снова повернулся к мистеру Келпи.
Раздался звук отдаляющихся шагов, стук трости по камням, джентльмен поднялся по лесенке, скрипнула на старых петлях дверь. В подвале остались лишь сэр Крамароу, мистер Блохх и бьющийся в агонии мистер Келпи.
- Но вы же… вы же… это невозможно!- выплевывал слова вместе с черной пеной изо рта бабочник.- Вы не можете… вы – хороший человек, сэр Крамароу…
Сэр Крамароу глядел на него с презрением. Оглядывал его истончившуюся молочно-белую кожу, покрытую уродливым узором черных вен, ввалившиеся щеки, налитые багрянцем мешки под глазами. Он протянул руку и осторожно потрогал просвечивающуюся грудь мистера Келпи; ответом на его прикосновение шевелящееся нечто внутри бабочника резко колыхнулось, словно почувствовало: ему это не понравилось, и оно попыталось отстраниться.
- Как я погляжу, профессор передал вам свою закостенелость взглядов,- сказал сэр Крамароу.- Но при этом так и не поделился своими подозрениями… Старый лжец и лицемер, этого стоило ожидать…
- Но это же мистер Пиммз… Он за всем стоял…
- Мистер Пиммз также прекрасно отыграл свою роль. Как он все изумительно рассказал! Его история тронула меня до глубины души. И тронула бы еще сильнее, если бы я не знал вторую ее часть. О том, что это я нанял мистера Блохха и все организовал. А он просто взял всю вину на себя, как и было задумано. Пожертвовал собой, чтобы никто не догадался об истинных целях заговора. Что все это было сделано ради того, чтобы обнаружить вас, мистер Келпи.