Обычно это простая процедура, выполняемая медсестрой в онкологическом отделении. Но когда пластиковая трубка в течение нескольких месяцев находится в кровеносной системе, организм иногда не может ее отпустить, вероятно из-за спаек, образовавшихся между трубкой и стенкой сосуда. «Врачи пытались, но не могли извлечь венозный катетер, потому что он застрял, вспоминает Цеестратен. – Они тянули и тянули, а Корали было больно. Она плакала, и нам пришлось сделать перерыв. Врачи попробовали еще раз, но катетер не поддавался. Поэтому они решили применить гипноз». Корали отвели обратно в процедурный кабинет. Но венозный катетер не просто застрял. Он переломился, часть осталась в большой вене возле сердца Корали. Теперь рентгенологу пришлось проводить новую процедуру, чтобы получить доступ к вене с другой руки Корали и поймать кончик блуждающего катетера. На этот раз, однако, все прошло спокойно, поскольку Корали под успокаивающим руководством Вики Фортин, нашептывавшей слова, находилась в другом месте.
К ноябрю 2019 года группа ЛЭкюйер собрала достаточно данных, чтобы представить результаты эксперимента. В общей сложности они провели 80 процедур под гипнозом у детей в возрасте от 5 до 17 лет, включая 48 введений пиколидов, пять исследований мочевого пузыря и 16 биопсий щитовидной железы, почек и лимфатических узлов. После каждой процедуры ребенка просили указать свои ощущения на шкале боли, состоящей из цветных рожиц: 0 – зеленое счастливое лицо, 10 – красное лицо с печальным ртом и водопадом слез. В контрольной группе из 28 детей, которым процедуры проводились без гипноза, средний уровень боли составил 5,4 балла из 10. У детей, прошедших гипноз, средний балл боли составил всего 1,4 из 10. Это был всего лишь пилотный проект, результаты которого не были официально опубликованы, но ЛЭкюйер и ее команда были в восторге, как и больница. Они решили, что настало время поделиться результатами с общественностью.
Корали и ее мама согласились провести демонстрацию для СМИ, было опубликовано сообщение для прессы. Гипнотерапию проведет Вики Фортин. В прохладный декабрьский день 2019 года в процедурном кабинете собралась толпа журналистов. Среди них присутствовал оператор из отдела коммуникаций больницы, который надел наушники, позволявшие ему слышать, как Вики Фортин с микрофоном уговаривает Корали погрузиться в потусторонний гипнотический мир. В ретроспективе, учитывая то, что произошло дальше, это, возможно, было ошибкой. «Он воскликнул: „Боже мой, мои колени, мои колени подкашиваются“. Ему пришлось встряхнуться, чтобы избавиться от этого ощущения, – говорит Вики Фортин. – На самом деле оператор подпадал под действие гипноза, просто слушая, что я говорю девочке». По ее словам, это признанный побочный эффект мысленных поездок в Диснейленд и на пляж, которые теперь регулярно звучали в процедурном кабинете. «Даже врачи, с которыми я работаю, должны быть осторожны, чтобы не слушать меня слишком внимательно».
Это мощная вещь, и к технике гипноза проявляется все больше интереса. Однако ее применение сдерживается недостатком исследований, возможно, из-за того, что идея гипноза до сих пор вызывает недоумение. Из существующих исследований некоторые разочаровывают. Недавнее австралийское исследование гипноза людей, которым делали перевязку при ожогах – одну из самых болезненных процедур, – показало, что он не помог справиться с болью, хотя и снизил тревожность и частоту сердечных сокращений. С другой стороны, вывод, опубликованный в European Journal of Cancer в 2020 году, дал «настоятельную рекомендацию» по «использованию гипноза при любых процедурах с использованием игл» у детей с онкологическими заболеваниями, основываясь на данных умеренного качества – четырех исследованиях с участием 120 детей.
Если не принимать во внимание споры об эффективности гипноза в принципе, остается большой вопрос о применении его в отношении людей с хронической болью. Применяемый в детской больнице вид гипноза, известный как эриксоновский гипноз, названный в честь его создателя, американского психиатра Милтона Эриксона, направлен на устранение боли здесь и сейчас. Вики Фортин должна была находиться у постели больного и нашептывать мечты в ушки своих маленьких пациентов. Люди с хронической болью, как правило, не могут позволить себе иметь личного гипнотерапевта. Их интересует, может ли посещение гипнотерапевта сегодня избавить их от боли завтра. Если да, то значительную часть из них будет интересовать и другое. Как?
