Остается еще один незавершенный сюжет – история об апатичных монахах из аббатства д’Ан-Калька, чья загадочная болезнь привела Альфреда Томатиса в монастырь в то время, когда восемнадцатилетний Поль Модаль искал там утешение. По прибытии Томатис обнаружил там семьдесят удрученных людей, которые, по его словам, «валялись в своих кельях, как посудные тряпки»[348]. Когда он обследовал их, то установил, что причина заключалась не во вспышке инфекции, а в событии из сферы теологии. Второй Ватиканский совет 1962–1965 годов учредил новые правила для церкви, реагируя на изменения, происходящие в мире в то время. Аббатство д’Ан-Калька только что возглавил рьяный молодой аббат, который, хотя Ватиканский совет не запрещал грегорианские песнопения, постановил, что монашеские песнопения от шести до восьми часов в день не служат никакой полезной цели, и прекратил их. За этим последовал коллективный нервный срыв.
Монахи часто давали обет молчания; теперь, когда песнопения прекратились, они лишились возможности слышать простые человеческие голоса – как своих братьев, так и свой собственный. Они изголодались не по мясу, витаминам или сну, а по энергии звука. Томатис настоял на восстановлении традиции песнопений, но потом увидел, что некоторые монахи находятся в такой глубокой депрессии, что не могут петь. Поэтому в июне 1967 года он предложил им петь в «электронные уши» и слушать свой голос через фильтр, настроенный на выделение более высоких, энергетизирующих частот речи.
Их сгорбленная осанка почти немедленно исправилась и стала более прямой. К ноябрю почти все пришли в норму, восстановили энергетические ресурсы и вернулись к обычному графику с долгими рабочими днями и несколькими часами сна по ночам. По словам Томатиса, бенедиктинцы «пели для того, чтобы «зарядить» себя, но не сознавали, что они делают»[349].
Известно, что во многих культурах речитативное песнопение используется для наполнения поющих энергией. Томатис сам пел, чтобы поддерживать бодрое состояние в течение дня. «Есть звуки, которые действуют так же хорошо, как две чашки кофе», – говорил он. Он был настолько энергичным, что мог высыпаться всего за четыре часа в сутки[350].
Если некоторые голоса энергетизируют и «заряжают» поющих и слушателей, делая их более бодрыми, то другие голоса «разряжают» и истощают энергию тех, кто издает звуки или слушает их. (Некоторые учителя, которые по другим параметрам оказываются хорошими преподавателями, говорят бубнящим голосом, который усыпляет учеников; они изнуряют окружающих своим голосом из-за собственных проблем со слухом.)
Для того чтобы песнопение было эффективным, певец должен издавать звуки высокой частоты, стимулирующие улитку внутреннего уха, имеющую множество рецепторов для этих частот. Тибетские монахи распевают «Ом»; этот звук может показаться низким и глубоким, но на самом деле имеет много высоких обертонов, или гармоник, поэтому звучит так насыщенно. «Высокие частоты наполняют звук жизнью, – говорит Поль. – Вы можете иметь низкий голос, который звучит насыщенно, потому что он богат высокочастотными гармониками. Или же вы можете иметь высокий голос, но с узким диапазоном частот и бедный обертонами, который звучит непривлекательно. Любой может произнести низкое «Ом», но без высоких частот звук будет плоским». Монаху могут понадобиться десятилетия для совершенствования этого звука, который так наполнен гармониками (высокими частотами), что звучит как аккорд. Резонирующее пространство каменной кельи монастыря или средневековой церкви со сводчатым потолком усиливает высокие частоты голоса точно так же, как «электронное ухо».
Грегорианские песнопения не только оказывают энергетизирующее действие; они эффективно успокаивают и расслабляют, поэтому Поль часто включает их пациентам в конце сеанса. Он использует немного модифицированную грегорианскую музыку, с быстрым чередованием преобладания высоких или низких частот, поэтому она также тренирует систему внутреннего уха. Но песнопение по-прежнему охватывает весь звуковой диапазон, что закрепляет его успокаивающий и стабилизирующий эффект.
Ритм песнопения часто соответствует ритму дыхания спокойного, расслабленного человека и имеет мгновенный успокаивающий эффект, возможно, в результате обратной связи при захвате ритма. Захват ритма – это процесс, при котором две разных частоты воздействуют друг на друга до тех пор, пока не синхронизируются полностью (или почти полностью). Примерно так же мы можем наблюдать, как пересекающиеся волны влияют друг на друга[351].
