ктор «Фордзон» в возрасте десяти лет и приобрел все фермерские добродетели, такие как внимание к природе и ее требованиям, понимание ее власти, суровости и величия.
Он выиграл стипендию для поступления в медицинскую школу при Университете Торонто. По окончании учебы, безразличный к лекарствам, которые прописывали терапевты, он стал хирургом общего профиля, а потом и главным хирургом в огромной горнорудной компании в северном Онтарио. Благодаря своей необыкновенной энергии он заменил четырех других хирургов и круглосуточно управлял двумя операционными палатами. Потом он отправился в Массачусетскую центральную больницу для изучения сосудистой хирургии, потом в Техас для учебы в Бейлорском медицинском колледже под руководством одного из лучших хирургов в мире Дентона Кули, который совершил первую операцию по пересадке сердца. В Калифорнии он занимался общей и сосудистой хирургией, оперируя аневризму брюшной аорты, выполняя шунтирование и очистку закупоренных сонных артерий. Он был хирургом-консультантом для армии США. В качестве ведущего специалиста он основал клинику на 250 мест, где стал главным врачом, а потом заведующим отделением хирургии. За эти годы он провел более 20 000 серьезных хирургических операций.
– Более двадцати лет назад я прошел курс лазерной терапии, – сказал он в начале своей лекции. – Я был страстным горнолыжником, повредил плечо, и это превратилось в хроническую проблему.
Он катался по склонам высоких гор, в том числе Альп, и получил серьезную травму капсулы плечевого сустава. В течение двух лет ему трудно было заниматься любой физической деятельностью, не говоря уж о горных лыжах. Инъекции стероидов не помогали.
– Мои хирурги говорили: «Тебе придется прооперировать это плечо». А я подумал: «Я хирург, и я знаю, как они собираются вскрыть эту капсулу. Я также знаю, что результат, скорее всего, будет плачевным. Нет уж, спасибо». В общем, я терпел, пока один знакомый хиропрактик не спросил: «Почему бы тебе не попробовать мой русский лазер?»
У хиропрактика был старый русский аппарат. На дворе стоял 1986 год, и «холодная война» еще продолжалась, но некоторые простые устройства нашли дорогу на Запад. Кан разрешил знакомому попробовать на нем свое оборудование, и через пять сеансов плечо, болевшее в течение двух лет и практически утратившее подвижность, было вылечено. Это был лазер низкой интенсивности, а не «горячая» модель высокой интенсивности, которая может прожигать кожу.
Кан был заинтригован. Изучив научную литературу, он обнаружил, что методы низкоинтенсивной лазерной терапии помогали организму направить свою энергию и собственные клеточные ресурсы на восстановление, не вызывая побочных эффектов. Судя по всему, лазеры могли излечивать ряд хронических состояний, которые ранее считались неизлечимыми, и уменьшать потребность в лекарственных препаратах или хирургическом вмешательстве. Он был так заинтересован, что, несмотря на успешность своей карьеры хирурга, оставил ее ради изучения световой терапии.
Низкоинтенсивная лазерная терапия, не слишком известная в традиционной прикладной медицине, основана на трех с лишним тысячах научных публикаций и двухстах клинических испытаниях с положительными результатами. Большинство ранних исследований было проведено в России или Восточной Европе, то есть в странах, расположенных ближе к Китаю, Индии и Тибету. Поскольку на Востоке традиционно больше интересовались ролью энергии в медицине, эти исследования оставались сравнительно малоизвестными на Западе.
Большая часть лекции Кана в тот вечер 2011 года была посвящена световой терапии и тому, как лазеры стимулируют процесс исцеления на клеточном уровне. Он объяснил разницу между двумя видами лазеров. Лазеры высокой интенсивности называются «горячими», или термическими лазерами. Они могут прожигать плоть и используются в хирургии для отсечения пораженных тканей. Лазеры низкой интенсивности (которые также называются «холодными» или низкоуровневыми лазерами) способствуют исцелению. Они почти не излучают тепло, а их воздействие стимулирует отдельные клеточные процессы, помогая больным клеткам накапливать энергию и восстанавливать себя.
Энергия видимого света – это лишь часть огромного электромагнитного спектра с волнами разной длины, включающего радиоволны, рентгеновские лучи и микроволны, большинство из которых нельзя увидеть невооруженным глазом. Мы можем видеть только излучение с длиной волны от 400 до 700 нанометров. Видимая часть спектра начинается с фиолетового (400 нанометров), который содержит наибольшее количество энергии. Далее следует синий, голубой, зеленый, желтый, оранжевый и, наконец, красный (700 нанометров), который содержит наименьшее количество энергии. Естественный свет является сочетанием всех этих видов излучения. Для лазерной терапии чаще всего используется красный свет с длиной волны 660 нанометров. Но также используется инфракрасный свет со специфической длиной волны 840 или 830 нанометров, который находится за пределами видимой части спектра. (Идея «невидимого» света может показаться парадоксальной, но это тоже свет, состоящий из фотонов. Очки ночного зрения снабжены сенсорами, воспринимающими инфракрасный свет и усиливающими его, так что человек может «видеть» в темноте.)
