Пора сказать всем, кто близко стоит около таких лиц: «бросьте глупые предрассудки против анатомирования человеческих трупов», а людям, близко стоящим у смертного одра талантливых деятелей, надо знать, что они совершают преступление против общества и науки, если после смерти общепризнанного таланта его творческий мозг бросают в могилу на съедение червям и гнилостным бактериям.
Бехтерев был убежден сам и активно убеждал других, что «сохранить для науки и потомства в качестве драгоценной реликвии консервированный мозг талантливого представителя общественности, науки или искусства <… > Является более „почетным“ для его памяти <… > Нежели зарыть в землю для гниения и истлевания».
Образы гниения и истлевания, прожорливых трупных червей и бактерий проходят лейтмотивом через всю статью. Традиционные похороны Бехтерев считает неуважением и даже почти осквернением памяти покойного и не жалеет экспрессивных выражений, дабы отвратить читателя от вредной привычки предавать тело земле. Альтернатива этому ужасу видится в том, чтобы сохранить мозг гения «в музее за стеклом»:
Для примера я бы указал всем желающим убедиться, каким бережным и заботливым отношением обставлен, например, вскрытый мною и затем консервированный мозг Менделеева в анатомическом музее Государственного института медицинских знаний. Здесь для него на почетном месте устроена стеклянная витрина с соответствующей надписью и притом так, что мозг вполне доступен для осмотра всех интересующихся, и тут же рядом поставлен в увеличенном виде его (Менделеева, а не мозга. – М.С.) портрет.
Как видно из статьи, идея Пантеона была продумана во всех деталях. Вот какой видится картина этого научно-просветительского музея будущего:
Само собой разумеется, что мозги знаменитых деятелей должны быть представлены в этом музее-пантеоне в доступной для обзора всех желающих обстановке, в небольших стеклянных витринах, с соответствующими научными рисунками, с фотографическими изображениями самих деятелей, с их автографами, с краткой характеристикой особенностей мозга и кратким жизнеописанием и перечнем важнейших трудов.
Правда, Бехтерев понимал, что убедить родственников и близких отдать тело на удовлетворение нужд науки непросто и что нарисованная им картина музейного интерьера может их и не соблазнить:
К глубокому сожалению, необходимо сказать, что драгоценные мозги великих людей гибнут навсегда вместе с похоронами и не от одного только предубеждения против самого вскрытия, но и вследствие неосознания близкими лицами того, в какой мере было бы важно сохранить для науки и потомства в качестве драгоценной реликвии консервированный мозг талантливого представителя общественности, науки или искусства.
А потому для борьбы с мещанскими предрассудками и для успешной реализации идеи Пантеона необходимо вмешательство советской власти, которая уже имела счастливый опыт национализации практически во всех областях.
Для создания такого учреждения требовалось бы издание декрета об образовании особого комитета, которому было бы предоставлено право назначать и осуществлять вскрытие и консервирование мозгов замечательных деятелей в области политики, науки, искусства и общественности по всему СССР в целях создания в будущем музея – хранилища мозгов этих деятелей.
А раз так, то одного обращения – в порядке предложения – к читателям «Известий» было явно недостаточно, следовало привлечь власть, что Бехтерев практически сразу и сделал. Для такого известного человека, как Бехтерев, это было несложно.
Справедливости ради следует отметить, что идеи, подобные бехтеревским, буквально витали в воздухе Советской России. Так, еще в 1918–1919 годах отечественный психолог и педолог Н.А. Рыбников выступил с проектом «организации небывалого учреждения» – «центра, ведающего делом собирания и изучения биографий – Биографического института», который, по замыслу автора, должен был заняться «сохранением возможно большего числа биографий» и стать «своего рода музеем <…> Вернее, пантеоном человечества».[69] О мозгах Рыбников не говорил, так как препарировать их не умел, ибо специализировался в другой области знания, но тем не менее подотдел антропологии и наследственности в проекте Биографического института присутствовал…
В 1921 году о необходимости создания Института гениального творчества гораздо более предметно заговорил доктор медицины Г.В. Сегалин. Он преподавал в Уральском государственном университете, заведовал психотехнической лабораторией в Свердловске и прославился изданием журнала «Клинический архив гениальности и одаренности (эвропатологии)».[70] Важнейшим недосмотром советской науки Г.В. Сегалин считал то, что «специальная анатомия великих людей и в особенности специальная анатомия центральной и симпатической нервной системы до сих пор почти совершенно не изучены, а то, что изучалось, носит случайный характер. Мозг и труп умершего даровитого человека не был объектом систематического изучения», а потому будущему Институту «в первую очередь предстоит законодательным порядком декретировать обязательное вскрытие мозга всех без исключения выдающихся людей, а при надобности также вскрытие трупа с оставлением его в анатомическом музее гениального человека для посмертного изучения».[71] В ряде положений проект Института гениального творчества явно пересекался с концепцией Пантеона, и в 1928 году сподвижник Г.В. Сегалина Б.Я. Вольфсон попытался даже утверждать, что «приоритет в создании такого Института далеко не принадлежит <… > Бехтереву» и что инициатива «создания Пантеона мозга, где бы мозг всех выдающихся людей концентрировался в одном институте в целях организованного изучения, имеет своего предшественника» в лице Г.В. Сегалина: «Мы видели, что сама идея Пантеона под другим названием включена в этом проекте еще за много лет до Бехтерева».[72]
Оба «конкурирующих» проекта первых советских лет – и проект Биографического института Рыбникова, и проект Института гениального творчества – остались нереализованными. Ни Сегалин, ни уж тем более Рыбников не обладали научным авторитетом, энергией и целеустремленностью Бехтерева. Не имели они, впрочем, и его высокого положения, а также связанного с этим прямого выхода «наверх».
