Когоутек помедлил и произнес, ни к кому не обращаясь:
— А она была в туалете?
Не услышав ответа, он повторил иначе:
— Скажи мне, женщина, тебе надо в туалет?
— Все в порядке, — отозвалась Дженна.
— Нам ехать несколько часов. Вы понимаете, что остановок не будет? Я не выпущу вас даже на обочину, даже под дулом пистолета. Понятно?
— Я же сказала, что все в порядке.
— Связывайте ее поскорее и пошли, — бросил Хейвелок, в нетерпении вышагивая по комнате. Дженна отрешенно уставилась немигающим взглядом прямо перед собой. Она прекрасно играла свою роль. — Надеюсь, этот беглый бандит сядет за руль?
Охранник одарил его злобным взглядом, а Когоутек ухмыльнулся.
— Вы не так уж далеки от истины, Гавличек. Его несколько раз сажали за разбойные нападения. Да, он нас повезет.
Буйвол крепко стянул руки Дженны, повернулся и крикнул:
— Аксель!
— У него мое оружие, — сказал Майкл, указывая на человека в кожаной куртке. — Мне хотелось бы получить его назад.
— И вы его получите. На том углу в Нью-Йорке.
На зов хозяина в дверях возник второй охранник, тот самый, которого Хейвелок увидел, очнувшись на полу у камина.
— Да, мистер Когоутек.
— Ты завтра дежуришь по расписанию?
— Да, сэр.
— Держи связь с грузовиками, идущими в северном направлении. Пусть один из них подберет меня в Мононгеле, когда я туда прилечу. Я позвоню из аэропорта.
— Хорошо.
— Пошли, — бросил горный буйвол, направляясь к дверям. Майкл взял Дженну за локоть. Шествие замыкал охранник в кожаной куртке. Снаружи ветер выл сильнее, чем раньше, снег, закручиваясь спиралями, еще злее бил в лицо. Вслед за Когоутеком они торопливо пересекли открытое пространство и подошли к машине. У ворот, до которых было еще около пятидесяти ярдов, торчал третий охранник в белой куртке с капюшоном. Заметив их, он подошел к центральному запору.
Машина, на которой они должны были ехать, представляла собой закрытый фургон с деревянными скамейками вдоль бортов для пяти-шести человек. На стенах висели мотки веревок. Глухой, без окон кузов произвел удручающее впечатление на Дженну. Хейвелок хорошо ее понижал. В ее стране — в его родной стране — в течение многих лет людям доводилось видеть такие машины, слушать произносимые шепотом истории о конвоирах, уводивших мужчин, женщин и детей. Сейчас дело происходило в Мейзон-Фоллз, штат Пенсильвания, в Соединенных Штатах Америки, но конвоиры и водитель ничем не отличались от их собратьев в Праге и Варшаве, сначала действовавших по приказу Берлина, потом — Москвы.
— Ну давай, полезай! — рявкнул Когоутек размахивая большим автоматическим пистолетом 45-го калибра; охранник придерживал заднюю дверцу.
— Я не ваш пленник! — психанул Хейвелок. — Мы обо всем договорились! Мы заключили соглашение!
— И часть соглашения состоит в том, приятель, что вы мой гость и одновременно заложник — до Нью-Йорка. Когда товар будет доставлен и платежи произведены, я буду счастлив отложить пистолет и пригласить вас на ужин.
Горный буйвол громко захохотал. Майкл вслед за Дженной забрался в фургон и сел с ней рядом. Когоутеку это явно не понравилось.
— Женщина сядет со мной, — приказал он. — Вы — напротив. Двигайтесь! Живо!
— Вы параноик, — произнес Хейвелок, пересаживаясь и стараясь забиться поглубже в тень.
Дверца захлопнулась. Охранник возился со щеколдой и замком. Сквозь лобовое стекло пробивался тусклый свет. Когда заведется мотор, от света приборной доски и отблеска фар в кабине станет светлее. Пользуясь моментом, Майкл отвернул полу пальто и плавно повел правую руку за спину с намерением достать нож. Если он не извлечет его сейчас, то позже, оказавшись за рулем своей машины, это будет сделать неимоверно труднее.
— В чем дело? — рявкнул Когоутек, направляя на него пистолет. — Что вы там делаете?
—Эта сука изодрала мне своими когтями спину. Рубашка присохла, больно, — спокойно объяснил Майкл и, внезапно сменив тон, выкрикнул: — Может, ты меня хочешь пощупать?!
Когоутек ухмыльнулся и посмотрел на Дженну.
— Карпатская чародейка! Наверное, сейчас полнолуние. Жаль, мы этого не видим. — Он грубо захохотал и добавил: — Надеюсь, Лубянка так же надежна, как раньше. Не то она там сожрет всех охранников.
При слове «Лубянка» Дженна вздрогнула, коротко вздохнула и прошептала:
— О Боже мой! Боже мой!
Когоутек воззрился на нее. Хейвелок понял, что она специально отвлекает внимание. Он быстро вытянул лезвие из ножен и укрыл его в правой руке. Вся операция заняла не больше десяти секунд.
