уровне, в каких-то десяти сантиметрах друг от друга.
Я чувствую нашу близость ужасно остро, каждой клеточкой тела, которая соприкасаются с его горячей и влажной кожей, но при этом ощущаю себя словно во сне.
И боже… Что за игру он затеял, если мы просто дружим?
– У нас не выйдет, верно? – криво улыбается он. – Уже не выходит.
– Что? – я правда не понимаю, о чём он, потому что в голове каша.
– Просто дружить. Ты слишком интересная и манящая, чтобы я мог остаться в стороне.
– И не оставайся, – выдыхаю я бездумно.
Рома вновь улыбается, блуждая взглядом по моему лицу, дольше всего замирая им на моих губах:
– Но, мышка, ты должна понимать, что много от меня ждать не стоит.
– Я понимаю, – соглашаюсь я быстро.
Обдумаю всё потом. Сейчас я согласна на всё. В буквальном смысле. И даже эта мысль меня не пугает, хотя следовало бы. Но быть в его объятьях, быть с ним… о, это ужасно притягательно.
– Сомневаюсь, но мы ещё вернёмся к этому вопросу, – усмехается он, а затем резко окунает нас в воду!
Выныриваем мы уже по отдельности, он весело смеётся, я тоже, правда, ещё пытаюсь отплеваться, потому что хлебнула воды. И уже через секунду я не придумываю ничего лучше того, чтобы запустить в него столп брызг. Пусть тоже хлебнёт водички.
Мокрое противостояние открыто!
Я хохочу и визжу, как сумасшедшая, до того самого момента, когда Рома добирается до меня, хватает меня за руки и, развернув, прижимает мою спину к своему телу, заключая в тиски. Я замираю, как птичка, пойманная в клетку, а он весело выдыхает возле моего уха:
– Пошли. Покажу тебе интересное место.
Сцена двенадцатая
Этим местом оказался крутой ров с другой стороны острова. Из его землистых боков росли молодые деревца, а прямо по центру вниз клонилась берёза, своими ветками как бы накрывая обрыв. В её листьях играло тёплое солнце и ветер, что создавало нереальное впечатление музыки. Словно перед нами не дерево, а какой-то необычный музыкальный инструмент.
Я с восторгом смотрю на Рому, на что он улыбается и спрашивает:
– Не была тут раньше? – я отрицательно качаю головой. – Внизу вид ещё круче. Пошли.
Он протягивает мне руку, и я с некоторым трепетом и удовольствием переплетаю свои пальцы с его. Мы проходим чуть ближе к обрыву и начинаем спуск по неровным выступам из земли, которые ощущаются довольно-таки опасной и крутой лестницей. Рома, поддерживая меня за обе руки, помогает спускаться, и всё это время с его губ не сходит лукавая улыбка, которая вызывает мою взволнованную.
До более-менее пологой поверхности остаётся последний выступ примерно с метр высотой, когда Рома, спрыгнув сам, сразу же обхватывает своими горячими пальцами мою талию и помогает спрыгнуть уже мне. Несколько секунд, что требуется моим ногам, чтобы оказаться на земле, растягиваются в минуты… Бесконечно волнительные и безумно приятные.
Чувствую под своими пальцами, как перекатываются мышцы его плеч, вижу его блестящий весельем взгляд карих глаз, ощущаю твёрдую хватку его рук на собственной коже…
И даже после того, как я способна стоять самостоятельно, Рома не спешит заканчивать сладостный дурман своего на меня действия, не отпуская, удерживая на месте.
Как заворожённая, смотрю на его губы, уголок которых медленно, словно в замедленной записи, ползёт вверх, а затем эти самые губы неожиданно оказываются у моего уха:
– Посмотри наверх, мышка…
Резко возвращаюсь в реальность, поднимая глаза, чтобы мгновенно очутиться уже в другой сказке… Ворох листьев над головой отражает лучи солнца, играет с ними, словно живой. А ветер… Я слышу и чувствую внутри себя его волшебную мелодию… Как же красиво…
– Вау… – только и выдыхаю я.
– Рад, что тебе нравится. Пойдём.
Мы идём чуть глубже, и Рома опускается на траву у бревна старого дерева, укладывает на него голову и хлопает ладонью по земле рядом с собой, намекая повторить за ним. Опускаюсь следом и молча наблюдаю за ветром в листьях нависающего над нами дерева, потому что говорить нет сил, потому что всё происходящее слишком волнительно… Потому что мы одни в красивом месте, где нас никто не видит…
– Как только мне стукнет восемнадцать, я свалю из этого города, – глухо сообщает Рома.
У меня падает сердце, и я поворачиваю голову, чтобы всмотреться в его ровный профиль. Когда? Сколько у нас времени?..
– Почему? – выдыхаю я тихо.
– Потому что здесь нечего ловить, – пожимает он плечами, не глядя на меня. – Потому что здесь меня ничего не держит. Потому что я никогда не любил наш климат, в конце концов, – тихо посмеивается в конце, наконец посмотрев на меня.
– Твои рисунки… – вспоминаю я красоту южной природы, которая преобладала в его творчестве на стене его логова.
– А ты внимательная, – улыбается он. – И добрая… Ксю, ты слишком хорошая девочка для того, чтобы связываться с таким, как я…
– Ты тоже хороший, – пугаюсь я поворота нашего разговора. Неужели он успел передумать не просто дружить, пока мы сюда добирались? Где я успела накосячить?!
