После всех этих неудач, наверное, следовало ожидать, что вскоре Олсон начнет разрабатывать собственный план лечения. «Боль была настолько всеобъемлющей, невероятно сильной, что я просто дошел до точки, когда почувствовал, что больше не могу с ней справиться. Было бы лучше, если это прекратит боль, остаться без ног. Я умолял врачей отрезать мне ноги, но они не хотели, они не хотели слушать меня. Они сказали: „К сожалению, даже если мы это сделаем, боли не утихнут“».
Сейчас Олсону 70 лет. Это солидный мужчина с редеющими седыми волосами, в больших очках в темной оправе над тяжелыми щеками, одетый в простую серую футболку. Во время разговора он тепло улыбается и легко смеется, но если манера поведения мало что выдает, то это потому, что все эмоции отражаются в голосе. Он низкий, редко отклоняющийся от ритма анданте[33], иногда переходящий в карканье и часто резонирующий с глубоким тембром грусти. Его историю трудно слушать.
Следующим препаратом, который Олсону назначили врачи, был тестостерон, уровень которого может снижаться у людей, принимающих опиоидные обезболивающие. Гормонозаместительная терапия иногда помогает справиться с болью, но Олсон считает, что это крайность. «Я сломался. Я даже не знал, почему я сломался и просил помощи. Я просто сидел на заднем крыльце и плакал. Я не мог перестать плакать, потому что мне было так больно», – тогда у Олсона появились мысли о самоубийстве. Его положили в психиатрическое отделение с тяжелой депрессией. Это был октябрь 2016 года, и он уже три года жил с невыносимой болью.
Через неделю Олсона выписали из больницы, и он вновь погрузился в мир, который, по его мнению, больше ничего не мог ему предложить. Пока кто-то случайно не упомянул, что в Вандербильте есть служба помощи больным, о которой Олсон еще никогда не слышал. Она называлась Центр интегративной медицины Ошера, и одной из ее услуг была медицинская гипнотерапия. «Я был настроен очень скептически. Я не знал, верил ли в это вообще», – говорит Олсон. Его единственным знакомством с гипнозом были трагикомические сценические шоу по телевизору, где людей заставляют выходить и кудахтать, как курица, или убеждают, что губка – это кирпич. Тем не менее он решил попробовать.
В пасмурный ноябрьский день в 2016 году Олсон стоял перед Центром Ошера – современным зданием, отделанным белыми панелями в стиле «Космической одиссеи», которое пропускает посетителей через проем в фасаде, похожий на молнию, и расположенным на оживленной Вест-Энд-авеню в Нэшвилле. Внутри Олсона встретила женщина с мягким голосом и каштановыми волосами длиной до плеч. Ее звали Линдси Маккернан, она была клиническим психологом и доцентом кафедры психиатрии и поведенческих наук Университета Вандербильта.
«На первом сеансе мы познакомились с ней и немного поговорили о том, что беспокоит, – вспоминает Олсон. – Затем она попросила меня найти в ее кабинете что-нибудь, на что я мог бы смотреть, будь то растение на полке, книга или точка на стене, и я просто начал думать об этом месте, на котором пытался сосредоточить внимание. Затем она медленно начала уговаривать меня расслабиться, почти как во сне. Я просто закрыл глаза. Я чувствовал себя очень расслабленно, очень комфортно». Вскоре Олсон оказался на тропинке, затем спустился по ступенькам, всего их было 10, к двери внизу, рядом с которой стоял ящик, в котором можно было оставить все свои проблемы. Открыв дверь и пройдя через нее, он обнаружил скамейку, на которую можно было сесть и, по предложению Линдси Маккернан, испытать меньшую боль.
Сеанс был интересным, но не потрясающим, и Олсон вышел из кабинета Линдси Маккернан, опираясь на ту же трость, с которой и приковылял. Олсон пришел на следующей неделе, потом еще через неделю, и каждый раз все повторялось. Однако во время четвертого посещения что-то изменилось. На этот раз, после того как он вошел в расслабленное состояние, Линдси Маккернан попросила его представить на ноге диск управления, похожий на регулятор громкости на радиоприемнике. Диск, как Олсон вскоре обнаружил, обладал способностями, которых не должно быть у воображаемых вещей. «Она сказала мне: „Если мы увеличим громкость, то боль усилится, а если уменьшим, то уменьшится“. Мы прибавили громкость, и я тут же разрыдался и затрясся. Это было запредельно больно. Линдси тут же сказала: „Давайте убавим громкость, чтобы уменьшить боль“, – и я убавил громкость», – рассказывает Олсон. То, что последовало за этим, запечатлелось в его памяти. «Я вышел из ее кабинета без трости».
Когда Олсон зашел в кабинет, боль была 9 баллов из 10. После сеанса, освободившись от трости, которой он пользовался годами, Олсон оценил ее в 2 балла. Это был переломный момент в его жизни, предвещавший новый этап, который он даже не мог предположить. Линдси Маккернан записала несколько сессий, и Олсон сохранил их на своем телефоне. Если во время прогулки с женой по Франклину он снова чувствовал боль, то возвращался в машину, садился в кресло и под звуки голоса Маккернан опускался на скамейку у двери и регулировал циферблат на ноге, чтобы ее уменьшить. То же самое он проделывал во время перелета на самолете – тот же результат.