Уникальность лазеров состоит в том, что они могут излучать свет несравненной чистоты с точностью до одного нанометра. Поэтому лазеры называют монохроматическими. К примеру, лазер может излучать свет с длиной волны 660 нанометров, или 661 нанометр, или 662 нанометра, и так далее. При низкоинтенсивной лазерной терапии точность имеет важное значение, так как иногда свет с конкретной длиной волны способствует исцелению ткани[142], а небольшое отклонение обнуляет лечебный эффект.
Другая особенность лазеров заключается в том, что они могут излучать в одном направлении, и вся световая энергия оказывается сконцентрированной в узком луче. Большинство источников света, такие как лампы накаливания или солнце, излучают свет, который рассеивается по мере удаления от источника.
Еще одной характеристикой является интенсивность лазерного света. На расстоянии тридцати сантиметров от лампочки мощностью 100 ватт до ваших глаз доходит лишь 0,001 % ее световой мощности. Но лазер мощностью в один ватт излучает свет в тысячу раз большей интенсивности, чем стоваттная лампочка[143]. Все эти характеристики придают лазерам невероятную точность фокусировки, по сравнению с естественным освещением (поэтому мы иногда говорим о «лазерной точности»). Лазерная указка испускает тонкий луч, который остается сконцентрированным на отдаленной цели. Лазеры также используются астрономами для точного определения координат звезд.
После завершения теоретической части доклада Кан продемонстрировал фотографии «до» и «после», поразившие почти всех зрителей.
На этих фотографиях были изображены люди с такими тяжелыми ранами, что плоть расходилась[144], обнажая кости и мышцы. У многих из этих пациентов раны оставались воспаленными более одного года, и все известные методы терапии были бессильны. Врачи говорили некоторым из них, что конечности придется ампутировать. Однако после нескольких сеансов лазерной терапии организм начинал заживлять эти раны, и они закрывались через две-три недели. Канн показывал фотографии людей с неоперабельной диабетической язвой желудка, открытыми ранами после автомобильных аварий, ужасными герпесными инфекциями, опоясывающим лишаем, жуткими ожогами, уродливым псориазом и сильнейшей экземой, которые не поддавались стандартным методам лечения, но излечивались с помощью лазерного света. Уродливые шрамы (келоиды) так же выравнивались, как и обычные старческие морщины, поскольку лазеры активизируют формирование коллагеновой ткани.
На других слайдах были показаны черные гангренозные конечности, разлагавшиеся в результате атеросклероза (плохого кровоснабжения) или обморожения, которые удалось спасти от ампутации с помощью лазеров; к ним возвращался здоровый розовый цвет. Как сосудистого хирурга, Кана часто приглашали для спасения гангренозных или воспаленных конечностей и ран, которые нельзя было вылечить трансплантацией кровеносных сосудов от другой части тела. Теперь он спасал их лазерным светом. Все проблемы начинались из-за того, что организм пациентов не мог снабжать поврежденные ткани достаточным количеством крови.
Будучи сосудистым хирургом, Кан знал, что хорошее кровообращение является обязательным условием исцеления организма. Но улучшение кровообращения – это лишь один из многих способов использования лазеров в лечебных целях.
Он показывал снимки травм, которые неожиданным образом излечивались с помощью света: порванных подколенных связок, разрывов ахиллова сухожилия и даже дегенеративного остеоартрита, который начинается при износе хрящевой ткани. Хрящи исполняют роль подушек безопасности в наших суставах, но по мере развития остеоартрита хрящи исчезают и кости начинают тереться друг о друга, что приводит к сильному воспалению и мучительной боли. Десятилетиями медиков учили, что когда хрящевой материал утрачен, его нечем заменить, поэтому традиционное лечение остеоартрита заключалось в приеме обезболивающих препаратов, часто вызывающих привыкание, и противовоспалительных средств, которые в долгосрочной перспективе вызывают значительные неблагоприятные эффекты[145]. При остеоартрите их прием неизбежно становится долгосрочным, так как они смягчают симптомы, но не лечат заболевание.
Но нам показали пациентов, чья хрящевая ткань регенерировала под воздействием лазерной терапии. Кан привел данные надежных исследований, доказывающих, что лазеры активизируют повторный рост нормальных хрящей[146] у животных с остеоартритом, а также увеличивают количество хрящевых клеток. Несколько рандомизированных и контролируемых исследований недавно продемонстрировали эффективность низкоуровневой лазерной терапии при лечении остеоартрита у людей