Всесоюзный Пантеон мозга: «продвижение» идеи
В июле 1927 года академик Бехтерев направил письмо Председателю Центрального исполнительного комитета Союза ССР М.И. Калинину. В письме предрассудки против вскрытия бичевались меньше, чем в «известинской» статье, зато научные и идеологические доводы были усилены. Подчеркивалась важность решения вопроса к десятилетнему юбилею Октябрьской революции и, главное, практическая реализуемость идеи Пантеона. Экспрессия и наступательность риторики от этого не уменьшились:
Дорогой товарищ, Михаил Иванович! Один за другим сходят со сцены выдающиеся люди – творцы революции и работающие вместе с ними на поприще культурного развития страны – ученые, художники и общественные деятели.
О них пишутся некрологи, о них скажут несколько слов в газетах и затем о них если не забывают, то почти всегда умолкают. В то же время мы не имеем учреждения, которое было бы озабочено собиранием и изучением с научной точки зрения характерологических особенностей жизни и деятельности выдающихся людей, условий развития их таланта и которое в связи с этим своевременно могло бы вскрывать и изучать их мозг в целях выяснения пластического выражения их одаренности в мозговых извилинах и в тонкой структуре мозга, бережно сохраняя и то, и другое для потомства.
Не говоря о высоконаучном значении такого учреждения, целью которого являлось бы раскрывать таинственную природу таланта исключительно с материалистической точки зрения, какой большой материал оно давало бы для истории революции и культуры вообще в связи с тем движением масс, о котором сообщает ежедневная печать. Правда, прошло уже немало времени со смерти многих деятелей, но лучше поздно, чем никогда. К тому же еще и теперь возможно собирание материалов хотя бы в отношении характерологических особенностей уже отошедших от нас выдающихся деятелей общественности, науки и искусства. Но непростительно, чтобы такие деятели и впредь погибали без достаточной заботы о том, чтобы был вскрыт и изучен их творческий орган – мозг, которому человечество обязано лучшими успехами своей культуры, и не были бы собраны и тщательно изучены в связи с этим характерологические особенности их личности. Руководствуясь этим, Президиум Государственной Психоневрологической Академии полагает, что не может быть лучшего ознаменования 10-летия великого Октября в области науки – как создание такого Пантеона великих людей СССР, который всесторонне изучал бы с научной точки зрения все их характерологические особенности в сопоставлении с особенностями их мозга, в целях раскрытия того, что является материальной основой их таланта. Чтобы начать это дело, которое давно, с одной стороны, должно обогащать науку об изучении одаренности и в то же время увековечивать достойным образом память великих людей, необходимо издание декрета о предоставлении комитету Государственной Психоневрологической Академии права на вскрытие мозга замечательных деятелей в области науки, искусства и общественности и отпуска сравнительно небольших средств. Подходящее помещение для этого учреждения может быть предоставлено в здании Государственного Рефлексологического института по изучению мозга в Ленинграде рядом с музеем сравнительной анатомии нервной системы. Ввиду важности решения этого вопроса к 10-летию Великого Октября позволяю себе обратиться к Вам с просьбой о постановке на обсуждение Президиума ЦИКа вопроса о создании Пантеона СССР. По напечатании (прилагаемой) моей статьи в «Известиях ЦИКа» вопрос о создании Пантеона СССР встретил живой отклик и возбудил интерес в общественных и научных кругах.