Уислер назвал свое выздоровление «чудесным». Вагер, однако, рассчитывал на нечто более земное. В начале исследования команда проводила сканирование головного мозга, когда участники испытывали боль, которую причиняла надувная подушка, растягивающая их спину вверх, и когда они сообщали о спонтанной боли, указывая ее интенсивность на визуальной аналоговой шкале. Сканирование повторили через пять недель, после окончания лечения. На повторном сканировании две области мозга показали пониженную активность. Это островок и передняя поясная кора, которые наиболее устойчиво задействованы в болевых ощущениях. «В нашем исследовании мы смогли измерить активность в этих областях, отслеживая момент за моментом боли в спине и затем нормализуя ее в процессе лечения. Мы думаем, что это действительно коррелят непосредственного, ноцицептивного переживания боли, который уменьшается после лечения», – говорит Вагер.
Он получил убедительные доказательства изменений в мозге, отражающих уменьшение боли. Но какую роль во всем этом играет вентромедиальная префронтальная кора? Чтобы объяснить это, Вагер предлагает провести мысленный эксперимент: «Попробуйте представить, что кто-то врывается к вам в комнату с оружием, и вашей жизни угрожает опасность. Смогли бы вы заставить сердцебиение участиться? Да, возможно, вы сможете уговорить себя начать нервничать, верно? – рассказывает он. – Но если события складываются так, что вы действительно верите, то это будет совершенно иначе ощущаться». В примере Вагера речь идет о переоценке и об очень важном вопросе, который возникает в связи с этим: как человек приходит к искренней вере в свое новое мировоззрение? Вагер считает, для того, чтобы воображаемое стало реальностью, нам необходим особый ингредиент, который обеспечивает вентромедиальная префронтальная кора и ее «улей» мозговых цепей. «Все стрелки указывают на то, что сеть по умолчанию является центром конструирования смысла, ощущения себя и контекста и объединяет различные фрагменты контекста из воспоминаний, из окружающего мира в концепцию причинно-следственных событий, которые я должен извлечь из своего опыта, и оценить, как они отражаются на мне и моем благополучии. И когда что-то действительно влияет на вас и действительно задействует систему правильным образом, тогда вы воспринимаете это эмоционально».
Подобно тому как боль становится угрожающе реальной благодаря сопровождающим ее мрачным эмоциям, переоценка боли также становится реальной благодаря положительным эмоциям. Так считает Вагер. Это «аффективная оценка», когда предложение «моя спина в безопасности» не просто осознается, а полностью охвачено эмоциями, с помощью которых мы наделяем мир ценностью. Новое мышление становится подлинным, реальным. Вентромедиальная префронтальная кора с ее витиеватыми связями, проникающими в системы болевого восприятия мозга, оказывает эмоциональное воздействие, которое может заглушить боль. Как же Вагеру удалось обнаружить признаки хронической боли? «Мы искали изменения в вентромедиальной префронтальной коре и не нашли их, – говорит он с оттенком разочарования. – Почему? Нет никакой гарантии, что мы увидим эти сигналы в сканере. Чтобы запечатлеть смысловое изменение, нам нужно знать точный момент, ведь оно не всегда происходит во время сканирования».
Для Грега Уислера справедливым представляется вывод, что «изменение смысла» произошло за несколько дней до его 20-минутной прогулки вокруг квартала и прозрения на корточках на местной автомойке.
Если не принимать во внимание неопределенность, то трактовка Вагера во многом совпадает с трактовкой Апкаряна. Ключевым является страх.
Страх боли, как и страх движения, пропускает безобидные ощущения через призму угрозы, превращая их в опасные сигналы боли. Но влияние страха можно нивелировать.
Новые убеждения, основанные на фактах и подкрепленные опытом движения и положительными эмоциями, приходящими с новым пониманием, могут погасить боль.
Не так давно Вагер выступал перед группой анестезиологов. Он попросил их рассмотреть двух гипотетических пациентов. У одного из них недавно появилась боль в колене. «Представьте, – обратился он к аудитории, – что у вас есть новое обезболивающее средство, разрабатываемое под названием „блокатор канала Nav 1.7“, которое может блокировать сигналы от ноцицепторов в колене. Это может сработать, – сказал Вагер, – потому что у пациента есть периферическая патология. Боль вызвана повреждением колена, поэтому лечение, направленное на колено, имеет смысл». Затем Вагер предложил врачам рассмотреть второго пациента, у которого боль в колене приобрела хронический характер. Боль переместилась в эмоциональные области мозга – префронтальную кору и прилежащее ядро. Что это означает для лечения? Вагер был категоричен: «С коленом ничего нельзя сделать, чтобы улучшить его состояние». По его мнению, такому человеку необходима психотерапия, ориентированная на боль, например КПТ или терапия репроцессинга боли. Это проблема дезадаптивной нейропластичности, завернутая в аккуратную упаковку.
Постоянная боль приносит страдания. Она реальна. Чаще всего она вызвана областями мозга, отвечающими за эмоции. Поэтому любое лечение должно быть направлено именно на них.
Существует огромное количество причин, по которым очень важно правильно выбрать цель. «Я буду открыт, прозрачен и честен настолько, насколько это возможно, – делится со мной Грег Уислер. – Я был женат на своей школьной возлюбленной, с которой начал встречаться в 16 лет. У меня двое замечательных детей, которым сейчас 21 и 19 лет. Они были моим миром, это было все, чего я когда-либо хотел, и я их очень люблю. Но хроническая боль затронула и мою личность. Как уже сказал, я стал человеком, которого никто не хотел видеть рядом, до такой степени, что, к сожалению, год назад жена ушла от меня после 26 лет брака.
