[24] ранним майским утром около 20 лет назад проснулся Лоример Мозли, надел саронг и отправился к реке, чтобы искупаться. Прогулка прошла без происшествий, если не считать царапины на левой ноге – похоже от ветки, – которая почти не мешала идти. Вскоре Мозли стоял у реки во время большой засухи и отлива, отложил саронг в сторону, собравшись встретить утро во всей красе, и зашел в воду, чтобы поплескаться. На этом история заканчивается, потому что это последнее, что запомнил Мозли. Царапина оказалась не от ветки, а от укуса восточной коричневой змеи, второй по ядовитости змеи в мире.
Этот опыт умерил бы энтузиазм многих людей в отношении прогулок в буше[25], но Мозли не только выжил, но и не утратил своей любви к австралийской природе. Не прошло и полугода, как он снова бродил по Национальному парку Лейн-Коув – идиллическому буш-оазису на севере Сиднея, где среди плетня и каракулевых эвкалиптов кормятся болотные валлаби. И тут Мозли ошеломила внезапная боль в левой ноге. По его воспоминаниям, боль была настолько сильной, что сбила его с ног. Вот как Мозли описывает это в своей книге «Болезненные нити» [43]: «Боль пронзила мою ногу, как электрический разряд… Я согнулся пополам, упал спиной на неудачно расположенный камень и схватился за ногу. Я не мог себя контролировать, мое лицо исказилось, и я высматривал змею, как сумасшедший в поисках здравого смысла, а затем крепко зажмурился. Я был в агонии». Придя в себя, Мозли посмотрел вниз, чтобы осмотреть место укуса, и обнаружил, что его поцарапала ветка, оставив крошечный след.
Почему же укус одной из самых опасных рептилий в мире не вызывает у жертвы никаких болевых ощущений, а царапина от ветки провоцирует агонию?
Мозли отвечает на этот вопрос несколькими короткими словами: «Я думаю, это свидетельствует об обучении». Он имеет в виду не обучение, когда зазубриваешь билеты к экзаменам, а обучение ассоциативное, когда понимаешь, часто неосознанно, что две вещи происходят вместе. Самый известный пример ассоциативного обучения – собаки Павлова. В ходе экспериментов легендарного физиолога они узнали, что вкусная мясная каша всегда сопровождается звонком колокольчика. Поначалу животные пускали слюни, когда им приносили мясо. Но вскоре у них начиналось слюноотделение при одном только звуке колокольчика. Такой тип ассоциативного обучения называется классическим, или павловским, обусловливанием.
Мозли считает, что ассоциативное обучение может объяснить его случай с веткой в национальном парке Лейн-Коув, когда он едва не погиб. Укус змеи в Вуллондилли был почти безболезненным. Но все, что оказалось с ним связано, – ощущение царапины, область ноги, хождение по колючему подлеску австралийского буша – вскоре стало непременно ассоциироваться с очень близкой схваткой со смертью. Последующий инцидент с веткой воплотил в себе достаточное количество этих элементов, чтобы обозначить опасность, и таким образом возникла боль – главный признак того, что наше благополучие находится под угрозой.
Теория Мозли правдоподобна, но доказать ее – трудное дело. Для начала необходимо провести эксперимент, который научит людей испытывать боль. Но как это сделать, и, даже если бы это удалось, согласится ли кто-нибудь на это? Оба вопроса не давали покоя молодому южноафриканскому физиотерапевту Виктории Мэдден, которая в 2014 году совершила путешествие из Кейптауна в Аделаиду, чтобы получить докторскую степень. Мэдден задалась целью выяснить, действительно ли люди могут познать боль по ассоциации. Казалось, что это имеет смысл.
Мы связываем вещи, объясняет Виктория Мэдден, потому что это помогает нам понять мир и защищает нас. Например, если в детстве вы ошпарите руку горячей водой, то навсегда свяжете горячую воду с опасностью, что само по себе хорошо. А вот у организма в этой области есть своя программа – он склонен к чрезмерной защите. Если бы у человеческого тела был девиз, то он, вероятно, звучал бы так: «Лучше перестраховаться, чем потом жалеть». Это, по словам Виктории Мэдден, означает, что в следующий раз, когда вы опрометчиво погрузите руку в горячую ванну, вы, вероятно, почувствуете боль, даже если вода не будет такой горячей, и все это во имя обеспечения вашей безопасности. «Если вы почувствуете боль заранее, вы быстрее вытащите руку, и ваша кожа не повредится», – объясняет она.
Другая проблема заключается в том, что мы, возможно, слишком хорошо умеем связывать вещи. Виктория Мэдден рассказывает историю Дебби, игрока в нетбол, которая получила неприятное растяжение лодыжки, поцарапав ее о гравий во время матча в ледяную погоду. Да, и еще один джентльмен в стороне случайно закурил сигару. Как в приключениях Шерлока Холмса, все детали имеют значение. «Любая из этих деталей – дым от сигары, царапина на лодыжке, холодная погода – может стать для Дебби сигналом опасности, – замечает Виктория Мэдден. – Даже после полного заживления связок лодыжки она может обнаружить, что место немного болит в холодную погоду, или когда Дебби чувствует запах сигарного дыма, или же когда задевает лодыжкой ножку стола на работе».
