подкованного человека эта книга почти непреодолимо сложна. Однако начинается она с четкого описания различных типов боли. Есть острая боль от активации ноцицепторов интенсивным теплом или холодом, механической силой или химическими раздражителями, которая выполняет высокоадаптивную функцию, поскольку учит избегать травм или давать покой поврежденной части тела. Еще есть боль от воспаления, возникающего при инфекции, тоже адаптивная, поскольку заставляет вас отдыхать, способствуя исцелению. Есть и дезадаптивные боли, которые, к несчастью, пользы нам не приносят. Это нейропатическая боль, которая, как и у Стива Олсона, возникает из-за повреждения нервов. И есть то, что недавно стали называть ноципластической болью, – постоянная боль в отсутствие актуального повреждения тканей, о которой говорится в большей части этой книги.
Мой собственный опыт является наглядным примером того, как рассмотренные нами исследования могут помочь вам справиться с болью при минимуме лекарств и операций. Один важный урок возвращает меня снова к Стиву Олсону. Во время гипноза он мог усиливать и ослаблять свою боль с помощью воображаемого переключателя. Но, конечно, тело – это не машина. Для многих из нас в большинстве случаев постоянная боль – это не то, что мы можем включить или, что еще важнее, выключить, как бы ни хотели. И есть по крайней мере одна важная причина этого.
Вскоре после беседы с Олсоном я начал подготовку к написанию последней главы этой книги. Было чувство облегчения, но еще и легкий страх, поскольку я знал, что мне предстоит написать рассказ о чем-то значимом, что люди не только захотят прочитать, но и из чего смогут извлечь пользу. Это вызов. И это стресс. Пока я находился в режиме работы над главой, у меня снова заболело левое колено. Но на этот раз боль была точно такой же, как и в правом, поэтому я был уверен, что это тоже разрыв мениска и что боль так же со временем исчезнет. Тем не менее я решил помочь себе упражнениями и снова достал эластичный ремень. Однако это привело к нежелательным последствиям. У меня снова появился дискомфорт в коленном суставе – главный признак синдрома пателлофеморальной боли. Я не испытывал его уже несколько лет. Теперь я забеспокоился. «Все вернулось? Зачем я вообще делал эти упражнения? Теперь я вернул боль».
В то время я изучал работы Вани Апкаряна и наткнулся на его высказывания, что боль – это память на всю жизнь и что болевой порог может быть снижен из-за повышенной бдительности, когда ты постоянно проверяешь, не вернулась ли она. Мое беспокойство возросло. Я вспомнил, как Лорен постоянно искала симптомы и как Дэниел Харви рассказывал мне об огромной силе пугающих слов, которые наш мозг записывает в файл с названием «опасность». Я также с небольшим сожалением вспомнил о Хенрике Вегтере и его совете найти упражнение, которое не обострит повреждение.
А потом, в разгар всех этих событий, произошли похороны близкого друга, которые из-за пандемии проводились онлайн. Кэтрин ушла слишком рано, от болезни печени, вызванной, по крайней мере отчасти, алкоголем. Я хотел проститься с ней, но нужно было выполнять работу, придерживаться графика. Начались похороны, и я сидел за компьютером один в своем кабинете. Я задумался над тем, чтобы открыть рабочее окно в браузере и отвлечься на подготовку книги. Похороны начались с длинной речи партнера Кэтрин. Затем подруга прочитала стихотворение «За хребтом» Банджо Патерсона. «Когда мы придем к финальному изменению, мы встретимся с нашими любимыми, ранее ушедшими в прекрасную страну за хребтом», – произнесла она. Вслушиваясь, я начал обращать больше внимания на похоронную службу. Партнер Кэтрин показал слайд-шоу. Там были фотографии, в том числе детские и того времени, когда я впервые встретил подругу на вечеринке в Мельбурне в 1982 году, и когда она играла в музыкальных группах, и с разных работ, иногда в нарядах, которые я помнил, особенно платье в сине-черную полоску. Довольно скоро я разрыдался. Дедлайн наступал мне на пятки, и после обеда я снова вернулся к работе.
Я начал еще сильнее беспокоиться, мучимый мыслью о том, что попал в ловушку, слежки за тревогой – и это все усугубит. Той ночью я проснулся в поту. На следующий день я почувствовал холодное прикосновение хандры. Я чувствовал себя ужасно. Мне часто хотелось прилечь. Мелочи выводили меня из себя. Порвался футбольный мяч моего маленького сына, но, хоть мячик был сдутым и сломанным, я не мог выбросить его в мусорную корзину, ведь в нем заключались воспоминания о наших совместных уроках игры. Я вспомнил, как мой покойный друг Рикардо однажды сказал, что нужно больше плакать. Я стал больше плакать. Я повторял себе, что мне не нужно быть идеальным, что я могу потерпеть неудачу, быть неполноценным, и все будет хорошо.