Стив Олсон вырос в Рокфорде, штат Иллинойс, промышленном городе, расположенном вдоль реки Рок в округе Виннебаго на северной окраине штата. В 1960-х годах компания «Крайслер» открыла в Рокфорде сборочный завод, и отец Олсона, инженер, получил работу в компании, которая занималась проектированием и изготовлением металлорежущих станков и другого оборудования, используемого при производстве автомобилей. Увлечение Стива, однако, было другим – дерево. Извилистая текстура полированной столешницы или ступенчатые изгибы хорошо выточенной ножки были ему по душе, и поэтому его будущее оказалось связано с мебельным бизнесом. Он занимался ремонтом и отделкой, изготавливал ножки для столов и стульев в Ethan Allen, одной из крупнейших мебельных компаний Америки. Спустя 17 лет он перешел на другую работу, занялся проектированием и созданием франчайзинговых магазинов для компании, производящей изделия из дерева на заказ, и в конце концов поселился во Франклине, небольшом городке на окраине Нэшвилла, штат Теннесси, известном своей архитектурой викторианского возрождения в центре города. Жизнь удалась. Но в 2009 году начались колебания. На фоне мирового финансового кризиса компания по производству изделий из дерева понесла большие убытки. «После того как я проработал там около 20 лет, мне просто позвонили и сказали: „У вас больше нет работы“. Они закрывали свой отдел франчайзинга», – рассказывает Олсон. Он впал в депрессию, но в конце концов взял себя в руки и устроился на работу в магазин спортивных товаров во Франклине. Это была не работа с деревом, но Олсона устраивали ежедневные задачи по инвентаризации на компьютере, выкладке товара, работе с покупателями и с подъемом на лестницу для складирования товара.
Однажды, в октябре 2013 года, Олсон пришел на работу в магазин – массивное здание в торговом коридоре к северу от центра города, и так получилось, что пустые полки оказались внизу. «Я стоял на коленях на полу, перебирая товары, и мне оказалось трудно встать на ноги», – вспоминает Олсон. Единственное, что помешало ему встать, – это боль. «Началось все с одной ноги, потом перешло на другую. Боль стала настолько сильной, что я не мог встать на колени, не мог стоять, не мог ходить. На 10 сантиметров выше коленей, до середины бедер, появилось ощущение, что кто-то ударил меня бейсбольной битой. Несколько раз, по обеим ногам». Олсон не смог вести машину, поэтому жена забрала его и отвезла в местное отделение неотложной помощи. «Врач в скорой помощи дал мне столько морфина, сколько я мог выпить, чтобы попытаться заглушить боль, но это никак не помогло».
Хуже того, врачи понятия не имели, чем боль вызвана. Олсон получил направление в самую лучшую больницу штата Теннесси – Медицинский центр Университета Вандербильта в Нэшвилле, где начал многомесячное обследование и лечение, пытаясь выяснить, в чем дело и как прекратить боль. Среди множества исследований была так называемая электромиография: врач подавал слабые электрические разряды на нервы в ногах Олсона, чтобы определить, насколько быстро они могут передавать сигналы. Результаты были тревожными. Нервы Олсона не справлялись со своей работой.
Несколькими годами ранее у него был диагностирован диабет второго типа, который не только влияет на уровень сахара в крови, но и может делать кое-что еще. Это заболевание поражает мелкие кровеносные сосуды, в том числе и те, по которым кислород поступает в нервную сеть. Когда это происходит, нервы повреждаются, это называется диабетической нейропатией и причиняет боль. И боль Олсона не прекращалсь даже по ночам. «Бывали ночи, когда я просто сидел в кресле и плакал по три-четыре часа, потому что боль была очень сильной. Я не мог спать, накрыв ноги одеялом или даже простыней. Казалось, что кто-то положил на них большую доску и стоит на ней».
Усилия, направленные на борьбу с болью, не принесли практически никакого результата. «Неврологи и врачи, к которым я обращался, были просто в тупике. Они не могли сказать, что мне делать». Олсон собрал впечатляющий ежедневный коктейль из лекарств от боли, включая транквилизаторы, миорелаксанты, оксикодон, снотворное, морфин с пролонгированным высвобождением и габапентин – препарат от нейропатической боли. Олсон показывает мне фотографию на своем телефоне. Это зип-пакет объемом примерно четыре литра, внутри которого словно радужные обломки, выброшенные приливом, лежат: крошечные диски и стержни желтого, розового, зеленого и оранжевого цветов. На самом деле это снимок его тогдашней диеты, состоящей из таблеток. «Я был практически овощем. Я не мог нормально функционировать».
Жизнь Олсона погрузилась во мрак и хаос. Он был вынужден оставить работу в спортивном магазине. Отчаявшись найти решение проблемы, он записался на прием к неврологу в престижной клинике Майо. «Врач сказал, что повреждения, нанесенные нейропатией моим ногам, необратимы и что я буду страдать от этой боли всю оставшуюся жизнь». Новости из Нэшвилла были не лучше. «Врачи сказали, что через несколько месяцев я, скорее всего, сяду в инвалидное кресло на всю оставшуюся жизнь». К этому времени Олсон испробовал практически все: инъекции анестетика в спинномозговые нервы, эпидуральную анестезию, электротерапию с пропусканием тока низкого уровня через кожу, даже инъекции богатой тромбоцитами плазмы из его собственной крови в мышцы бедра. Ему предложили установить спинальный стимулятор – устройство, похожее на кардиостимулятор, которое посылает электрические импульсы в спинной мозг, но, по словам пациента, страховка не покрывала это лечение. Ничего не помогало.