Таким образом, из ряда одновременно воспринимаемых впечатлений, независимо от объективных свойств самого впечатления, в сферу ясного сознания с большей вероятностью будет введено то, которое сопряжено с наиболее сильным чувствованием.
С другой стороны, содержание сознания несомненно имеет существенное влияние на апперципирование внешних впечатлений. Так, представления, недавно присутствовавшие в сознании, сравнительно с другими имеют более шансов возбудить наше внимание. Например, тон, недавно нами слышанный, всегда резче выделяется из других при совместном звучании. Точно также впечатления, находящиеся в более или менее тесном соотношении с содержанием сознания в данное время, а также и с укоренившимися в сознании представлениями (в особенности с теми, которые составляют так называемое нравственное ядро) обычно с особенной легкостью вводятся в сферу ясного сознания.
Но особенно благоприятную почву для акта апперцепции составляет особое состояние нашего сознания, которое мы называем ожиданием. В последнем случае, как показывают точные психофизические исследования, нередко апперципируется мнимое впечатление прежде, чем происходит действительное. Так, при измерении психических актов с помощью аппарата Гиппа в опытах с определением так называемой простой сознательной реакции очень нередко случается так, что отметка, долженствующая быть произведенною непосредственно вслед за тем, как услышан удар падающего шарика о деревянную дощечку, в действительности производится или в момент удара шарика о дощечку (а не после, как должно бы быть), или даже прежде, чем шарик упадет на дощечку.
Нельзя не заметить здесь, что внимание играет существенную роль в акте апперцепции. В самом деле, будет ли данное внешнее впечатление выдаваться своими объективными свойствами или, благодаря особым ассоциациям, будет возбуждать в нас шевеление чувства, или наконец будет находиться в тесном соотношении с присутствующими и в особенности с укоренившимися в нашем сознании представлениями – во всех этих случаях оно вводится в сферу ясного сознания лишь благодаря тому, что на него обращается внимание. С другой стороны, особенно благоприятная почва для апперцепции впечатлений, представляемая актом ожидания, без всякого сомнения, зависит от того, что здесь играет выдающуюся роль чрезмерное напряжение внимания к предстоящему впечатлению.
Значение внимания в деле апперцепции внешних впечатлений видно в особенности из того обстоятельства, что уже отвлечения нашего внимания в известном направлении достаточно для того, чтобы, несмотря на присутствие всех вышеуказанных условий, введение данного представления в сферу ясного сознания не совершилось.
Очевидно, что без участия внимания аперцепция представлений становится совершенно невозможною. Вот – факт, имеющий выдающееся значение в нашем вопросе. Он объясняет нам, почему наше сознание имеет столь тесные пределы. Дело в том, что внимание, необходимое для акта апперцепции, не может одновременно обращаться на множество внешних впечатлений, а лишь на небольшое число последних, которое, благодаря вниманию, и вводится в сферу ясного сознания.
В предыдущем изложении выяснено нами, в каких тесных пределах вращается наше сознание и указано между прочим на тот факт, что вместе с усилением ясности сознания сфера последнего еще более суживается. Спрашивается, как согласовать с этими данными тот факт, что человеку свойственно особенное богатство и разнообразие умственного материала?
Объясняется это главным образом тем обстоятельством, что многие из представлений, раз возникших в нашем сознании и поблекших затем, как известно, не исчезают окончательно из нашей психической сферы, но лишь скрываются на более или менее продолжительное время от нашего умственного взора; они переходят, следовательно, в бессознательную сферу, откуда со временем при случае снова могут всплыть на поверхность сознания в виде так называемых воспроизведенных представлений или воспоминательных образов.
С самого младенчества запас таких, способных в то или другое время всплыть на поверхность сознания, представлений накопляется все более и более, и у взрослого человека все то, что составляет содержание сознания, не столько уже обязано своим происхождением внешним впечатлениям настоящего, сколько впечатлениям прошедшего. Таким образом, бо́льшая часть того, что наполняет наше сознание, возникает из непроницаемых глубин нашей бессознательной сферы. Равным образом и великие творчества мысли обязаны гораздо более бессознательной, нежели сознательной сфере.
Бессознательная сфера, таким образом, является тою сокровищницею нашей души, в которой хранится в скрытом состоянии большинство некогда ярко блиставших в сознании представлений и из которой происходит постоянное обновление сознательной сферы.
В противоположность тому, что объем сознательной сферы представляется, как мы видели, крайне ограниченным, бессознательная сфера ничуть не стеснена столь узкими пределами и объем ее может считаться вообще очень обширным. В сущности мы не знаем точных границ бессознательной сферы, но что и здесь существуют определенные границы, известный объем, дальше которого человек не в состоянии переступить, доказывается тем фактом, что ни один из людей мира не может претендовать на обладание хотя бы значительной долей того огромного запаса знаний, который является результатом многовековой работы человеческой мысли.