МРТ-исследования показывают, что, когда мозг стимулируется музыкой, некоторые нейроны начинают срабатывать абсолютно синхронно с ней, воспроизводя своей активностью заданный ритм слышимых частот. Это происходит потому, что эволюция приспособила мозг к восприятию окружающего мира, а ухо служит преобразователем внешних сигналов. Преобразователи переводят энергию из одной формы в другую. К примеру, громкоговоритель переводит электрическую энергию в звуковые волны. Улитка внутреннего уха переводит структуры звуковых волн из внешнего мира в структуры электрических сигналов, пригодных для обработки головным мозгом. Хотя форма энергии меняется, информация, переносимая волновыми структурами, не теряется.
Нейроны срабатывают в унисон с музыкой, а значит, музыка является способом изменения мозговых ритмов. Специалист по звуковой нейропластике, доктор Нина Краус из Северо-Западного университета вместе с коллегами из ее лаборатории записала характеристики звуковых волн серенады Моцарта. Затем они регистрировали электроэнцефалограмму человека во время прослушивания Моцарта[352]. (Электроэнцефалограмма – это запись суммарной электрической активности миллионов нейронов, регистрируемая на поверхности головы.) Потом они сопоставили эти записи. Поразительно, но звуковые волны серенады Моцарта и активируемые ею мозговые волны выглядели одинаково. Они даже установили, что мозговые волны в стволе мозга звучали так же, как музыка, которая их активировала![353]
Нейроны можно синхронизировать разными неэлектрическими стимулами, включая световые и звуковые; эти эффекты можно пронаблюдать с помощью ЭЭГ. Многие виды сенсорной стимуляции могут резко менять частоту мозговых волн. К примеру, в случае гипервозбудимости, которая присутствует при некоторых случаях светочувствительной эпилепсии, стробоскопические вспышки (частотой около десяти раз в секунду) заставляют большое количество нейронов срабатывать синхронно с заданной частотой; это может привести человека к потере сознания с непроизвольными движениями конечностей. Музыка тоже может вызывать припадки[354].
Усвоение ритма проявляется так наглядно, что когда людей, подключенных к регистратору ЭЭГ, просят слушать ритм вальса[355] с частотой 2,4 такта в секунду, доминирующая частота энцефалограммы приравнивается к 2,4 такта в секунду. Неудивительно, что людям хочется двигаться в ритме звучащей мелодии; значительная часть мозга, включая моторную кору, синхронизируется с этим ритмом. Но такая синхронизация происходит и между людьми. Когда группа музыкантов собирается для совместного исполнения, доминирующие мозговые волны членов группы синхронизируются. В 2009 году психолог Ульман Линденбергер и его коллеги регистирровали ЭЭГ у девяти пар гитаристов, пока они вместе играли джаз[356]. В каждой паре наблюдалась синхронизация мозговой активности, не полная, но отчетливо выраженная на доминирующих частотах. Без сомнения, это физиологическая подоплека того, что музыканты называют «зажигать вместе». Но исследование также продемонстрировало, что синхронизация происходит не только между музыкантами. Разные области мозга каждого музыканта тоже синхронизировались друг с другом, так что мозг в целом настраивался на одну частоту. Не только музыканты играли вместе в ансамбле; скоординированные нейронные ансамбли в мозге каждого музыканта синхронизировались с нейронными ансамблями его товарищей.
Многие расстройства мозга вызваны утратой ритмичности и хаотичным срабатыванием нейронных ансамблей, и в этих случаях музыкальная терапия может быть особенно полезна. Музыкальные ритмы предоставляют мозгу возможность вернуться к своему естественному ритму. Краус и другие доказали, что подкорковые области мозга, которым, как считалось раньше, пластичность несвойственна, весьма неплохо поддаются лечению методами нейронной пластичности[357].
Разные мозговые ритмы соответствуют разным состояниям психики. К примеру, когда человек спит, преобладающий ритм – то есть мозговые волны с самой высокой амплитудой на ЭЭГ – составляет от 1 до 3 колебаний в секунду (или от 1 до 3 Гц). Когда человек бодрствует и находится в спокойном, сосредоточенном состоянии, частота повышается примерно до 12–15 Гц. Когда он сосредоточен на решении проблемы, преобладает частота 15–18 Гц, а когда он при этом чем-то встревожен, она возрастает до 20 Гц. Как правило, ритмы работы нашего мозга определяются сочетанием множества факторов: внешней стимуляции, уровня возбуждения и осознанных намерений (скажем, настройка на решение задачи или отход ко сну). В мозге есть многочисленные «пейсмейкеры», или водители ритма, которые, как дирижеры, регулируют временные характеристики этих ритмов. Биологическая обратная связь (см. Приложение 3) позволяет человеку с рассинхронизированными мозговыми ритмами научиться управлять ими и вернуть их в нормальный режим работы. Поэтому она отлично подходит для реабилитации людей с расстройствами сна, внимания или с «зашумленным мозгом».