Мэдден знала, что не одинока в своей догадке о том, что заученная боль – это нечто. В медицинских кругах не было секретом, что многие пациенты испытывают боль, вызванную тем, что не должно ее вызывать. Почему бы, подумала Мэдден, не вынести это на всеобщее обозрение? Поэтому она начала опрос группы специалистов по боли [44], включая врачей, физиотерапевтов, психологов и остеопатов.
В итоге Мэдден получила ответы более чем от 1000 специалистов по лечению боли из 57 стран. Виктория спросила их, может ли боль возникать без ноцицептивного, или типично болевого, стимула – 86 % ответили «да». Она спросила, может ли боль быть классически обусловленной, как, например, травма Дебби в нетболе, и 96 % ответили «да». Наконец, она спросила, есть ли, по их мнению, научные доказательства того, что боль может быть обусловлена, – 98 % ответили «да». Казалось бы, подавляющее большинство заняло удивительно просвещенную позицию в отношении боли, предположительно основанную на их клиническом опыте. За исключением одного момента. В вопросе о достоверности научных доказательств существования условной боли они были откровенно неправы. Потому что таких доказательств не было.
Виктория Мэдден – светловолосая девушка со свежим лицом, говорит с легким южноафриканским акцентом в четкой, бодрой и лиричной манере. Чтобы восполнить пробел в знаниях, она проявила настойчивость и творческий подход. Она, Мозли и группа ученых кинули клич о том, что ищут участников исследования. [45] Это должны быть взрослые люди, которые не испытывают острой боли и никогда не страдали хроническими. Участники также должны были обладать толстой кожей, в буквальном смысле этого слова. Это связано с тем, что ее предстояло облучить лазером – не тем, который режет сталь, а тем, который дерматологи используют для удаления сосудистых звездочек. Лазеры используют свет и тепло и могут повредить хрупкую кожу. Кроме того, они причиняют боль, а это именно то, чего хотела Виктория. Другой ключевой деталью в ее арсенале было устройство, заставляющее вибрировать ваш смартфон, – вибромотор.
Шестнадцать человек приняли предложение, и Мэдден с командой приступили к работе. Они попросили группу снять верхнюю одежду, лечь на живот и слушать белый шум через наушники, чтобы замаскировать звук нажатия на педаль лазера. Затем команда приступила к болевой тренировке. Сначала они облучали лазером спину каждого испытуемого, чтобы установить мощность для наименьшей интенсивности боли. После этого они были готовы к серии болевых разрядов, но с некоторым отличием: прямо над зоной лазерной мишени на спине каждого человека был закреплен вибромотор смартфона, который Виктория Мэдден настроила на срабатывание при каждом разряде. Во время третьей тренировки лазерное излучение было ослаблено, чтобы не причинять боли, а вибромотор был пристегнут чуть ниже зоны лазерной мишени на спине каждого испытуемого, но настроен на срабатывание одновременно с каждым импульсом.
Теперь добровольцы были готовы к болевому обследованию. Лазер, откалиброванный таким образом, чтобы находиться на пороге восприятия боли, был направлен на их спины, а вибромотор располагался либо над точкой лазера, либо под ней.
Виктория Мэдден и ее коллеги хотели выяснить следующее: влияет ли положение жужжащего вибромоторчика на то, причиняет ли лазер боль? То, что они обнаружили, вознесло команду на Олимп ученых. В случаях, если вибромотор располагался выше лазера, добровольцы ощущали его более интенсивно, неприятно и чаще болезненнее, чем при воздействии лазера с вибромотором снизу. И это притом, что интенсивность всех импульсов была абсолютно одинаковой. Что же произошло? Расположенный выше вибромотор оказался связан с болью в сознании добровольцев. Теперь он мог обмануть их, заставив думать, что не вызывающий боли стимул на самом деле причиняет ее.
Виктория Мэдден представила первые, пусть и предварительные, доказательства того, что боль можно обусловить. То есть ей можно просто научиться. Как же это может работать при болях в спине? Допустим, вы наклоняетесь, чтобы поднять тяжелую коробку. Когда выпрямляетесь и поворачиваетесь с коробкой в руках, вы чувствуете резкую боль в спине и получаете травму, которая на несколько дней укладывает вас в постель. В результате ассоциативного обучения движения, связанные с наклоном вперед, выпрямлением и скручиванием, связываются в вашем сознании с болью. Из-за этой ассоциации, когда будете наклоняться или поворачиваться, может возникнуть боль, даже после того, как травма заживет. Нагибание подобно вибромотору Виктории Мэдден: оно нажимает на кнопку боли, даже когда ее не должно быть.
Но, хотя исследование Виктории Мэдден свидетельствует о том, что боль может быть обусловлена, оно упускает нечто важное. Почему это происходит только с некоторыми людьми? Как получается, что один человек, повредив спину, поправляется с помощью отдыха, обезболивающих средств и постепенного возвращения к движению, а у другого возникает постоянная, распространяющаяся боль?