Следовательно, бессознательную сферу ничуть нельзя представлять себе как таковую, в которой могло бы поместиться какое угодно количество умственного материала. Не подлежит впрочем сомнению, что с развитием умственной жизни пределы бессознательной сферы до известной степени расширяются. Этим по крайней мере только и можно объяснить способность интеллигентного человека укладывать в своей памяти такой запас сведений, какой для человека малообразованного является совершенно непреодолимым.
Следует заметить, что при том обмене, который происходит между элементами сознательной и бессознательной сферы всегда сохраняется между ними известная преемственная связь. Только существованием такой преемственной связи и можно объяснить себе нашу способность узнавания прошлых представлений. Как известно, мы не только воспроизводим прошлые представления, но и узнаем, что эти представления уже были когда-то в нашей сознательной сфере, а не явились вновь.
Эта присущая нам способность узнавания прошлых представлений играет вообще огромную роль в нашей психической жизни. Без такой способности представления, роившиеся в нашем сознании в прежнее время, мы бы уже не могли относить к нам самим и, следовательно, не могло бы быть и так называемого единства сознания личности, а вместе с тем и той непрерывности сознания, которая устанавливается с известного возраста в жизни каждого человека. Без такой способности мы не могли бы иметь и понятия о времени, так как все воспоминаемые нами прошлые события казались бы нам лишь игрой нашего воображения в настоящем.
С другой стороны, преемственностью между процессами сознательными и бессознательными объясняется между прочим тот поразительный с виду факт, что процессы, совершающиеся в бессознательной сфере человека, служат нередко руководством его сознательных действий. В самом деле, как часто мы приходим к тем или другим решениям, не сознавая ясно или даже и вовсе тех мотивов, которые привели нас к подобным решениям. Впоследствии однако, по принятии определенных решений, часто измышляются и мотивы последних, хотя они уже не имеют для нас того практического значения, как сознательные мотивы pro и contra до принятия известного решения.
Еще более поразительный пример влияния бессознательной психической сферы на действия, совершаемые сознательно, представляют так называемые внушенные идеи гипнотиков. Мы знаем, что эти идеи, будучи восприняты в гипнотическом состоянии, впоследствии всплывают на поверхность сознания и принуждают человека к поступкам и действиям, стоящим в прямом противоречии со всеми его нравственными убеждениями. И в самом деле, не насилие ли это бессознательной сферы над волей человека, когда последнему в состоянии гипноза внушают идею украсть или убить, и этот человек по возвращении своего сознания выполняет деяние, противное всем его нравственным воззрениям?
Мы не будем углубляться далее во взаимные отношения сознательной и бессознательной сферы. Заметим лишь, что сознание, в свою очередь, обнаруживает ничуть не меньшее, если не большее влияние на бессознательную сферу. Сознание не только открывает человеку его внутренний мир, иначе говоря, дает ему возможность чувствовать приятное и неприятное, испытывать радость и горе, понимать пользу и вред, но оно воздействует и на все те, часто необъяснимые для самого лица, стремления и влечения, которые, зарождаясь в бессознательной сфере и овладевая человеком нередко еще с раннего возраста, влекут его к действиям и поступкам, противным чувству долга и нравственности. Правда, это воздействие не всегда приводит к победе нравственных мотивов, но во всяком случае высоконравственные поступки и великие жертвы на пользу человечества возможны лишь благодаря сознанию.
С рассматриваемой точки зрения сознание может быть уподоблено яркому светильнику, который, озаряя собою глубокие тайники нашей психической сферы, в то же время позволяет нам заблаговременно предвидеть последствия своих деяний и дает возможность находить средства для противодействия тем или другим пагубным для нас влечениям.
(Из научного труда «Сознание и его границы». Казань: Типография Императорского университета, 1888.)
Манипуляции с мозгом: о психическом влиянии одних лиц на других
В этой статье автор полагает, что внушение, в отличие от убеждения, проникает в психическую сферу помимо личного сознания, входя без особой переработки непосредственно в сферу общего сознания и укрепляясь здесь, как предмет пассивного восприятия. Так, приказ действует прежде всего силой страха за возможные последствия непослушания через сознание необходимости выполнения в силу разумности подчинения вообще и т. п. В этом отношении приказание действует совершенно подобно убеждению. Один из прекрасных примеров внушения, проникающего в сознание после известной борьбы, представляет внушение со стороны Яго на Отелло, который первоначально встречает это внушение сильным сопротивлением, но затем постепенно поддается ему, когда «яд ревности» начинает совершать в душе Отелло свою губительную работу.