— Я и сам об этом задумался... Не поверишь, но твои слова этим утром заставали меня пересмотреть свое к нему отношение. Понимаешь, раньше я считал, что ему хватает внимания матери и Андрея, — говорит он глухо. — А когда появилась ты... В общем, да, ты права. Сводим его сюда вместе. Это отличная идея, фенек, — улыбается он в конце и обнимает меня одной рукой за плечи.
Я тоже довольно улыбаюсь, наслаждаясь его теплом. Мои слова заставили его пересмотреть свое поведение — неожиданно приятная информация.
А неожиданно напрягающим оказывается присутствие в нашей компании друзей Мирона, а конкретно Марины. Были здесь и Филипп с Арсением, и еще какая-то незнакомая мне девушка. Марина над чем-то заливисто смеется и первая видит нас. Взгляд недоуменно исследует руку Мирона на моем плече и колко и холодно вонзается уже в мои глаза, которые я, впрочем, мгновенно отвожу в сторону. Мирон отпускает меня, чтобы поприветствовать своих друзей, а я спасаюсь в объятиях подруги, подошедшей ко мне так вовремя.
— Рада, что вы вернулись, — шепчет Ксюша мне на ухо. — Скажу по секрету: тут есть некая Марина, и она прескверная личность.
— Можешь не объяснять, — улыбаюсь я. — Но уверяю, при желании она может делать вид очень внимательной и добродушной подружки.
— Уже знакома с ней, — тихо смеется подруга и, перехватив меня за руку, тянет к сидящим прямо на песке Роме и Савве. Возле Ромы лежит уже расчехленная гитара, которую я заметила еще при первой встрече. — Как прошло свидание? — лукаво хихикает она по дороге.
— Свидание, на котором я, прошу заметить, совсем не настаивала, — смущенно отшучиваюсь я и вдруг серьезно делюсь: — Я переживаю, что у Мирона это было временным помутнением рассудка. Сейчас он увлечется общением со своими друзьями и не вспомнит обо мне. Вот увидишь.
— Кинешь в него этим милым слоником, чтобы вспомнил, — шутит Ксения и оборачивается назад: — А вообще, ты зря переживаешь. — И уже мне на ухо: — Он глаз с тебя не спускает.
— Правда? — еле удерживаюсь я, чтобы не обернуться, как ранее Ксюша.
— Правда, — широко улыбается она и вынуждает меня усесться на песок вслед за собой.
— И снова привет, — улыбается мне Савва. — Ну как? Хорошо себя вел наш Мироша?
— Хорошо, — смущенно киваю я, улыбаясь.
— Я вел себя выше всяких похвал, вообще-то, — весело и неожиданно звучит за моей спиной.
— Ну да, — иронично соглашаюсь я, подняв на Мирона лицо. — Пачкать чье-либо лицо мороженым — ужасно вежливо!
Мирон хмыкает и опускается рядом со мной, пихая мое плечо своим:
— Не делай вид, что тебе не понравилось, фенек.
— Вижу, теперь вы точно ладите, — кивает сам себе Савва, лукаво улыбаясь. — Ладно, ребятки. А теперь давайте послушаем, как играет Ромыч. Ром, знаешь, что-нибудь из «Арии»[1]?
— Конечно, — самодовольно усмехается тот и перемещает гитару себе на бедра. Замечаю, как взгляд Ксении начинает гореть ярче и как она словно вся подбирается, не спуская глаз с лица своего парня. А затем он начинает играть, а потом и петь: — Этот парень был из тех, кто просто любит жизнь...
Вау. У Ромы своеобразный тембр голоса, с приятной слуху хрипотцой. И так здорово, что я тоже знаю эту песню. В груди все начинает звенеть и зудеть от желания подпеть, что я и делаю. Правда, совсем тихо, себе под нос. Засмотревшись на струны, перебираемые виртуозными пальцами, я не замечаю, как Мирон подается ко мне ближе, и вздрагиваю, когда мое ухо обжигает его дыхание:
— Давай громче, Лю, — его теплые пальцы находят мои и сплетаются с ними в замок. — Пожалуйста.
Я с сомнением смотрю в его глаза, когда он отстраняется, и вижу в них что-то похожее на взгляд Ксюши, направленный на Рому. Такое же искреннее желание слушать... Интересно, когда он под видом Вити писал, что залип на моем голосе, не врал? Возможно, и нет, раз он согласился участвовать в качестве приза на том конкурсе... В общем, я снова ему верю и на припеве опускаю глаза на наши с ним руки, начиная петь громче:
— Ты летящий вдаль, вда-аль, анге-ел...
В конце припева на мою коленку ложится рука Ксюши и ободряюще сжимает ее пальцами. Осмеливаюсь поднять на нее глаза и вижу ее теплую улыбку, Рома тоже мне улыбается, Савва сидит с высоко поднятыми бровями, а Мирон, с выразительной улыбкой на губах, мне подмигивает. К нам подходят остальные, и Филипп тоже начинает подпевать, довольно неплохо, кстати говоря, а позже присоединяется и сам Савва. На последнем припеве поют уже почти все. И это... это ужасно круто.
Меня вновь распирает счастье.
После мы, весело смеясь, аплодируем друг другу, а следом начинаем выяснять, какие еще знаем песни. И вновь поем все вместе. Совсем скоро темнеет настолько, что дальше освещенного костром круга ничего не видно, но ребят, что подошли нас послушать, видно хорошо. И я ловлю себя на мысли, что совсем не стесняюсь петь при таком количестве незнакомого народа. Но внутренняя дрожь все же одолевает мое тело, потому что в какой-то момент Мирон перебирается мне за спину и устраивает меня на своей груди, вновь сплетая наши пальцы уже на обеих руках.