Медицинский гипноз также побудил Олсона провести небольшую уборку. Не зря он показал мне тот пакетик с таблетками в своем телефоне. Он выбросил его вместе с тремя другими такими же пакетами, набитыми таблетками. Олсон проходит пешком от четырех до восьми километров в течение дня, он не возвращался к психиатру, и, хотя уровень боли колеблется, он значительно снизился. Согласно официальному исследованию этого случая, опубликованному Линдси Маккернан и ее коллегами в Американском журнале клинического гипноза в 2020 году, у Олсона снизился уровень боли на 2 балла по 10-балльной шкале и сохраняется уже в течение пяти лет.
Одно из увлечений Олсона – рыбалка. В окрестностях Франклина есть несколько прудов, в том числе песчаный, в форме клевера, в парке на ферме Харлинсдейл. Старые амбары и заброшенные силосные башни загромождают край пруда, а в его мутных водах водится крупный окунь. Несколько лет Олсон не мог ловить рыбу. Он снова вернулся к этому занятию, и есть фотография, на которой он, наклонившись вперед, держит в руках огромного окуня, чье обширное брюхо серебристо поблескивает от вспышки фотоаппарата, стремясь помочь фотографу запечатлеть его для потомков. Рыба весит, наверное, килограммов пять. Это момент, который был немыслим для Олсона всего за несколько лет до того, когда он не мог даже встать перед раковиной и помыть посуду.
Это, несомненно, поразительное выздоровление, но здесь действуют все обычные оговорки. Может быть, это эффект плацебо? Может быть, состояние Олсона все равно бы улучшилось? Может быть, мы стали жертвой логического заблуждения, известного как post hoc ergo propter hoc[34]? Ведь облегчение боли, наступившее после гипноза, не доказывает, что оно было вызвано гипнозом. Недавний анализ 85 исследований, посвященных экспериментально вызванной боли, показал, что гипноз, особенно у людей с более высокими баллами по шкале гипнотической внушаемости, действительно приводит к «клинически значимому уменьшению боли». В исследовании также отмечается необходимость проведения дополнительных исследований «нелабораторной» боли.
Несмотря на все сомнения, чем можно объяснить воображаемый регулятор громкости на ноге, уменьшающий реальную нейропатическую боль – одну из самых мучительных, которые только может испытать человек? Есть еще кое-что необычное в выздоровлении Олсона. В течение длительного времени боль была под контролем, пока он занимался своими повседневными делами, без необходимости входить в гипнотический транс. Как гипноз в один день может повлиять на боль в другой день? Чуть более 10 лет назад, когда Кэролайн Десмарто было 19 лет, она вместе со своей младшей сестрой-погодкой возилась в их двухуровневой квартире в пригороде Монреаля. Десмарто хотела стать актрисой, а ее сестра любила петь и танцевать, поэтому их сестринская игра имела ярко выраженную перформативную окраску. Кэролайн Десмарто изо всех сил старалась подражать сценическим гипнотизерам, которых видела по телевизору. «Вы расслабляетесь, закрываете глаза и погружаетесь все глубже и глубже», – говорила она. Как по команде, глаза сестры закрылись, и она откинулась в кресле. Воодушевленная актерской игрой сестры, Кэролайн Десмарто достала еще кое-что, что видела в арсенале гипнотизера. «Вы будете подчиняться моим командам и не сможете поступить иначе. Когда вы откроете глаза, вам будет пять лет». И тут произошло нечто странное. Сестра медленно открыла глаза и одновременно с этим убрала ноги под стул, зацепив каждую ступню за одну из передних ножек стула, пальцы ног были направлены наружу. «В этот момент я поняла, что она не шутит», – вспоминает Десмарто. По ее словам, об этой привычке в семье не говорили и девочку в такой позе не фотографировали, но это было ровно то, что всегда делала ее сестра, когда была маленькой.
«Я не видела этого на протяжении 15 лет». В юности ее сестра была экстравертом, но в тот момент, говорит Кэролайн Десмарто, она вдруг стала застенчивой, ее глаза были прикованы к полу, как в детстве. Это называется возрастной регрессией, и в кругах гипнотизеров эффект весьма известен; это один из показателей Стэнфордской шкалы восприимчивости к гипнозу, который, наряду с тестами на то, закрываются ли ваши глаза, опускается ли ваша рука или ощущают ли ваши вкусовые рецепторы кислинку лимона по предложению гипнотерапевта, позволяет определить, насколько легко вы можете поддаться гипнозу. Этот впечатляющий пример очень заинтересовал Кэролайн Десмарто. По ее первым ощущениям гипноз мог бы стать прекрасным инструментом для осуществления одной из ее театральных надежд – стать режиссером.
«Актеры на сцене именно этим и занимаются, они генерируют ощущения, альтернативные обычным. Они в это верят. Они находятся в этом альтернативном состоянии и пытаются соединиться с этим чувством», – рассказывает Десмарто. По ее мнению, актеры входят в это состояние с помощью слов – слов драматурга. Решившись, Кэролайн Десмарто поступила в школу гипноза, École de formation professionnelle en hypnose du Québec, расположенную недалеко от доков старого порта Монреаля в одном из промышленных зданий XIX века, которые правительство спасло от разрушения. Она блестяще окончила школу и открыла практику в непритязательном здании из коричневого кирпича на улице Массон, все еще намереваясь использовать гипноз в качестве театрального средства.