олсекунды (так называемое attentional blink – выключение внимания), в течение которой система вообще не реагирует ни на что. Если человек при этом управляет машиной, мчащейся со скоростью более 100 км/час, промедление может стать фатальным.
Кроме того, следует различать автоматическое внимание (обернуться на звук собственного имени) и внимание осознанное (решить обязательно прочесть книгу). Часто оба этих вида внимания между собой конфликтуют: доказано, что перерывы, вызванные звонком по телефону, получением электронного письма или иных сообщений, негативно сказываются на успеваемости студента. Мало того, ученым удалось измерить даже количественные показатели – продуктивность работы снижается почти на 40 %.
На внимании сказываются не только внешние раздражители, но порой и внутренние, зависящие от персональной конфигурации конкретного мозга. Только в 80-х годах ХХ века было доказано существование синдрома дефицита внимания (диагноз чаще звучит как СДВГ, синдром дефицита внимания с гиперактивностью), этот недуг был обнаружен у многих детей в 90-е годы. Он встречается у мальчиков в три раза чаще, чем у девочек, имеет генетическую природу и характеризуется невозможностью сконцентрироваться, импульсивностью и гиперактивностью, мешающими нормально учиться. То, что раньше называлось в школе отвратительным поведением, сегодня, с некоторыми оговорками, классифицируется как патология. Как правило, этот синдром исчезает к концу подросткового возраста, однако у 30 % пациентов сохраняется и во взрослом возрасте. По некоторым оценкам, около 2 % людей страдают им всю жизнь.
Система внимания регулируется с помощью дофамина [см. стр. 41]. Несмотря на то что конкретной зоны, связанной именно с вниманием, в мозгу не существует, при концентрации на чем-либо наиболее заметная активность регистрируется в области лобных и височных долей коры [см. стр. 75], нейроны этих участков коры начинают буквально «вопить». «Повышая голос», они как бы создают специально шум, делают свои сообщения очень яркими и заметными, чтобы отфильтровать постороннюю информацию. Исследования биологов показывают, что мозг достигает повышенной концентрации, синхронизируя ритм активизации нейронов, и на основе этих выводов некоторые специалисты даже предлагают снижать проявления синдрома СДВГ с помощью занятий музыкой.
Неврологи, занимающиеся проблемами внимания, пытаются понять его механизмы в самых благородных, но при этом утилитарных целях: дефицит внимания часто становится причиной несчастных случаев, социального неравенства и к тому же лечится сегодня (в том числе и у детей) тяжелыми препаратами с большим количеством побочных эффектов [см. стр. 250].
Нашему мозгу приходится постоянно учиться. Он направляет все возможные усилия, чтобы лучше сконцентрироваться, улучшить внимание и таким образом мотивировать себя на получение новых знаний с помощью системы вознаграждения [см. стр. 159]. В первую очередь ему необходимо отвлечься от постоянно поступающих – к примеру, через телефон или планшет, через средства массовой информации – ненужных или развлекательных данных. Попытка делать несколько дел сразу увеличивает уровень стресса и не дает ожидаемого эффекта: вместо того чтобы сделать, казалось, больше, мы делаем куда как меньше, чем если бы приступали к делам по очереди.
К тому же внимание вниманию рознь. Можно уголком сознания рассеянно следить за футбольным матчем и читать книгу, концентрируясь на игре только тогда, когда голос комментатора становится более возбужденным. Однако если вы учите что-либо наизусть, надо полностью сконцентрироваться. Эта концентрация требует воли, и ей можно научиться и постепенно ее улучшать. Некоторые исследователи полагают, что внимание связано со способностью блокировать ненужные мысли или несущественные желания. Однако очевидно, что никто не способен поддерживать пристальное внимание бесконечно долго.
Один итальянский ученый разработал специальную технику концентрации, которую назвал pomodoro technique (техника помидора), поскольку использовал для нее кухонный таймер в форме помидорчика. Он предложил разделить все предстоящие задачи на блоки по 25 минут с 5-минутными перерывами между ними. После завершения четырех блоков, или двух часов работы, можно сделать длительную паузу продолжительностью 20 минут. Поддерживать внимание на одинаковом уровне концентрации в течение четырех часов кряду не только очень трудно, но на самом деле просто контрпродуктивно. Паузы для отдыха позволяют лучше сконцентрироваться.
Эта техника «экономии внимания», разработанная в 70-х годах прошлого века, была взята на вооружение пионерами новых технологий, такими как Google, Apple, Facebook, Netflix, Amazon; и они смогли победить в конкурентной борьбе компании с традиционным укладом, завоевали публичное признание.
Внимание стало технологическим ресурсом – и, как любого другого ресурса, его сразу стало не хватать. Мы не можем внимательно следить за перипетиями героев сериала, новостями на сайтах, порталах, играть в компьютерные игры более чем несколько часов в день. Прав был Кэл Ньюпорт, профессор информатики Джорджтаунского университета, предположив в своей книге «В работу с головой», что способность сосредоточить внимание стало новым фактором конкуренции. По его мнению, мозги, которые умеют сознательно блокировать отвлекающие факторы, смогут преуспеть в новой экономике будущего. Не только потому, что интеллектуальная работа станет все более востребованной, но и потому, что способность сконцентрировать все внимание на проблеме постепенно размывается в современных условиях информационного изобилия.