Наконец распахнулась водительская дверца, охранник сел за руль, включил свет и оглянулся через плечо. Старый буйвол кивнул. — Водитель повернул ключ зажигания. Мотор, судя по звуку, был довольно мощным. Менее чем через минуту они миновали ворота и начали подниматься на холм по крутому склону. Широкие шины уверенно подминали под себя грунтовую дорогу; фургон лишь покачивался на неровностях почвы. После стены деревьев начался асфальт. До шоссе оставалось каких-нибудь четверть мили. Шофер-охранник прибавил газу, но вдруг резко затормозил. Фургон качнулся и замер. На приборной доске ярко мигал красный сигнал. Он щелкнул переключателями, и сквозь шум и треск эфира послышался взволнованный голос:
— Мистер Когоутек! Мистер Когоутек!
Охранник вытащил из-под приборной доски микрофон и надавил кнопку.
— В чем дело? Ты знаешь, что пользуешься аварийным каналом?
— "Воробей" в Нью-Йорке... сейчас он на телефоне. Хандельман мертв! Он сам слышал это по радио! Застрелен в собственной квартире, и полиция разыскивает мужчину...
Хейвелок метнулся вперед, зажав нож в кулаке вниз лезвием. Левой рукой он схватился за ствол пистолета. Дженна отскочила. Когоутек начал подниматься, но Майкл успел прижать его руку с оружием к деревянной скамье и со всего маху пронзил ее насквозь, вогнав стальное лезвие глубоко в дерево.
Когоутек взвыл. Водитель не успел обернуться, как Дженна уже вскинула связанные руки и кулаками врезала ему по шее, ухитрившись еще и выбить микрофон. Ударом рукоятки пистолета по голове Хейвелок окончательно нейтрализовал морава; тот завалился на бок и сполз на пол. Рука осталась пригвожденной к деревянной скамье.
— Михаил!
Охранник пришел в себя от удара и уже был готов вытащить «ламу» из-под куртки. Майкл подскочил к водителю и приставил ствол пистолета к виску. Перегнувшись через плечо охранника, он заломил ему руку, не давая возможности извлечь оружие.
— Мистер Когоутек! Вы меня слышите? — не унимался голос в динамике, пробиваясь через помехи. — Что делать «Воробью»? Он ждет указаний!
— Передай ему, что все понял, — приказал Хейвелок, сильнее надавливая пистолетом. — Скажи, что «Воробью» ничего не следует предпринимать, что выйдете на связь сами.
— Мы все поняли, — хриплым шепотом повторил охранник. — Скажи «Воробью», чтобы тот ничего не предпринимал. Мы сами выйдем на связь.
Майкл отбросил микрофон и указал пальцем на «ламу»:
— Теперь отдай его мне. Медленно. Возьми его двумя пальцами. Только двумя. — И, усмехнувшись, добавил: — Ведь это же мой пистолет, не так ли?
— Я и собирался его вернуть, — дрожащими губами пролепетал напуганный охранник.
— На сколько лет ты сократил жизнь людей, которых перевозил в этом фургоне?
— Я к ним не имел никакого отношения, клянусь! Я зарабатываю себе на хлеб и делаю только то, что мне скажут.
— Все вы лишь повинуетесь приказам. — Майкл взял «ламу», приставил ствол к затылку водителя и распорядился: — А теперь вывози нас отсюда.
Глава 22
Стройный, средних лет человек с темными прямыми волосами открыл дверь телефонной будки на углу 116-й улицы и Риверсайд-Драйв. Мокрый снег залепил стекла кабины, размывая алые вспышки мигалок на крышах полицейских машин. Человек опустил монету, набрал "О"и после короткой паузы — еще пять цифр. Услышав второй гудок, он еще несколько раз покрутил диск. В тот же момент в жилой зоне Белого дома раздался телефонный звонок.
— Да?
— Господин президент?
— Эмори? Как прошла встреча?
— Не состоялась. Он мертв. Его застрелили.
В трубке послышался протяжный вздох. Через какое-то время президент нарушил молчание.
— Расскажите, что произошло.
— Это дело рук Хейвелока, хотя имя в сообщении искажено. Мы можем отрицать существование такого человека в государственном департаменте.
— Хейвелок?... О мой Бог!
— Мне еще не известны детали, но общая картина ясна. Наш рейс был задержан из-за метели, мы почти час кружили над Ла Гардиа. Когда я прибыл на место, здесь уже собралась толпа, полиция, пресса, «скорая помощь»...
— Пресса?
— Да, сэр. Хандельман в здешних кругах личность известная. И не только потому, что он еврей, переживший Берген-Бельзен, но и из-за его положения в университете. Его уважали, даже боготворили.
— О Господи... Что вы узнали? Каким образом? Надеюсь, ваше имя там не фигурирует?
— Нет, сэр. Я как сотрудник государственного департамента обратился в полицию, местный сыщик мне все рассказал. По-видимому, у Хандельмана была назначена встреча с аспиранткой. Та приходила дважды и на третий раз позвонила смотрителю. Они поднялись к квартире Хандельмана, увидели, что дверь не заперта, вошли и обнаружили труп. Смотритель вызвал полицию, и когда представители власти появились, он признался, что впускал человека с удостоверением сотрудника госдепа. Смотритель говорит, что фамилия человека Хавилич, парень не может припомнить имени, но утверждает, что удостоверение было в полном порядке. Полиция все еще в квартире Хандельмана: снимает отпечатки пальцев, собирает образцы крови и одежды.
— Что стало известно публике?
— В этом городе слухи распространяются быстро. Все это стало известно через двадцать минут. При всем моем желании я никак не мог помешать. Но госдеп не должен ничего прояснять. Мы от всего откажемся.