– Ошибаешься, – отрезает он, и взгляд его тяжелеет. Он отворачивается и продолжает глухо: – Я объясню. Я призираю всю эту романтическую хрень, собираюсь в скором времени свалить отсюда, знаю, что нравлюсь тебе – нравлюсь сильно – и вместо того, чтобы уйти в сторону, позволить тебе присмотреться к кому-нибудь другому, к тому же Вите, я собираюсь воспользоваться твоей наивностью… Потому что ты меня чем-то цепляешь. Потому что мне нравится проводить с тобой время. Я эгоист, Ксю.
– И пусть! – восклицаю я тут же. Я ведь правда согласна на всё, что он может мне дать. На любую мелочь. Он же и сам заметил, что сильно нравится мне…
– Вот, – горько усмехается он и садится, отрывает травинку у согнутых ног и смотрит вдаль: – Ты даже представить не хочешь, чем это может обернуться в первую очередь для тебя…
А он, значит, может? Не исключено, что я в какой-то степени и наивная, но не совсем же дура. Знаю, что могу влюбиться, знаю, что потом будет больно расставаться. Да – в первую очередь мне. Не ему. Он со мной легко простится, как бы ни было горько это осознавать. Но мне с ним, как и ему со мной, безумно нравится проводить время. И я хочу – ужасно хочу в свою жизнь! – каждую секунду этого – нашего – времени.
– Ром, мне кажется, ты сильно нагнетаешь, – тоже заняв сидячее положение, лепечу я, стараясь быть беззаботной. Обман? Пусть, главное, чтобы он поверил, не лишил меня моей собственной сказки. – Я же тоже уезжаю учиться в другой город… И потом, у каждого из нас свои планы на будущее, а сейчас то самое время, когда можно просто расслабиться и наслаждаться жизнью, – цитирую его же слова, робко улыбнувшись в конце.
Рома тоже улыбается, всматриваясь в меня долгим взглядом:
– Запомнила.
– Угу. Так что хватит философствовать, словно тебе сотня лет, – нервно усмехаюсь я.
– Ты классная, Ксю, – смеётся Рома и протягивает мне руку: – Иди ко мне?
По телу тут же катиться волна дрожи, но я всё равно придвигаюсь ближе и сажусь полубоком к нему, укладываю голову на его плечо, а ладонь одной руки – на грудь и утопаю в тепле его тела и рук. Мы молча сидим, наслаждаясь видами: оказывается, здесь есть заводь, которая красиво блестит на солнце, а дальше достаточно быстрое течение несёт воды реки.
Неосознанно сравниваю этот вид с нами. Течение – жизнь, что бежит своим чередом, заводь – время, которое мы у неё украли для нас двоих.
– Когда у тебя день рожденье? – спрашиваю тихо я.
– Двадцатого августа.
Вау. Две недели – много или мало?
Поднимаю взгляд на Рому и весело улыбаюсь:
– И у меня. Ты знал?
– Нет, – удивлённо взлетают его брови, а затем он тоже улыбается: – Интересное совпадение.
Сцена тринадцатая
– Пошли в воду? – предлагает Рома через какое-то время.
Я коротко киваю и быстро отодвигаюсь от него, чувствуя нереальное сожаление. Наверное, нужно липнуть к нему не так назойливо. Не все любят подолгу сидеть в обнимку. Хотя я могла бы просидеть так целую вечность…
Рома встаёт и помогает встать мне, мы идём к заводи, и от удручающих мыслей меня отвлекает чистота её воды – словно больших размеров ванна с илистым дном. Зеленоватый оттенок. Красиво и… пугающе.
– Там не обитают монстры, – усмехается Рома на мой испуганный взгляд и, отпустив мою руку, прыгает в глубь, вызывая тихую рябь по глади воды. Она скрывает его чуть выше пояса. Рома медленно разворачивается ко мне и протягивает руки: – Давай, мышка.
Чуть присев, я обхватываю его пальцы своими и прыгаю. Ступни тут же утопают в не очень приятной мягкости и скользят! Я начинаю заваливаться назад, но Рома быстро перехватывает меня за талию и притягивает к себе, я даже испугаться как следует не успеваю. Зато замираю, как тушканчик, от горячего шепота у уха:
– Осторожно, тут скользко.
Как долго, без ущерба чужой свободе действий, я могу простоять близко к нему? Можно все две недели, пожалуйста?
Рома криво улыбается, когда отстраняется от меня, но неизмеримо радует меня тем, что не убирает ладони с моей талии. Господи, я пропащая, да? Безумно приятно, когда он меня касается… Приятно, когда он так близко. И приятно чувствовать тепло его кожи под своими ладонями…
– Пробовала танцевать в воде? – спрашивает он, видимо, понимая, что я проглотила язык.
Если только лёжа в ванной, но там сильно и не развернуться.
– Нет.
Рома перекладывает одну ладонь на моё плечо и скользит пальцами вниз по руке, пока не обхватывает ими мои, а затем поднимает наши руки вверх, орошая моё лицо тёплыми каплями воды. Я жмурюсь и тихо смеюсь. А Рома вынуждает меня медленно повернуться к нему спиной, и я почти не дышу всё это время, потому что его ладонь на талии скользит по коже моего живота и снова замирает на талии уже с другого бока.
– Это балет? – тихо интересуется он.
– М-м? – мычу я вопросительно, потому что мой разум решил сбежать под шумок.