Как всегда, с помощью сознательных усилий и повторения, матери учения, можно повысить и способность к концентрации внимания. Некоторые специалисты полагают, что большую пользу могут принести и медитационные практики [см. стр. 245], если, конечно, не бросать периодически взгляды на смартфон.
7.3. Обучение
Наш мозг, как известно, начинает учиться еще в утробе матери, плавая в тишине и темноте. Именно там завязываются первые синаптические связи в преддверии информационного цунами, затопляющего мозг после рождения [см. стр. 95]. Постепенно он превращается во все более совершенную самообучаемую машину, самый совершенный в мире аппарат для познания.
Между прочим, в живом мире все учатся – даже растения. Все животные в той или иной степени, но обязательно учатся. И никто не учится столько, сколько Homo sapiens, построивший на основе своей эволюционной способности к познанию целую цивилизацию.
Сегодня человеческий мозг пока еще намного сложнее, гибче и мощнее, чем машины – носители искусственного интеллекта, появившиеся в результате последнего технологического прорыва [см. стр. 261]. Годовалая девочка учится держать равновесие намного успешнее, чем самый умный современный робот. Трехлетний мальчик распознает в движущемся объекте грузовик независимо от его формы, цвета или положения в пространстве. Пятнадцатилетний подросток умеет писать, жонглировать ногой мячом и здраво рассуждать о проблемах мировой политики. Всю человеческую жизнь память запоминает новые и новые события, мозг обрабатывает огромные объемы информации, идет бесконечный процесс модификации личности.
Если подумать, то можно прийти к выводу, что мы сами, наша личность – это то, что мозг создал и знает лучше всего. Способность учиться – самая ключевая способность человеческого мозга, действующая с момента зачатия и до смерти. Люди, семьи, нации прекрасно это знают, хотя порой только теоретически. Не существует лучшего вложения сил и средств, как вложение в развитие синаптических связей [см. стр. 33], в развитие потенциала аксонов [см. стр. 32], в производство миелина [см. стр. 33] в своем собственном мозге или в мозге детей и сограждан.
И не обязательно вспоминать о вундеркиндах, как, например, англичанин Тристан Пэнг, который научился читать и освоил высшую математику в два года, а в двенадцать поступил в университет, или таких, как индонезийский джазист, пианист Джон Александер, который получил премию Грэмми за свой первый альбом в возрасте одиннадцати лет. Механизм функционирования мозга вундеркиндов пока не изучен. Их объединяет потрясающая способность к концентрации внимания и сильнейшая мотивация еще в детском возрасте, превращающая книги или фортепиано в любимую игрушку. Однако следует отметить, что в доме, где родился Тристан, на полках стояли книги по математике, а Джон имел возможность играть на пианино и слушать джаз с младенчества. Если бы Моцарт родился в деревне в далекой Сибири, а не в Страсбурге, в доме с клавесином в гостиной, история музыки могла бы быть другой.
Но таких юных гениев на Земле всего 0,0001 %, остальные 99,9999 % должны прилагать усилия, уставать, чтобы учиться. Когда вам тяжело познавать математические формулы или играть гаммы на пианино, знайте, что это абсолютно нормально. Главное в другом: нравится ли вам эта усталость, связанная с учебой, или вы ее терпеть не можете? Хорошо, когда эта усталость в радость: она свидетельствует о том, что ваши синапсы работают и подготовились к работе на перспективу. Исследования психолога Кэрол Дьюик показывают, что наш мозг становится умнее, когда верит, что может стать умнее [см. стр. 93]. То есть мозг учится лучше, если убежден в том, что способен познать новое, и не верит в дурацкую идею о том, что талант от Бога.
Исследования механизмов обучения показали: чтобы стать настоящим специалистом в той или иной области, научиться хорошо говорить на иностранном языке или овладеть музыкальным инструментом, следует буквально выпихивать себя за пределы зоны комфорта (не теряя голову, конечно), зоны, в которой не нужно напрягаться.
Журналист Малькольм Глэдуэлл в своей книге «Гении и аутсайдеры», в которой он рассказывает про истории успеха, предложил так называемое правило «10 тысяч часов»: человек становится мастером, чемпионом своего дела, если учится или тренируется не менее 10 тысяч часов, то есть в течение 20 часов в неделю в течение 10 лет. Конечно, это достаточно условное время, но суть не в количестве часов. Например, если бы юный пианист, даже выучившись гениально исполнять три пьесы, успокоился и занимался только тем, что хорошо получается, не выходя за пределы зоны комфорта, правило «10 тысяч часов» не сработало бы, он никогда бы не достиг выдающихся результатов. Джон не жил бы в Нью-Йорке с визой EB-1, выдаваемой в США гениям.