У нас с младшим сыном случаются ссоры, и я думаю, что в какой-то степени виной тому моя несдержанность. Я срываюсь в основном от боли, а не из-за него. Я имею в виду, что на те вещи, из-за которых мы спорили или ссорились, можно было бы реагировать гораздо более мягкими, менее конфронтационными способами. Но из-за того, где я находился эмоционально и физически, испытывая боль, это выливалось в гнев и агрессию, которые оттолкнули жену и сына. Так что двое из четырех членов семьи больше со мной не разговаривают, и это меня опустошает. В конечном счете это стоило мне всего самого дорогого.
В ходе работы, которую проводил с Аланом, я понял, что мне не нужно жить с ежедневной болью. Я могу жить нормальной, полноценной жизнью. Активной жизнью. Без боли. Это меняет взгляд на мир, и цели, мечты, желания становятся реальностью, а не находятся под вопросом: „Как я сегодня доживу до конца дня с этой чудовищной болью?“ К сожалению, в моем случае было слишком поздно, и теперь я здесь, так сказать, собираю осколки и заново строю свою жизнь так, чтобы это больше не повторилось».
Одной из страстей Уислера была езда на мотоцикле. Он не ездил на нем уже 15 лет. Десять минут сидения в седле – и боль становилась слишком сильной. Вскоре после занятий с Гордоном он вернулся к увлечению и мог путешествовать на несколько сотен километров. Это было вдохновляюще, и, воодушевившись короткими поездками, он вместе с другом запланировал эпическое путешествие по Соединенным Штатам Америки «на четыре угла» с заездом в Сан-Исидро (Калифорния), Блейн (Вашингтон), Мадаваску (Мэн) и Ки-Уэст (Флорида). Ковид не позволил завершить тур, и они ограничились южными штатами.
По окончании путешествия, в темное, раннее утро в конце мая 2020 года, друзья выехали из Джексонвилла, штат Флорида, на запад по шоссе Interstate 10. С восходом солнца они проехали Таллахасси, затем Мобайл, штат Алабама, и Батон-Руж, штат Луизиана, останавливаясь каждые три часа, чтобы заправиться и размять ноги. Они ехали до заката, потом до ночи, и вот они уже в Техасе, все еще на шоссе № 10, приближаются к крошечному городку Ван Хорн. Ландшафт здесь завораживающе ровный, скотоводческие фермы, испещренные песком и известняковыми карьерами, монотонность которых нарушается лишь изредка появляющимися вдали холмами. Есть некий гипнотический эффект.
После наступления темноты, когда чистый воздух не засвечен городскими огнями и не замутнен выхлопными газами, звезды становятся манящими и яркими на фоне черной ночи. Сразу после полуночи небо было безоблачным, и, убаюканный пульсирующим стуком мотоциклетного двигателя, Уислер отвлекся от дороги.
«Звезды были совершенно потрясающими, и я отвлекся. Я засмотрелся на них на этом небольшом отрезке, как мне казалось, прямого шоссе, увидел Млечный Путь, и это вызывало у меня так много эмоций, что на долю секунды я повернул голову». Когда шоссе Interstate 10 подходит к повороту на дорогу Хоэфс, оно делает небольшой изгиб влево, который Уислер в роковой момент наблюдения за звездами не смог преодолеть. Он слетел с дороги на скорости примерно 130 километров в час, и, когда мотоцикл врезался в рыхлую придорожную грязь, вылетел из седла, и врезался в землю левым плечом. Уислер был ошеломлен, но, находясь в шоке и испытывая прилив адреналина, смог подняться на четвереньки. «Я просто начал идти к мотоциклу, и мой приятель наконец догнал меня. Он сказал, что я ходячий мертвец. Он пытался кричать, но я не слышал».
Уислера доставили самолетом в травматологический центр в Одессе, штат Техас, где его травмы каталогизировала бригада скорой помощи. У Уислера была раздроблена ключица, сломаны восемь ребер, пробито легкое, сломана лопатка. «У меня была раздроблена вся левая сторона тела. Было много операций, сломанные кости, неделя в реанимации и месяц в постели», – вспоминает Уислер. Но было в этом пребывании в больнице и кое-что еще, примечательное своим отсутствием. «Моя спина ни разу не заболела. Это меня просто поразило».
Во время одного из сеансов Алан Гордон дал Уислеру ручной кликер, подобный тем, которые используются на турникетах для подсчета количества проходящих людей. По словам Гордона, Уислер должен использовать его для того, чтобы отмечать каждый раз, когда в течение дня думает о своей боли в спине. Идея заключалась в том, чтобы научить Уислера замечать ощущения в спине и описывать их, что он часто делал в терминах температуры и цвета. Сейчас, лежа на больничной койке, Уислер остался без кликера, но тренировка прошла успешно, и он анализировал замирания и треск ощущений, которые передавал ему новый набор травм. «Боль в ребрах обычно была черно-синей, очень темной, пятнистой, очень тупой, ноющей, в то время как боль в задней части ребер, лопатках и даже ключице казалась гораздо более острой, игольчатой, красной и оранжевой, – перечисляет он. – Я просто думал об этом, описывал и чувствовал, не пытаясь изменить или остановить – я просто наблюдал. Эта техника, заимствованная из практики осознанности, позволяет отказаться от взаимодействия с неприятными симптомами и перейти в позицию отстраненного, неосуждающего наблюдения, что может привести к деэскалации ситуации. Мне вообще не приходилось иметь дело с болью в спине, поэтому я просто применил те же техники к другим источникам боли».