— Так же теплее? — тихо интересуется он в перерыве.
— Да, спасибо, — еще сильнее смущаюсь я, потому что я словно вру, ведь дрожь не проходит. Интересно, его тихая усмешка означает, что он прекрасно догадывается о том, что дрожу я вовсе не от холода?
Беру себя в руки, закрываю глаза и сосредотачиваюсь на тепле его тела и рук, наслаждаюсь звучанием струн, доносящимся шумом моря и такой уютной и доброй атмосферой. Превосходно. Постараюсь запомнить эти ощущения надолго. Обещаю себе.
Через некоторое время у Мирона звонит телефон, слышу, как он зло чертыхается, а затем и вовсе поднимается на ноги, чтобы отойти, перед этим коротко извинившись. Похоже, звонок не из приятных...
— Все-таки ты дурочка, Люба, — тут же опускается рядом со мной Марина и язвительно кривит губы: — Вот сидишь ты тут вся такая довольная. А не думала, что Мирон опять тебя обманывает? Божечки, да с твоей наивностью тебя можно использовать, как душе угодно...
— Ты так считаешь, потому что думаешь, что это вышло у тебя? — сужает на нее глаза Ксения, которая прекрасно слышала ее слова. — Не льсти себе, тут всякому видно, что ты из себя представляешь.
— А тебя кто спрашивал, выскочка? — фыркает Марина.
Я сжимаю колено подруги, как совсем недавно она сжимала мое, дабы избежать ругани, и тихо, но уверено отвечаю Марине:
— Рада, что необходимость делать вид, что мы подруги, полностью отпала. А с Мироном мы сами со всем разберемся. В твоих советах нужды нет.
— Мелкая, хитрая дрянь... — шипит она. — Не зря тебя не выносит Галина. Она полностью права на твой счет.
— Марин, все нормально? — появляется возле нас Филипп. — Пойдем, хочу у тебя кое-что спросить.
— С удовольствием уберусь отсюда подальше, — презрительно выплевывает она, поднимаясь, и я вижу, как Филипп мне подмигивает. С благодарностью улыбаюсь ему в ответ и оборачиваюсь в попытке увидеть Мирона.
— Говорила же: прескверная личность. Ты ее не слушай, ладно? — шепчет мне Ксюша.
— Да. Да, конечно, — бездумно соглашаюсь, так и не сумев разглядеть Мирона.
Интересно, а мы вместе поедем домой или нет?..
[1] Ария — название русской рок-группы
Глава 17. Любовь
Мирон не появляется ни через пять минут, ни через десять. Мы уже не поем песни, и слушатели постепенно расходятся, я сама поднимаюсь с песка и подхожу ближе к костру, чтобы Мирон легко меня нашел. Если вообще вернется...
Вскоре с нами прощается Арсений и уходит вместе с Мариной, которая даже взгляда на нас не бросает, надменно отвернувшись в сторону. Ну и пусть. Я ведь сразу заметила в ее поведении фальшь. Сейчас главное, чтобы они по дороге не встретили Мирона и не позвали его с собой, куда бы они ни собирались.
— Скучаешь? — вырывает меня из марева тревожных мыслей голос Филиппа.
— Кажется, нет, — вежливо улыбаюсь я ему. — Жду Мирона...
— Ясно, — хмыкает он и, засунув руки в карманы удлиненных шорт, смотрит в сторону, словно обдумывает, что сказать. И через полминуты вновь смотрит на меня, улыбаясь: — Я передал своей сестренке привет от тебя. Она была в восторге. Завалила меня вопросами о том, какая ты в жизни.
— Да ничего особенного, — смущаюсь я, отводя глаза.
— Напротив, — не соглашается он со мной. — Я ей сказал, что твой ник полностью тебя характеризует — такая же ласковая и светлая, как солнечный свет.
— Да? — нерешительно поднимаю я глаза на парня, который, кажется, прямо сейчас сделал мне комплемент. — Спасибо, Филипп, за столь лестную оценку.
— Вообще не за что, — еще шире улыбается он, но тут смотрит за мою спину, и улыбка чуть меркнет.
Оборачиваюсь и вижу Мирона. По телу прокатывается волна облегчения — не исчез. Но я тут же настораживаюсь, потому что при его приближении замечаю хмурую складку между его бровей.
— Все в порядке? — спрашиваю я, не задумываясь.
Мирон секунду смотрит на меня озадачено, а затем кивает:
— Да, все нормально. Но мне нужно отъехать прямо сейчас... Черт, Лю, прости... Ты сама доберешься до дома?
— Я на машине, — вклинивается в наш разговор Филипп. — Без проблем ее подкину.
Мирон несколько секунд смотрит на своего друга, словно впервые видит, затем снова кивает:
— Д-да... Отлично. Спасибо, Фил.
— Мирон, — шепчу я, бездумно подаваясь к нему ближе. Хочу обхватить пальцами его запястье, но так и не решаюсь. Я в принципе не знаю, что хочу ему сказать... Просто... просто не хочу с ним расставаться вот так. Пусть это всего лишь до завтра. — Мир... А я могу... можно я поеду с тобой? Я не помешаю?
— Ты боишься ехать с Филом? — чуть склоняется он ко мне, обеспокоено заглядывая в глаза. — Не бойся. Ему можно доверять.
— Дело не совсем в этом, — опускаю я глаза.
— А в чем, фенек? — слышу улыбку в его голосе.
— Мне обязательно говорить это вслух? — едва слышно шепчу я, сгорая от смущения.