И после этого моя боль ушла. Она просто исчезла, не благодаря сознательным усилиям, а, возможно, как и в случае с Лорен в машине возле приемной врача, от эмоциональной разрядки. Все это еще раз подтвердило, насколько сильно боль связана с тем, что происходит в нашей жизни. Со стрессами, которые провоцируют плохое настроение. И конечно, когда вы находитесь в стрессе или депрессии, тело легче почувствует угрозу. Как подтверждают многие люди в этой книге, боль – это феноменологическое явление, это ощущение того, что ваш разум чувствует опасность. В конечном счете, как прояснили Катя Вич и Дэниел Харви, представление «мое тело в опасности» – это умозаключение, связанное с тем, что реальными кажутся все угрозы, обоснованные или нет: от пугающего рентгеновского снимка до неправильного восприятия тела мозгом, которое не обновлялось по мере исцеления. Так много идей, которые я услышал от людей из этой книги, сходятся в том, что боль можно вылечить, изменив то, что она означает – перестав считать ее непреодолимой угрозой, свидетельствующей о катастрофических и непоправимых повреждениях организма. Как говорит Лоример Мозли, если мы сможем убедить мозг в том, что нам не нужна защита, есть большой шанс, что он не будет создавать боль.
Я вспоминаю средневекового философа Пьера Абеляра, который предвосхитил настроения, распространенные несколькими столетиями позже в эпоху Просвещения. Во времена Абеляра было популярно изречение, приписываемое святому Ансельму Кентерберийскому, которое можно обобщить на латыни credo ut intelligam – приблизительно так: «Я должен верить, чтобы я мог понимать». При достаточно сильной вере, говорит нам эта максима, вы можете достичь истины. Абеляр умолял не соглашаться с этим. Его мысль базировалась на учении Аристотеля, отца силлогизма и использования логики в аргументации. Поэтому Абеляр поставил эпиграмму с ног на голову. «Я должен понять, чтобы поверить [87], – говорил он. – Сомневаясь, мы приходим к вопросам, а спрашивая, постигаем истину».
Некоторые люди меняют свои убеждения с помощью веры. Мы видели это в исследовании Кати Вич, где использовались изображения Девы Марии. Но многим людям нужна причина для веры, чтобы основывать любое изменение мировоззрения, хорошие доказательства. Наука о боли, современный этап которой, вероятно, начался с ошеломляющего открытия Клиффорда Вульфа в Лондоне в 1983 году – хотя его корни ведут в прошлое через Уолла и Мелзака, к Бичеру на плацдарме в Анцио, – предлагает гору веских оснований рассматривать многие случаи постоянной боли не как признак повреждения тела, а как свидетельство изменений в спинном и головном мозге, которые заставляют нас продолжать испытывать боль еще долго после того, как тело выздоровело. Работа Тима Саломонса показывает, как эта информация может стать основой для изменения убеждений с помощью терапии, настолько могущественной, что она перепрограммирует нервную систему. А работа Тора Уэйгера по переработке боли является убедительным доказательством того, что изменение убеждений в некоторых случаях может полностью излечить боль. Все это можно ускорить с помощью гипноза, который, как утверждают исследования Марка Дженсена, улучшает альфа- и тета-волны мозга, способствующие нейропластичности и облегчающие обучение новому. И еще у нас есть физические упражнения. Кэтлин Слука показала, что упражнения могут уменьшить боль за счет противовоспалительного эффекта, но, как убедительно обосновал Кристиан Бартон, они также могут служить доказательством, представленным к суду в нашем повседневном опыте, что тело теперь в безопасности, что оно больше не нуждается в защите.
Когда боль в колене вернулась, моя подруга умерла и нужно было написать непростую последнюю главу книги, я вспомнил психолога, который помог мне почти два десятилетия назад. Я написал ему на электронную почту. Учитывая спрос на специалистов в области психического здоровья в пандемию, я удивился, когда он ответил через несколько часов. Мы провели встречу в «Зуме», он терпеливо выслушал меня, после чего предложил несколько мыслей. «Не старайтесь избавиться от тревоги, – сказал он. – Ее можно вытерпеть. Если она пришла, наблюдайте за ней, как за поездом, прибывающим на станцию. Вы стоите на платформе, но вам не нужно садиться в поезд, просто смотрите, как он уезжает. Это мозг посылает сигналы, к которым он привык, когда считает, что существует угроза. Сигналы будут приходить и уходить, но они не опасны. Нет цели их остановить, но побочным продуктом принятия ситуации является то, что они постепенно уменьшатся».
Мое беспокойство действительно уменьшилось, но не из-за решения его прогнать. Напротив, это произошло благодаря пониманию, принятию и мягкому возвращению моего внимания с помощью осознанности к тому, что я делал в тот момент. Меня поразило, что переживания боли во многом похожи. Работа Апкаряна и Вагера среди прочих показывает, как сильно боль связана с эмоциями, и поэтому есть вероятность, что помогут методы терапии, использующие осознанность или направленные на «эмоциональную переоценку», такие как КПТ и переработка боли. Ноципластическая боль, как и эмоции, не исчезнет по команде. Предстоит много работы.
Естественно, у нас у всех свои методы. Как бывший преподаватель студентов-медиков и врачей, готовящихся специализироваться по медицине скорой помощи, я помню, что часто повторял: «Вы знаете о птицах из семейства шалашниковых? – спрашивал я их. Большинство отвечало отрицательно. – Эти птицы собирают синие штучки и украшают ими свои гнезда, – рассказывал я, отсылая к уникальному брачному ритуалу этого вида, обитающего в Австралии и Новой Гвинее. – Вы должны собирать медицинские штучки и вить из них свое гнездо», – призывал я, имея в виду, что студенты должны искать и сохранять все полезные фрагменты информации, которые услышат от своих наставников-медиков.